Александр Бушков - Из жизни пугал

Александр Бушков

ИЗ ЖИЗНИ ПУГАЛ

В девять утра на Лубянку был звонок по «вертушке», от Хозяина. Через двадцать секунд черный бронированный «бьюик» лучшего друга советских физкультурниц Лаврентия Павловича вылетел из ворот, как пушечное ядро. Смазливые девушки с визгом бросились в подворотни, но на сей раз все обошлось. Лаврентий Павлович сломя голову мчался по государственной необходимости. Московские дворники и сексоты, ранние пташки, провожали машину взглядом и понимающе переглядывались: спозаранку спешит ныне товарищ Берия, ближайший соратник. Снова, поди, врачи-вредители пекинского медведя в зоопарке отравили, чтоб порушить дружбу нашу с председателем Мао. А то лженаука какая объявилась…

Но дело было совсем не так. Прибыв на ближайшую дачу в Кунцево, Лаврентий Павлович перекинул через плечо большой пыльный мешок и предстал пред ясны очи генералиссимуса. Генералиссимус был суров – внук не ел манную кашу. Дедушка ему и так и сяк, а внучек бросил ложку и ноет:

– Да ну ее, деда, сам заварил, сам и расхлебывай…

Увидев Лаврентия Павловича, генералиссимус просиял:

– Кушай, малэнький оппортунист, а то вот Лаврэнтий Палыч с мэшком пришел. Нэ будэшь есть кашу – забэрет!

Внук съел кашу молниеносно, чуть ложку от страха не проглотил. Генералиссимуса это обрадовало, и он взревел:

– Васылия мне!

Пред ясны очи вождя народов предстал сын Василий – с помощью двух охранников, ибо сам он после вчерашнего-позавчерашнего к вертикальному передвижению был неспособен.

– Васылий, – сказал отец народов и беспутного Василия. – Вот Лаврэнтий Палыч с мэшком пришел. Будэшь похмэляться…

И ежу понятно, что беспутный сын Василий тут же поклялся переболеть без опохмелки и выдал запасы спиртного.

– Свэтлану ко мне! – отдал генералиссимус историческое указание.

Доставили сию минуту ни живу ни мертву.

– Свэтлана, а Свэтлана, – сказал отец народов. – Вот Лаврэнтий Палыч с мэшком пришел. Если будешь заниматься интымной жизнь с режиссером Каплэром…

Дочь Светлана тут же дала клятву забыть и про интимную жизнь, и про режиссера Каплера, формалиста и космополита. Мир, покой и благолепие воцарились в семье отца народов. Однако он ощущал в себе огромный запас нерастраченной энергии, а посему снял трубку и приказал:

– Лазарь, а Лазарь! Чтоб через месяц ты мне построил на Чукотке самый большой в мире Мэталлургический комбинат! А если за три недели управишься – можешь своим именем назвать! Если не управишься – тогда моим.

Трубка жалобно залепетала в том смысле, что дело это не такое уж простое. Тогда генералиссимус, отечески и хитро улыбаясь в усы, рек:

– А вот тут у мэня Лаврэнтий Палыч с мэшком пришел! Если не построишь за месяц – забэрет!

Трубка бодро отрапортовала, что все будет сделано согласно историческим указаниям и молниеносно. В таком духе прошли еще несколько разговоров с постоянными ссылками на Лаврентия Палыча и его мешок. Вот только с маршалом Тито вышла неувязка – не испугался маршал ни Лаврентия Палыча, ни мешка, заматерился и трубку бросил. Тут же было велено забыть Югославию, будто ее и на свете не было. Генералиссимус ее лично отчекрыжил ножницами с карты Европы и повелел: всех, у кого старые карты найдут, – на Чукотку. Металлургический комбинат строить. Гордый своей полезностью Лаврентий Палыч был отпущен восвояси с напутствием: «Будэшь еще балерин прямо со сцены утаскивать – сам с мэшком приду и забэру!» Лаврентий Павлович пообещал не блудить боле, взял мешок под мышку и пошел вон. Про себя он думал, что блудить будет все равно, потому что генералиссимус, как все великие люди, зрит исключительно вдаль, в необозримые исторические перспективы, а под носом у себя видит ровно столько, сколько хочет видеть да сколько ему покажут.

В прихожей встретился Хрущев и нехорошо посмотрел вслед. Лаврентий Палыч этого не заметил, а напрасно, на дворе пятьдесят второй уж доходил…