Александр Силецкий - Пыльная дорога, звездные дожди

Силецкий Александр

Пыльная дорога, звездные дожди

Силецкий Александр Валентинович

Пыльная дорога, звездные дожди

Пятую неделю стояла жара. Листва на деревьях пожухла, серое небо, казалось, беспомощно льнуло к земле, не в силах вынести всей массы зноя, что выплескивало за день солнце... Над дорогою вздымалась пыль. Слева высился лесистый холм, и справа высился лесистый холм, а дорога лежала как раз посередине. Ни начала, ни конца, только крошечный отрезок пути, по которому временами пробегали машины - до полудня в одну сторону, а потом, до вечера, в другую. Ночью дорога пустела. Никогда еще никто не проезжал по ней при свете звезд. Со стороны это казалось странным, непонятным. А она не удивлялась - привыкла видеть мир всегда таким. Она жила в нем, в этом мире, как и все живут, но доступно ей было немногое: два лесистых холма да пыльная дорога, связанные навеки между собой светом солнца, луны и звезд, который заполнял все пространство от замшелых валунов до беспредельной дали, куда уходило небо. Если ночью тучи клубились до горизонта и темень стояла непроглядная, связь эта разрывалась, мир распадался на отдельные, ничего не значащие сами по себе части, и тогда ей делалось тоскливо, неуютно и страшно, потому что именно в эти часы она особенно отчетливо сознавала свою беспомощность и непричастность даже к таким -- разрозненным - частям обозримого мира. Она теряла сон и еле-еле сдерживала себя, чтобы не закричать от ужаса и одиночества, терзавших и опустошавших ее совершенно, покуда не наступал рассвет. Если бы спросили ее: "Где ты живешь?", она бы точно не могла сказать. Она, вероятно, ответила бы: "С краю" и была бы по-своему права. Все было где-то там, впереди, позади, но - там, далеко-далеко, наверное, так далеко, что слишком трудно оттуда добраться до нее, иначе бы, конечно же, хоть кто-нибудь, хотя бы раз, да и свернул с дороги, проезжая мимо, и навестил ее, но нет, такого не случалось, значит, даже от дороги, которая, казалось, проходила рядом, за окном, и то к ней путь лежал неблизкий. Она сидела у окна в инвалидной коляске и смотрела, день за днем, год за годом, как мимо бегут машины, как стелется над дорогой пыль, как зеленеют, обнажаются и снова зеленеют деревья на холмах, и время для нее шло только днем - не минута, не час, а машинный интервал, тоже странная вещь, - ночью же время совсем замирало - редкие капли звездного света прибивали его к земле, как дождь - дорожную пыль. Собственно, пыль над дорогой, поднимаемая машинами, и была для нее связана с временем. Однажды она поймала себя на удивительной мысли: если прервется вдруг привычный бег автомобилей, тогда все кончится - и она умрет. Сначала она рассмеялась, а потом, сама не зная отчего, проплакала всю ночь. Со временем этот случайный эпизод почти забылся, потускнел, и все же смутная тревога сохранилась, и шум моторов, несущийся издалека, и клубы пыли, и запах бензина теперь приводили ее в особенное состояние, ни объяснить, ни назвать которое она не могла. Просто ей было нужно все это, как, скажем, сон, еда или питье. Из картинок в старинных журналах она знала, какие люди населяют мир вокруг нее, и знала также, что уродлива - необычайно. Нельзя сказать, чтобы это очень ее огорчало. Разглядывая себя в тусклом настенном зеркале, она не ужасалась ничуть зависть к тем, кто красив, не просыпалась в ней, ибо красавцев и красавиц она наблюдала только на картинках, а мир, где эти картинки выпускали, ей не принадлежал. Равно как и она ему. Они словно жили бок о бок и не нуждались друг в друге, вернее так: их пути разошлись, едва она появилась на свет, и никому из того огромного мира даже в голову не приходило