Сергей Калашников - Жизнь на двоих

Виктория Владимировна Александрова,

Сергей Александрович Калашников

Жизнь на двоих

ГЛАВА 1

— … И, пожалуйста, держите ногу в тепле! — добавила я, поднимаясь со стула.

Старая Марта, одна из моих постоянных клиенток, послушно кивнула. Она была бойкой старушкой, да вот только возраст все-таки брал свое. То сердце прихватит, то мигрень разыграется, то бессонница. А тут вот ногу ушибла, бедняжка.

— Спасибо тебе, милая! — кряхтя, встала с кровати Марта. — Уж даже не знаю, как тебя благодарить! Сколько раз ты меня на ноги ставила, не счесть! За такую помощь одних денег мало!

— Да, что вы! — искренне улыбнулась я. — Это же моя работа!

— Хорошее же дело ты себе выбрала, дочка! Не то, что моя Сонька, — тяжко вздохнула бабушка, провожая меня к двери. — Все во фрейлины к принцессе попасть хочет!

— Ну, каждому свое, — улыбнулась я. — Приду через недельку, принесу вам еще мази.

— Чтобы я без тебя делала! — склонила седую голову Марта.

От этого жеста я смутилась. Тоже мне, нашли перед кем кланяться! Я простая знахарка! Травки собираю, притирки делаю. Куда уж мне до современных врачей! Даже лицензию не смогла получить, в училище не приняли. Мол, медицина не для простолюдинок!

— Берегите себя! — вздохнула я, выходя из дома доброй старушки.

И остановилась в нерешительности. На сегодня все дела закончены, отвары и мази приготовлены. А ведь еще только полдень!

Пожалуй, стоит в лес сходить, — решила я. — Запасы календулы подходят к концу, да и зверобой поискать надо!

Лес в начале лета — замечательное место! Выходя на лесную тропу, словно попадаешь в другой мир. Запах прелой прошлогодней листвы, трели птиц, вдали можно увидеть, как между деревьев пробежит какой-то мелкий зверёк, тщательно избегающий встречи с людьми. На полянах солнышко пригревает, зеленеет сочная, ароматная трава… Красота! Да и кровососов в июне ещё мало, а это тоже плюс!

Леса в Ассаре, нашем королевстве, густые с глубокими оврагами и покатыми холмами. Мечта поэта. Через всё королевство проложены извилистые, словно речки, торговые тракты, разливающиеся потоком купцов и странников. Но я редко на них выхожу. Да и травы там не такие свежие, как в глубине леса.

Петляя по знакомым до последней травинки лесным тропкам, я направлялась к полянке, где растет зверобой. Единственное место в лесу, где я была только раз в жизни — далеко на юге, за рекой. Там находится Священный Камень — место, куда приезжают новобрачные, а молодые родители крестят детей. Там постоянно находятся несколько монахов — крупных суровых мужчин, не подпускающих к святыне случайных людей. Настоятель Патрик утверждает, что любой ценной вещи нужна достойная охрана, но я думаю, что монахи поставлены следить за тем, чтобы молодые горячие головы не совершали глупостей.

Рассуждая таким образом, я добралась до нужной полянки. Зверобой никуда не делся, цвел себе потихоньку. Да и что с ним могло случиться? Зимы у нас всегда были теплыми.

Опустившись на колени, я начала собирать полезную травку. Небольшая плетеная корзина постепенно наполнялась желтенькими цветочками. Для его сбора сейчас самое время: только расцвел и не успел еще напитаться придорожной пылью с близкого тракта. Днём на тракте движение весьма оживлённое, когда всадники, а когда купцы с охраной проезжают. Бывает и деревенские везут в город неказистый товар, или продукты, ведь лишних денег не бывает. Порой и пеших можно встретить, но это скорее всего бедняки и нищие, что проигрались в карты в ближайшем трактире, или «везунчики», которым повезло повстречать на пути «лесных братьев», разбойников местного разлива, и при этом остаться в живых. Люди ведь порой хуже зверей бывают. Волк не станет насиловать и убивать ради развлечения. Приходится посматривать по сторонам и держатся вблизи укромных мест, как куст, за который можно юркнуть при первом же сомнении в благопристойности намерений показавшегося человека. А уж в чаще — ищи-свищи, только ноги переломают, гоняясь за мной по оврагам, да буеракам! В лесу я дома!

— Привет, Уля! — вдруг раздался веселый ребяческий голос.

Я даже подпрыгнула от неожиданности.

— Ну, Савватей! Ну, негодник! — улыбнулась я знакомому парнишке из сапожного тупика. — Откуда ты вылез?

Да и я сама тоже хороша! Надо же было так задуматься, чтобы совсем бдительность потерять!

