Япония и Третий Рейх (СИ) - Рыбаченко Олег Павлович Страница 52

Это и крепость и роскошное жилище. Даже Маркос который успел за свои почти пятьдесят лет, очень бурной и насыщенной жизни насмотреться всякого, оказался под сильнейшим впечатлением от увиденного.

Роскошь правда внутри варварская, но от этого только кажется еще более живой. Впрочем, мраморные коридоры Лувра полны нечистот и пыли, а искусные статуи обломанные и грязные. Зато очень много развешано шкур по стенам и чучел различных животных, среди которых оказалась и тройка слонов, несколько тигров, пара львов и даже очень крупные крокодилы. Они несколько улучшали впечатление от запушенной в целом обстановки.

Довольно много висело также икон в золоченых и серебряных рамах, а также картин религиозного содержания. И надо сказать художники поработали недурно, и да и краски из масел хороши. В целом Лувр был достойным для резиденции, наверное самой большой и населенной страны Европы - Франции.

Хотя конечно же, держава уже изрядно разорена и опустошена. На юге набирает силу Испания, на востоке огромный Тимурад еще не успел растерять свое могущество, хотя после смерти Тамерлана империя уже охвачена междоусобицей и распадается. Московское княжество начинает собирать вокруг себя русские земли, очень сильной стали Литва. Но Франция все еще велика и могуча. Но Жанна в темнице и все висит на волоске. Кстати и Британия имеет все шансы закрепиться на континенте.

Маркос шепнул Артему:

- Будем с англичанами или все же пустимся на авантюру с операцией - спасение девы?

. ГЛАВА ? 17.

Аленка заперлась в купе. И никого не желала видеть. Она лихорадочно строчила свое новое произведение. Этот замечательный и неповторимый сериал. С радостным и светлым будущим. При котором все хорошо, и даже можно сказать замечательно;

Вот это с ним случилось на окраине Юго-восточной Восточной Пруссии. Сентябрь 1944 года, время, когда уже дыхание победы становиться все ощутимее. Союзники высадились и захватили почти всю Францию. В Белоруссии Вермахт разбит вдребезги, пожалуй, фрицы потеряли последние шансы надолго затянуть войну. Но вот ему мальчишке-разведчику приказали: "Копай ты боевая единица рабсилы!". Короткими хлопками, небольшой притупившейся от многих тонн вывернутой земли лопатки стирая пот Максимка прибил землю и желтеющий дрен вокруг себя. Недовольно насупился, в прошлый раз он стащил у немцев целый ящик эрзац-шоколада, хотел порадовать девчат. А за это и самовольный поджог лишь получил по шее. Да еще и пяткам крапивой высекли, за самовольное нарушение приказа. Знай, мол, свое место, и следуют приказам. А если тебе еще тринадцати считай нет... Хочется чего-то большого чем просто запоминать, или записывать (Впрочем, при той памяти, что была у Максимки последнее и вовсе не обязательно!). Почесывая зудящие пятки, мальчишка-разведчик выложил целую цепочку дернин в виде кургузой дуги, разрубленной пополам проемом, расширяющимся в сторону седеющей осенним златом рощи, от которой они шалопаи сморкатые прибежали.

Хотя вот крайне мало приятного в такой работе как копать, копать и еще раз копать.

- Шнель... - И улыбка. - Угу, это стояще... - Мальчишка сержант, тоже вряд ли старше пятнадцати сгреб огромной, тяжелой, явно трофейной (Разумеется, наши таких, что шею может отломать не носят.) каской остатки взрыхленной уже чужой, немецкой земли. Максимка с улыбкой кивнул и, выпрыгнув из отрытого чуть глубже, чем по колено рослого подростка-сержанта (ему, конечно, в нем, куда повыше примерно по пояс), окопа, снова ухватился за рукоятку кирки и одновременно мотыги. Лязганье из-за леска ощутимо, что даже барабанным перепонками стало щекотно усиливалось. Юный воитель, как раз посмотрел в ту неродную сторону, когда из-за самых красноватых верхушек деревьев вдруг выпрыгнули три призрака, мгновенно блеснувшие на солнце желтым, синим и белым.

