Сергей Герасимов - Сострадание к врагу Страница 83

Она шла по пустой улице. Здесь редко пользовались наземным транспортом, поэтому улица была занесена пылью и песком, сквозь который пробивалась трава. Посредине улицы была протоптана узкая пешеходная дорожка. Вдали шла женщина в зеленом платье, возможно, она тоже направлялась к рынку.

Постепенно людей становилось больше. Рынок находился в центре города, это было единственное место, где еще можно было купить продукты. Видимо, сюда съезжались последние оставшиеся в живых жители деревень. У края расположились несколько фруктовых рядов, затем шли торговцы животными; мясо всех животных было так нежно, что его обычно ели сырым. Затем начинались рыбные ряды. Йец взяла в руки одну из рыбин, весом килограмма в два, и сжала ее посредине. Рыба открыла рот и издала протяжный звук. Это значило, что она свежая. Затем подошла к точильщику ножей.

– Мне нужен нож. Хороший нож, – сказала она.

– Плохих у меня не бывает, – ответил худой и очень загорелый старик. Его руки до самых локтей были цвета копченой рыбы, но из-под рукавов виднелись полоски совершенно белой кожи. – Вам нужен нож для кухни?

– Нет. Мне нужен нож для самообороны.

– Я могу продать такой нож, но без программного обеспечения, – сказал старик. – Но так он будет бесполезен. А программное обеспечение вам не продаст никто.

– У меня есть программное обеспечение, – возразила она. – Что вы на меня так смотрите? Пытаетесь запомнить? Какое вам дело до меня?

– Нет. Мне нет никакого дела. Но, кажется, я вас знаю.

– Вы не можете меня знать, – возразила Йец. – Я не здешняя. Я впервые в Акане. Я жила очень далеко отсюда. В тех местах, где вы никогда не бывали.

– Йец, – сказал старик. – Я вспомнил. Тебя звали Йец. Семьдесят второй год. Планета Хи. Тогда тебе было всего четырнадцать. С тех пор ты почти не изменилась. А твой голос и твой взгляд не изменился совершенно.

– Откуда вы знаете? – удивилась она. – На планете Хи жили только женщины. Вы не могли там оказаться.

– Мы почти вытащили тебя оттуда, – сказал старик. – Мы вытащили из рабства четырех твоих подруг, заплатив большой выкуп, и вели переговоры насчет тебя. Но началась зима, и все женщины племени ушли в горы. В последний вечер мы попытались тебя украсть, и я получил две пули в спину. Тебе было четырнадцать, а мне девятнадцать.

– «Миссия освобождения», – вспомнила она, – неужели это ты, Сиф? Я думала, что они тебя пристрелили. Ты должен был погибнуть по моей вине! Не может быть, но это ведь было так недавно!

– Пятьдесят лет назад, – ответил Сиф. – Тогда ты мне очень нравилась, но я никак не мог сказать тебе об этом. На следующий год миссия снова прибыла на планету Хи, но тебя уже там не было. Видишь, я не забыл тебя за эти годы.

– Я тоже не забыла тебя, Сиф, – ответила она. – Как ты жил, расскажи мне.

– Это долгий разговор, – ответил старик. – Если хочешь, пойдем ко мне.

Он начал складывать ножи в ящик и разбирать станок.

– Конечно, хочу!

– А что касается ножа, я не советую тебе это делать. Даже если у тебя есть программное обеспечение.

Сиф жил в комнате на шестом этаже большого пустого дома.

– Здесь живет еще несколько семей, – сообщил он. – По одной на каждом этаже. Мы не общаемся и даже не знаем друг друга. Люди слишком привыкли к пустоте. Но что делать, скоро здесь ничего не останется, кроме пустоты.

– И тебе это нравится?

– Мне нет. Но многим нравится. Каждый, кого ты спросишь, скажет, что это ему нравится.

– Но это же вранье.

– Конечно. Люди никогда не могут думать одинаково. Одинаковыми людей делает только страх. Расскажи о себе. Ты так молода и красива. Сейчас на Тибере не любят молодых и красивых. Ты заметила, что молодых почти не осталось? Детей нет вообще. Может быть, где-то в дальних деревнях, я не знаю.

– Я много путешествовала, – сказала Йец. – В основном, не по своей воле. Но это тоже долгий разговор. Я сейчас не хочу вспоминать. Я…

– Ты пришла, чтобы убить меня? – спросил Сиф.

– Я? Что за ерунда? Как ты мог подумать такое?

– Нет?

– Конечно, нет. С какой стати мне тебя убивать? Ты мое единственное светлое воспоминание за последние десять лет. Почему ты об этом спросил?

– Вначале ответь мне, как тебе удалось остаться такой молодой?

– Наш корабль уходил от погони где-то на границе Галактики. Мы слишком близко подошли к световому барьеру, чтобы оторваться от них. В результате потеряли больше сорока лет. Кажется, это называется релятивистским смещением времени.

– Ты говоришь правду?

– Абсолютную правду. Почему ты сомневаешься?

– Потому что те люди, которых мы боимся, – сказал Сиф, – они тоже молоды и красивы, как ты. И они тоже не стареют. Когда я увидел и узнал тебя, я решил, что ты пришла меня убить. Что еще я мог подумать?

– И ты все-таки при этом пригласил меня в дом?

– Я стар, и мне не так уж страшно умирать. Я хотел поговорить с тобой, вспомнить то, что никогда не повторится. Это такая радость – встретить тебя опять, знать, что ты жива, что у тебя все хорошо… Улетай с Тибера, пока еще можешь. Если ты останешься здесь, ты умрешь.

– Ерунда, – возразила она. – Я сильнее, чем ты думаешь. Хотя, кто знает, может быть, я последую твоему совету. Расскажи, как это все произошло.

– Что именно?

– Все. Почему мы умираем? Как давно это началось?

– Лет тридцать или сорок назад, – ответил Сиф. – Тогда в городах появились первые фабрики счастья. Так это называлось. Вначале они продавали счастье только на часы или минуты. Ничего плохого в этом не было. Это было как просмотр отличного фильма: пару часов серой жизни ты меняешь на пару часов несомненного удовольствия. Потом фабрик счастья становилось больше, цены падали, и люди стали покупать дни счастья, недели и месяцы счастья. За месяцами последовали годы. Вот так это и случилось.

– Но это нужно было остановить.

– Многие пытались это остановить. Но людям нравилось быть счастливыми. Против фабрик счастья выступали только отдельные моралисты, никто их не поддерживал. Когда счастье начали продавать на годы, правительство попыталось это дело ограничить. Ты понимаешь, почему. Люди слишком быстро достигали того возраста, в котором им запрещено заводить детей. Рождаемость стала падать просто катастрофически. Но к тому времени мы уже перешли черту. Вымирание планеты уже нельзя было остановить.

– Сколько еще осталось людей?

– Трудно сказать. Тысяч двадцать или двадцать пять в этом городе. Может быть, еще столько же в деревнях. Но не больше. Нас осталось слишком мало, чтобы сопротивляться. Даже если бы мы хотели сопротивляться.

– Сопротивляться кому? – спросила Йец. – Это же безумие! Кому выгодны фабрики счастья? Кому может быть выгодно вымирание целой планеты?