протоптать к ней хотя бы узкую тропку. Она же и шагу не умела сделать навстречу. Порою странное желание овладевало ею. Даже не желание, но какая-то смутная, робкая мечта. Вдруг что-то такое случится - всему вопреки - и тогда какой-нибудь автомобиль, несущийся мимо, затормозит и свгрнет к ее дому, и тот, кто сидит за рулем, заговорит с ней, дружески и ничему не удивляясь, а после посадит рядом с собой и повезет... Куда? Зачем? Этого она не знала. Она вообще не была уверена в том, что ей уж так необходимо попасть за холм, в далекий мир людей, где все-все по-другому, где все прекрасны и заняты делами, которых, наверное, ей не понять. Но понемногу тайное желание увидеть сворачивающий к дому автомобиль стало тревожить все чаще, и наконец, почти страдая, она принялась провожать взглядом каждую машину, и досада поднималась всякий раз в ее душе -смешно, неужто она всерьез надеется на чудо?!. Да ведь ей на роду написано - родиться, жить и умереть одной! Одной? Она влюбилась, вот что. Не зная и не видя никого, она влюбилась в некоего сказочного принца, живущего в прекрасном мире за холмами, и трепетно ждала, когда же этот принц придет, чтоб одарить ее и лаской, и любовью. Она уродлива? Ну что ж, пусть так... Но кто-то должен же найтись на свете, кого ее уродство не смутит, кто вдруг проникнется счастливой верой в доброту ее - да, и за эту доброту в конце концов полюбит!.. Хоть один-единственный во всей Вселенной... Она мечтала о любви... Не представляя, что это такое, не в силах даже слова подыскать пригодного, чтоб как-то все назвать и объяснить, - все старые слова не выражали и десятой доли сути... Она глядела из окна на пыльную дорогу, солнце било ей в глаза, зной безжалостно дурманил голову, но ей было все ровно - ничего, кроме дороги и машин, она не замечала. Годы шли, а она все сидела и ждала, сидела и ждала, погруженная, будто в болезненное оцепенение, в свою невыразимую мечту. Старела ли она? Кто знает... Когда упорно ждешь прекрасное и веришь, что оно придет, то долго-долго остаешься все таким же, каким ты должен быть, чтобы прекрасное тебя признало, чтоб ты достойным оказался этой встречи. И наконец она дождалась. Пятую неделю стояла жара, знойное солнце в малиновом закате падало за горизонт, дорога была пустынна и тиха, ни ветерка, ни звука. И вдруг... Дальний треск мотора распорол тишину, ворвался в распахнутое окно, взлетел к вечернему оплавленному небу. А потом, клубя оранжевую пыль, из-за холма возник какой-то совершенно непонятный экипаж и затанцевал, запрыгал на дорожных ухабах - мимо, мимо, чтобы скрыться через минуту за другим холмом. Но не успел... Завизжали тормоза, и автомобиль, еще подпрыгнув пару раз, внезапно стал. Затем съехал медленно на обочину и, стреляя мотором, сквозь стену пыли покатил прямехонько к дому. К ней! Теперь она знала это абсолютно точно. Дрожа от возбуждения, она всем телом навалилась на подоконник и вглядывалась в приближавшийся автомобиль. Кто там, за рулем? Не видно, пыль закрывает все... А что за странная машина? Болтается влево и вправо, трещит и трясется все части так и ходят ходуном... Смех, да и только! Хотя... не все ли ей равно? Теперь, когда желание сбылось... Машина замерла неподалеку. Еще с минуту, наверное, глухо чавкал и стрекотал мотор, но тут последовал щелчок, и наступила тишина. Со скрипом отворилась боковая дверца, кто-то тяжко вздохнул на сиденье, потом из машины показались ноги, вслед за ними метнулись и уперлись в землю костыли, и вот уже странная пародия на человека - горбун не горбун, паралитик не паралитик, карлик не карлик - так, что-то непонятное, безобразное и жалкое, чему одним словом и названия не дать, стояло на лужайке перед домом. Она вскрикнула и сползла с