— Так из лесу. Мне батюшка велел мелколистный дуб отыскать и принести с него сучьев, из которых самые крепкие гвоздики делаются, а я никак не могу найти ни одного. Ты не видала? — хитро улыбнулся Савка.

Он был моим ровесником — почти пятнадцать лет. Высокий, крепкий паренек с рыжими вихрами, конопушками по всему лицу, да большими голубыми глазами. Чуть лопоухий, что придавало Савке еще более забавный вид. Одет он был в простые крестьянские штаны, да в рубашку с завернутыми рукавами.

— Вот этим ложком иди, — я махнула рукой в нужную сторону. — А как замшелое бревно путь перегородит, выбирайся вправо, да там и смотри. Только орехи не рви, что по склону оврага. Мотя-егерь просил их бурундукам оставить.

Полюбовавшись на озадаченное лицо сверстника, я вернулась к прерванному занятию. Было немножко стыдно, даже щеки чуть заалели. Не о бурундуках я волновалась, да и лесничий тут не причём. Для себя хотела тот урожай сохранить. Уж очень вкусная халва из тех орешков получается! Да и продается неплохо.

Савка не спешил уходить. Немного помявшись, он выдал:

— Отец спрашивал, не сможешь ли ты зайти.

— Неужели он опять простудился? — удивилась я, радуясь перемене темы. — Опять на сквозняке работал?

— Ага, — с вздохом согласился Савка, присаживаясь рядом и помогая собирать зверобой. — Просит отвара твоего волшебного.

— Это же обычный шалфей! — смутившись, ответила я.

— А пусть и так! — пожал плечами парень. — Да только твои травки чудеса творят!

Я лишь робко улыбнулась, не найдя что ответить. Чудеса чудесами, а лицензию мне все же не дали. Как и места в училище. А я так хотела стать профессиональным врачом!

Кинув в корзинку очередной цветок зверобоя, Савка поднялся на ноги.

— Ну, ладно, Уля, до встречи! — сказал он, отходя от меня.

— Завтра зайду к вам с отцом, — кивнула я и тоже встала.

Пожалуй, зверобоя собрала достаточно.

Ехавший впереди егерь замедлил ход лошади и заставил её сойти с тропы вправо. Я тоже придержала Серко — спокойного мерина, на котором единственном изо всей королевской конюшни матушка позволяла прогулки. Поравнявшись с нашим проводником, остановилась на краю обширного лога с покатыми склонами. Впереди открывался чудесный вид на огромное, заросшее богатым разнотравьем и редкими кустами пространство. Зыбкие тени белых облаков, скользивших по небу, бежали легко и ровно, а на расстоянии трех-четырёх стрелищ, у кромки густого леса две небогато одетых фигурки о чем-то беседовали.

Юноша и девушка обменялись несколькими словами, и парень скрылся в логу. А оставшаяся тоненькая, чем-то знакомая фигурка, склонилась, присела на корточки и принялась что-то собирать. Наверное, эта девушка цветочница. Замечательная профессия!

Я невольно вздохнула, но сделала это осторожно, чтобы ни егерь, ни поравнявшийся со мной и остановившийся слева грум не услышали. В их понимании принцесса — это абсолютно счастливое создание, все капризы которого исполняются неукоснительно. Им не понять, как наследница престола может завидовать девушке, наслаждающейся полной свободой, не скованной никаким этикетом, условностями двора и вечными церемониями, способными любое дело превратить в пытку.

Захотелось хотя бы просто поговорить с этой простолюдинкой, не понимающей, насколько ей повезло.

— Матвей, я хочу подъехать к ней и поговорить о нашем, о девичьем, — обратилась я к леснику.

— Не получится, Ваше Высочество, — покачал головой мужчина. — Она уже приметила нас, и если Вы поскачете к ней, то удерёт в лес, где её никто не настигнет.

— Ты знаешь эту девушку? — нахмурилась я.

— Да, это Ульяна. Она собирает травы для городских лекарей. Они иногда покупают её сборы для того, чтобы с постом и молитвой, как учит наша церковь, приготовить целебные снадобья, угодные Богу и необходимые страждущим, — Мотя не косится назад, но понятно, что слова эти предназначены не столько мне, сколько Отцу-Наставнику, без сопровождения которого мне категорически запрещено покидать дворец.

— А тебя она знает?

— Конечно. Ведь я присматриваю за тем, что происходит в этих лесах. Мой долг…

— Отправляйся к ней и убеди, что убегать не стоит. Ей не будет причинено вреда. Потом вернёшься, и доложишь об исполнении. А уж тогда я к ней подъеду и поговорю. А вам, — я обернулась к свите, — не сходить с места, и не спускать с меня глаз.