Коллектив авторов - По ту сторону реальности. Том 2 (Сборник мистики и фантастики) Страница 52

Последняя секунда легко соскользнёт по стеклянному конусу песочных часов и сольётся с вечностью.

…Помни, что я всегда буду молиться за тебя!..

«…Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – „Добрынинская…“»

…Тата́ – тата́хх, тата́ – тата́хх, тата́ – тата́хх…

– Теперь же мы должны расстаться. Ты выйдешь на следующей станции и покинешь метро. С последней ступенью, ведущей вверх, ты окажешься в ином мире и тут же утратишь способность воспринимать твой нынешний мир. Долгих сорок недель надлежит провести тебе в полной темноте, содержащей в себе лишь тёплые воды и доносящиеся извне незнакомые ранее звуки. Новая жизнь разбудит в тебе желания, любовь, страх и заключит все эти чудесные цветы бытия в венок великого терпения.

…Помни, что я всегда буду молиться за тебя!..

«…Станция „Октябрьская“. Осторожно, двери закрываются…»

Я стремительно вылетаю из вагона, двери за мной с грохотом смыкаются. За спиной уже начинает разбег неутомимый поезд, увлекая моего спутника в тёмный тоннель неизвестности. Поправив на плечах рюкзак и убрав книгу во внутренней карман куртки, я направляюсь сквозь пустоту станции туда, к лестнице вверх. Не оборачиваюсь, уверенно набираю темп. Вот они, обещанные ступени: первая, вторая… седьмая… одиннадцатая… Внезапно волна холодного свежего ветра проносится совсем рядом: «Помни, что я всегда буду молиться за тебя!..»

Марина Новиковская

г. Михайловск, Ставропольский край

Огонёк

О Боже! Лицемерие в кровиРомантики налет сдирает!Я не украл! Не предал! Не убил!Хотя любого в этом обвиняю.Меня пытает Эра Нелюбви.

Вера проснулась от собственного крика. В доме ночь и тишина. Комнату сжимают в объятиях тени. Ночник дарит рассеянный свет. Он не способен разогнать призраков, но дает им шанс спрятаться. Наверное – внезапный вопль уже разбудил маму, и она вот– вот придет. Действительно через некоторое время раздались шаги.

– Доченька, с тобой все в порядке? – голос за закрытой дверью прозвучал глухо и хрипло.

– Да, мама! – крикнула Вера.

Но крик ее получился испуганным. Мама распахнула дверь.

– Что, опять кошмар?

– Да, – Вера натянула одеяло до подбородка, но никак не могла унять дрожь во всем теле.

– Тот самый? – спросила мама.

Девочка молча кивнула. Мама присела рядом.

– Один и тот же кошмар… Целый год, каждую неделю?

– Да, – Вера вскочила с постели, пробежала по комнате и включила свет. В полутьме лицо мамы казалось зловещим.

– Может, это означает – болезнь? – София (так звали маму) сосредоточенно терла виски. Сон не хотел ее отпускать. – Может быть, тебя показать врачу?

– Ты не понимаешь! Это не болезнь. Это чей-то призрак. Не знаю, чей. Но я вижу ее! Она подходит ко мне близко, к самой кровати, и просто стоит. Я никогда не вижу ее лица. Только руки, тонкие, белые, неживые. Она повторяет всегда одну и ту же фразу: «Ты не должна жить, потому что я мертва».

Верочка, в этом доме не может быть призраков. Мы построили его с твоим отцом лет за пять до твоего рождения. Привидения живут только в старых домах. В домах, в которых что-то случилось. Кто-то умер, или кого-то убили.

– А кладбище? Здесь есть кладбище? Такое ведь бывает. Я читала.

– Нет. Никогда, никакого кладбища здесь не и было. Верочка, ты еще ребенок, возможно, это детские кошмары.

– Ты видела плохие сны? – удивилась Вера.

– Нет, – ответила София и смутилась, – Мне снилось совсем другое…

– Что же? – Веру внезапно рассмешила реакция мамы. – Что-то неприличное?

– Вовсе нет! – улыбнулась София. – В то время я встречалась с мальчиком, и мне всего лишь снились поцелуи с ним.

– А почему ты покраснела? – заулыбалась Вера. Ее страх внезапно куда-то исчез. Казалось, будто в миг в ней самой что-то изменилось. И призрачная фигура с белыми руками осталась навсегда по ту сторону реальности.

– Тебе показалось, – засмеялась София. – Я никогда не краснею.

– Не уходи от меня этой ночью, ладно? Останься, – Вера обняла мать и зарылась носом в ее распущенные длинные волосы. У ее мамы самые мягкие волосы на свете. Русые, с легкой сединой, мягкие как пух.

– Ну, ты же уже взрослая. Сама справляйся со своими детскими страхами. Впрочем, можно сходить к врачу.

– Нет! Я сказала – нет! Просто побудь со мной сейчас. Всего одну ночь, – Вера посмотрела на часы. Большая стрелка медленно приближалась к цифре три, – полночи. Только до рассвета.

София улыбнулась и крепче обняла дочь. Как же она все-таки любит ее. Единственную свою девочку. Подаренную судьбой на сорокалетнем рубеже. Когда уже почти не осталось надежды на счастье стать матерью.

Маленький теплый комочек. До сих пор, обнимая дочь, София воспринимала ее как маленький теплый комочек. Ее девочка растет. Скоро совсем взрослой станет. Вот и наступил переходный возраст. О нем так много пишут и спорят. Но Вера не похожа на остальных детей. Она особенная. Чего только стоят ее сны! С того момента, как научилась говорить, Вера рассказывала о своих ночных видениях. И походили они не на отрывки бреда, а на вторую жизнь, с приключениями и яркими историями.

Но однажды день 12 сентября омрачил светлые сказки детского воображения. В дверь детского сознания постучал кошмар. Сначала мама София не придала ему значения. Ну приснилось, ну забудется. Вера рассказывала про фигуру в темном балахоне, с лицом всегда сокрытым тенями, которая неизменно появлялось во снах каждую неделю. Фигура из снов ничего не говорила. И почти не двигалась. Но ее присутствие рождало ужас. Осязаемый. Неизбежный. И слова ее звучали подобно заклятию: «Ты не должна жить, потому что я мертва».

«У моей дочери переходный возраст… Отсюда и кошмары. Во всем остальном Вера совершенно не изменилась. Послушная, тихая девочка».

Красивая, как ангел с рождественской открытки. Длинные вьющиеся золотые волосы, очень длинные, чуть ниже талии. И голубые глаза.

«Принцесса!»

Такие не рождаются в век суеты и безразличия.

Вера наблюдала, как утро холодными оттенками тонов вползает в ее комнату. Восход солнца виден с другой стороны дома. Мягкий свет и прохладный воздух из форточки принес освобождение.

– Она мне не верит… – раздраженно прошептала Вера. Она, не мигая, смотрела на закрывшуюся дверь. – Это же все по-настоящему! Почему она не хочет слышать?!