подоконника. Ей сделалось страшно, она почувствовала, что сейчас расплачется, что сейчас ей будет плохо, - она задыхалась, комната закружилась, мир обесцветился и превратился в крошечную точку, из которой неотвратимо выползал и обволакивал со всех сторон какой-то сладковатый звон, звон, звон... Это был шок. Мгновенная реакция на годы одиночества, безумные мечты и веру - господи, во что?!. Несколько минут она сидела с закрытыми глазами, приходя в себя. А когда распахнула веки вновь, то увидела, что непрошеный гость уже неловко поднимается по узким и крутым ступенькам крыльца. В передней раздался короткий звонок. - Войдите. Не заперто, - с напряжением произнесла она и торопливо развернула свое кресло-коляску, чтобы сидеть спиной к окну. Дверь отворилась, пропуская незнакомца, костыли забарабанили по полу, и вечерний гость, точно порождение дурного сна, возник на пороге. - Добрый вечер, - приветствовал он, и ей почудилось, будто в горле у него в беспорядке перекатываются и сталкиваются металлические шары. - Добрый вечер, - отозвалась она. Странная слабость и безразличие внезапно овладели ею. - Я очень хочу пить. Вы не могли бы... - Да, сейчас, - коротко бросила она, подкатила к буфету и наполнила стакан холодной водой. Он принял его обеими руками, всем телом навалившись на костыли, и долго пил, лишь изредка поглядывая на нее. Первый и единственный гость... Она никак не могла определить выражение его глаз, и от этого испытывала к нему неприязнь, еще большую, чем прежде... Она тяготилась его присутствием, его видом. "Уйди!" - кричала она про себя, но не издала ни звука, а он все стоял на пороге и пил... Наконец он вернул ей стакан. -- Вот спасибо, - произнес он удовлетворенно. - Нельзя ли мне немножко посидеть у вас? Знаете, жара сегодня адская, я так устал... - Отдохните, - согласилась она и, встретившись с ним взглядом, поспешно добавила: - Вы проходите, садитесь - вот здесь, к столу. Он тяжело проковылял через комнату и боком опустился на стул. Она вежливо расположилась напротив. Все-таки это был гость. Пусть и незваный, но единственный за многие-многие годы... Увы, не добрый и прекрасный принц, как она мечтала, ну да бог с ним, с этим принцем, хоть кто-то посетил ее - и на том спасибо! Если не смотреть на него, а только слушать, то можно в общем-то смириться и даже вдруг вообразить... - Вы, верно, приехали издалека? - спросила она, чтобы как-то начать разговор: ведь глупо сидеть и молчать, она еще успеет намолчаться. - Издалека, - кивнул он, метнув быстрый, испытующий взгляд в ее сторону. Она мечтательно улыбнулась. Из-да-ле-ка, - повторила она, раздельно выговаривая каждый слог. - Правда, красиво звучит? Из-да-ле-ка... А я вот здесь живу. И нигде не была... - Еще не все потеряно, - откликнулся он необыкновенно живо. - Не думаю... - покачала она головой. --- Кому я там нужна? - Вот-те раз! - засмеялся он. - Вы говорите так, будто вам сто лет. - А может быть, и больше. Я давно уже сбилась со счета. И потом: какой смысл считать? - Что-то я вас не понимаю, - вздохнул он сокрушенно. - Ведь вы еще так молоды!.. - Правда? - искренне удивилась она. - Да что вы, зеркала никогда в руках не держали?! Молоды, красивы... - Вы смеетесь надо мной! -- И не думал, Я сроду не встречал таких красавиц, правду говорю! Прикажите мне хоть двести раз взбежать на этот холм - и я немедля... - Вы? - Ну, не господь же бог! Какая вы, право, странная. Удивляетесь самым простым вещам. - Но вы... - она замешкалась и с усилием договорила: - Но вы еле стоите на ногах. - Ничего подобного. Конечно, я немного устал от жары и долгой езды, но в остальном... Или я, по-вашему, совсем похож на старую развалину? -- Нет,.