П Шуваев - О тех, кто не смог уйти

Шуваев П

О тех, кто не смог уйти

П.Шуваев

О тех, кто не смог уйти

В тот год был грохот над землей, был треск и скрежет, было громоподобное, устрашающее хлюпанье - словно чмок десяти миллиардов сапог по болотной жиже. С Земли уходили корабли. В тот год, и в прошлый, и в позапрошлый, и десять лет назад, и сто, и тысячу - только старые фотографии, от малейшего прикосновения рассыпающиеся в пыль, только бережно хранимые фотографии в толстых семейных альбомах хранили еще память о жуткой, необоримой красоте Первых. Первых ракет.

Они уходили с Земли - длинные и стройные, как сосны, приземистые, словно грибы, большие, очень большие, маленькие и совсем крохотные, уходили в бездну без дна с цвета, туда, где не было ничего, кроме пустоты, а еще десятков, и тысяч, и сотен тысяч других ракет. Города вырастали близ городов - и возносились прочь.

Горы вставали среди полей - и, обдав равнодушную землю волной неземного запаха, исчезали. Горячим железом пахли они, горячей медью, серебром, канифолью и теми металлами, которым не было места на Земле. Исторгнутые из недр, рвались они в небо, увлекая за собою людей. Так было всегда. Так было и в тот год.

- Это последний, - сказал он.

Он стоял на холме, и за спиной его был лес. На холме он был, и огромный город из стекла и драгоценных каменьев расстилался перед ним, - пустой город, и пуст и холоден был ветер из долины. Он стоял на холме, и бывшие с ним на холме глядели на город.

- Когда? - спросил он.

Стоявший рядом с ним, маленький, тоненький и шустрый, ответил.

- Через час они стартуют, - сказал он, и на бывших с ним повеяло холодом.

Город был перед ними, прекрасный город из стекла и гранита, из яхонтов и бронзы.

И была башня за городом, башня, возносившаяся до облаков, зеленовато-прозрачная и несокрушимая, словно волны океанские. Призрачные серые ленты обвивали ее, и чудные огни горели на ее вершине.

- Идем, - сказал он.

И они ступили на пустые улицы покинутого города, неинтересного им. Ветер гнал навстречу пустую пачку из-под сигарет.

- Значит, мы в самом деле улетаем к звездам? - спросила женщина удивительной красоты, шедшая совсем рядом с ним.

Он не ответил.

Ракета была огромна, и штурману потребовался целый час, чтобы дойти до рубки по серому спиральному транспортеру. На верхней площадке он остановился и посмотрел вокруг. Штурман любил эту ракету. Она была построена в незапамятные времена здесь, на Земле, в этом городе. Много веков прошло со дня первого ее старта, с того кратчайшего мига, когда она подняла город в небо. Много веков прошло, и новый город вырос на этом месте, но ракета давно уже не бывала здесь. Очень давно, с детства своего, с того времени, когда штурман был еще мальчишкой. И все эти бесчисленные годы ракета носила его от одного мира к другому, и всюду были люди, но нигде не было чего-то - чего-то странного и неопределимого, что было только на Земле.

- Последняя, - сказал капитан.

Он впервые посетил Землю, и ему явно тоже почудилось здесь что-то, чего не было больше нигде.

- Последняя, - сказал штурман.

Это была последняя ракета, построенная на Земле, он был последним человеком, родившимся на Земле, и этот рейс был последним рейсом на Землю. Только капитан был не с Земли - капитан был молодой и, как утверждали, самый кваалифицированный в Звездном флоте - из тех, которые умеют все. Он не умел лишь одного - управляться с этим старым одром. Штурман управлялся с ним сам и был этим очень доволен.

- И почти пустая, - сказал капитан.

Да, почти пустая. Капитан, как всегда, был прав.

- У нас так мало груза, что мы можем себе позволить хорошее ускорение.

- Конечно, - сказал штурман.

Город расстилался внизу, огромный, несказанно прекрасный город, и не было в городе ни единого человека. Ни одного.

- До старта одна минута, - сказал штурман.

Голос его разносился по всему кораблю, тихий голос человека, рожденного в те давние года, когда тихое слово, спокойно сказанное человеком, обращало в прах скалы и строило города на безмерно чужих, безлюдных и бессмысленных просторах.

- Ты знаешь, - сказал капитан, - наверное, это смешно, но мне кажется...

- Мне тоже, - ответил штурман.

Да, было что-то в воздухе, в свете, - и в капитане, и в нем самом... Что-то было странное, чудесное и непонятное, что бывает только на Земле.

- Двадцать секунд, - сказал штурман.

Все, кто был в корабле, слышали его голос. Голос гремел, весело отдаваясь в углах кают, бурлил странными, несказанными им и неизвестными ему словами - теми, что были в ходу задолго до его рождения.

- Восемь...

Корабль словно стал еще выше и тоньше.

- Пять...

Вспыхнули и поползли вниз прозрачные спирали транспортеров.

- Ускорение тридцать, - сказал капитан.

- Согласен, - ответил штурман.

- Две...

Корабль задрожал медленной мерной дрожью, и гудение наполнило пустые пещеры его трюмов.

- Приготовиться к старту, - сказал капитан.

- Есть, - ответил штурман.

- Старт!

Корабль рванулся вверх и исчез в небесах. Лишь в стеклах пустых домов еще несколько минут отражались огни его дюз.

Штурман сидел у пульта и наслаждался полетом. Все было как всегда, как обычно:

сверкающие экраны, пустота звезд и обжигающий холод пространства, перекличка кораблей - безмерно далеких, но понятных, привычных, готовых прийти на помощь.

- Простите, - сказал капитан.

- Да?

- У нас была недогрузка...

- Да, - ответил штурман, по-прежнему глядя на экран.

- Только что в одной из пустых кают, - в голосе капитана зазвучало что-то странное.

Теперь легко было поверить, что этот юнец действительно из породы людей, умеющих делать все. Штурман посмотрел ему в лицо, и ему стало страшно.

В каюте лежали трупы. Их было много, гораздо больше, чем могло бы там быть.

- Это не люди, - сказал капитан озабоченно.

Женщина с рыбьим хвостом, мохнатенькое существо с копытцами и рожками...

- Сам вижу, - ответил штурман.

Человек со странным, неземной, нечеловеческой красоты лицом лежал возле самой двери, и его длинное перепончаатое крыло высовывалось в коридор.

1978