- коротко ответила она и опустила голову. Это чудовищно, ужасно, решила она про себя, он издевается надо мной, я сейчас его прогоню. Но она вдруг поймала себя на том, что совершенно не обижается на него. Что-то мешало ей указать ему на дверь то ли его интонация, то ли непонятное веселье, горевшее в его глазах, то ли сами слова... Но ведь все - абсолютнейшая ложь! И тем не менее она не могла его оборвать, сказать ему резкость... Я схожу с ума, подумала она с отчаянием, это все глупая игра, и я -господи, неужто я хоть вот настолечко способна ему верить?! - Почему вы свернули именно сюда? - спросила она тихо. - Я много повидал на своем веку, - отозвался он задумчиво. - И много красивых женщин я встречал. Но сегодня, когда я проезжал мимо и случайно обернулся... - Это неправда, -- прошептала она еле слышно. - Вы стояли в окне, поправляя на голове прическу, солнце играло в ваших волосах, а это поразительное платье... Нет, я должен был остановиться! Потому что понял: я окажусь несчастнейшим из всех людей, если не услышу от вас хотя бы слова... Вы не представляете, как я волновался, когда свернул с дороги! Если вы верите, что существует на свете любовь с первого взгляда, то поймете меня... Ведь я увидел ту, о ком мечтал всю жизнь!.. Вы - понимаете? Что же вы молчите? - Да, - ответила она глухо и вдруг расплакалась, закрыв лицо рукой. - Господи, да что с вами такое? - заволновался он. - Я вас обидел? Она не ответила. - Выпейте-ка воды, - предложил он и, неловко поднявшись со стула, медленно, с трудом заковылял к буфету. Наполнил стакан, расплескав из графина воду, и так же медленно добрел до стола. - Вот, -- сказал он, выпейте и успокойтесь. И объясните мне... Она благодарно кивнула и отпила полстакана. Потом утерла слезы и попыталась улыбнуться. - Ничего, - проговорила она, будто извиняясь. - Это я так. Просто не привыкла... - К чему? - обеспокоенно спросил он. Она слегка пожала плечами, подавляя невольный вздох. - Не знаю. Слишком многое не так... Не так, как я себе представляла. И не так, как кажется вам. - То есть... вы хотите сказать, что я заблуждаюсь? Что все - иллюзия? - Мы оба не правы, - сказала она и отвернулась к окну. Несколько минут они сидели молча. Он не спускал с нее глаз, а она, чувствуя этот взгляд на себе, старалась показать, что ничего не замечает. - Но я не мог ошибиться! - произнес он наконец. - Я же вижу! Никогда еще я не был так уверен... Или вы видите все в ином совершенно свете? Но как это может быть? - Боюсь, что именно так и может быть, - глухим голосом отозвалась она, не поворачивая головы. - У каждого свой взгляд на вещи. - Не верю! - объявил он твердо. - Ерунда! Есть взгляд со стороны. Я много странствовал, но лишь теперь... Теперь я знаю, что нашел свою мечту! - Так уж и мечту? - горько усмехнулась она. - В том-то и дело! Когда я впервые увидал вас, я был поражен... До чего все гармонично, просто... И в этой гармонии я наконец-то ощутил себя! - Вы говорите о немыслимых вещах, - со вздохом возразила она. - Ну, хотите, я посажу вас в автомобиль, и мы уедем... - Куда? - Да куда угодно! Мы исколесим весь мир, поднимемся за облака, пересечем океаны, будем скакать верхом... Все станут преклоняться перед вами, перед вашей красотой!.. - Это похоже на сказку, - прошептала она. - Неужто вы и вправду... - А вы не верите? Ну, что за человек! А то, хотите, я останусь с вами, и мы будем здесь вдвоем? Хотите, я принесу сейчас воды, наколю дров, очищу поляну перед домом от камней, разведу огонь в камине... Он сидел напротив нее, маленький, убогий, жалкий в беспомощности своей, но глаза его горели неистовым огнем, и в судорожных жестах сухоньких, скрюченных рук вдруг проступила какая-то странная, почти неуловимая мягкость и сила. Там, под этой корявой и уродливой оболочкой, жила, и билась, и клокотала неистребимая жажда действовать, любить и наслаждаться... На секунду, глядя в его глаза, она словно бы забылась, ей показалось, что и впрямь она прекрасна и добрый принц, которого она ждала столь долго, явился наконец за ней. Но миг мечтания прошел, мир сжался, возвратясь в свои обычные пределы, и чудное видение угасло, как будто его не было совсем... Краем уха она еще слушала его, но смысл, тот высокий смысл слов, что кружились по-прежнему в завораживающем танце, ее уже не достигал. Она опять воспринимала только звуки и лживую их суть... - Я молод и силен. Не сочтите это за похвальбу, но вы же видите: я не урод, и голова моя ясна... И я люблю вас... Я не мог не полюбить! - Свою мечту? - спросила она неожиданно резко. На мгновение он опешил. Но тотчас с жаром заговорил: - Вовсе нет! Вы - воплощение моей мечты, да-да, и полюбил я вас и только вас! Иначе не могло быть. Это вы напоминаете мне мою мечту! - Все только кажется, - покачала она головой. - Вы хотите сказать,- печально отозвался он,- что вам безразлично? Вам все равно - сиди здесь я или другой... - Не в этом дело, - прошептала она. - Как раз не все равно. Но я не вижу вас, как удалось вам увидать меня. Вы, должно быть, удивительный человек. - Просто надо очень захотеть... - Что толку? Я старалась изо всех сил. Всю жизнь готовилась к этому моменту, но... У меня не получилось. Простите меня. Вам, наверное, не нужно было сворачивать к моему дому. Лучше бы вы проехали мимо своей мечты... - Но почему? Что сказать ему, как объяснить? Ведь не могла она признаться, что он урод, что он беспомощен и что сама она - ужасна, что случилась непонятная, жестокая ошибка, причины которой им обоим не узнать. Словно два мира столкнулись, и каждый глядел на другой своими глазами, и каждый видел только свое, не в силах преступить роковую черту... Сказать ему, что он не нужен ей - такой, - он не поверит, не поймет. А все его слова... Нет, доказать ей собственную правоту и убедить ее он тоже не способен - ни сейчас, ни после, никогда. Мечты, мечты... А общих точек нет. Хотя мечтают оба об одном... - Вы очень славный, правда, - заговорила она наконец. - И вы так добры ко мне... Я верю, что вы и в самом деле полюбили. Но... - Да-да, я слушаю. - Ведь это вы пошли навстречу своей мечте. - Но вы ожидали, когда она придет к вам! Мы оба стремились навстречу друг другу. - Нет. Теперь я поняла. Вы прежде увидели меня, а чувство родилось в вас потом. А у меня все - по-другому. Я просто не думала, что могу так ошибиться. Извините. Он закрыл глаза и с минуту сидел не шевелясь. Затем начал медленно, с невероятным трудом подниматься. А ему кажется, что он непринужденно встал - конечно, огорченный, что и говорить, но - сильный и красивый, вдруг подумала она. Ведь он и из машины тогда выпрыгнул быстро и легко. И ловко, не пролив ни капли, поднес мне стакан воды... А я ничего не увидала... - Я тоже об этом не подумал, - произнес он глухо. - Это вы извините меня. Но, может быть, все-таки... - Нет-нет, - сказала она поспешно. - Что ж, благодарю. Мне было здесь чудесно. Хоть полчаса наедине с мечтой... Прощайте. Он проковылял к двери, открыл ее и вышел. Уже забираясь в машину, он в последний раз оглянулся. Она сидела у окна и грустно улыбалась. Он махнул ей рукой. - Я заеду еще раз. Можно? Она отрицательно покачала головой. Она все еще улыбалась, но в глазах ее он вдруг заметил слезы. - Прощайте, - сказала она, однако он уже не слышал. Дверца с треском захлопнулась, затарахтел мотор, и машина, резко развернувшись, помчалась прочь, трясясь и гремя на ухабах. Через несколько секунд стена желтой пыли поглотила ее, а когда пыль наконец рассеялась, дорога была пуста.