Максимка выдал:

- Внезапность на войне, как парус на яхте, только не так заметна!

- Штормовая атмосфера!!! - Истошно заорал юный сержант, в одно мгновение, словно землемер, сложившись пополам на дне окопчика. Максимка, скаля зубки, поднял тонкими, но сильным, жилистыми руками увесистое оружие. Бесстрашно выставив перед собой обвитый лентами пулемет. Мальчишка-сержант съежился и, нахлобучив на голову каску, осыпавшую его струями земли, пробормотал:

- Если застали солдата врасплох, значит, боец в наблюдении плох!

Истребители-штурмовики, грозные и тяжелые Фокке-Вульфы К-10, заревев белугой, сбавились высотой почти до уровня царственных крон деревьев. Плюнули снарядом из авиапушки и прошли лезвием бритве слева от мгновенно осиротевшего пустотой холма. Теперь стало видно, как поворачивались светловолосые, но с черными со свастикой цвета асбеста повязками головы пилотов. Встав словно закрученный ловким броском гимнастический диска, на широкое крыло, оба самолета синхронно развернулись.

Максимка выпалил фразой:

- Точность вежливость не королей, а тех солдат кто стволами мушкетов поддерживают их трон!

Могучие машины с двигателями в 2500 лошадиных сил с тремя пушками калибра 30-миллиметро и четырьмя 20, еще больше снизились. Максимка воспринимал их движение замелено. Он понимал, что не взять штурмовик пулеметом, даже в хвост. Но надо ловить свой шанс. А механические ястребы смерти отвернули в сторону поля, сделали короткую горку, снова раскрутились и, прибавив скорость, понеслись на холм.

Максимка в досаде буркнул:

- Такая цель... Сбить один - орден!

Сержант-малолетка поглядывал теперь попеременно, то на них стервятников с воздушной ямы, то на проплешневелую воронками опушку леска. И хотя Максимка демонстрировал осторожную воинственность, он только вжимался в землю еще плотнее, словно боксер в битве с грозным панчером сгруппировался, согнув шею, чтобы таким образом представлять собой минимальную цель. На плоскостях бронированной цементированной плитки приближающихся штурмовых самолетов замигали блеклые, розовенькие и желтые точки. Максимка показал им кукиш.

Внезапно воздух вокруг, словно попавший в капкан медведь заныл, и верхушка холма покрылась воющими и разлетающимися осколками камней, вырывающимися из невысоких столбиков коричневой пыли, поднимающихся вокруг. Два истребителя-штурмовика промчались прямо над холмом, и ушли, раскачиваясь, в сторону реки. Приподнявшись над бруствером, Максимка подпрыгнул на носочках, выискивая достойную цель. Но как на зло не видно ни рам ни "табуреток". А от командующий сержант выложил его пулемет на сошки. Мальчишка снисходительно подчинился и снова с показным исступлением начал выгребать землю сорванной с затылка начальника массивной каской. И посвистывал...

Соседка что пахала справа посмотрела на него с мрачностью и взъерошила собственные не по полу коротко стриженные волосы( а куда денешься, в длинных и вши быстрее заведутся и в бою фриц как схватит и намотает на руку). Вот девчонка и без малейшей охоты трудилась, тем не менее, энергично стряхивая светло-рыжую глину.

Максимка ощутил скуку. Ему не хотелось курить, так подобное деяние постыдно для пионера, но вот желание подраться все возрастало. А это каска, что приходилось, рыть вызывала определенные ассоциации, и желание спеть. И Максимка не выдержав, как запоет. Благо голосок у него, красив. Еще даже не стал ломаться, да и ломка бы его поверь совершенно не портит;

Затылок греет мне. стальная каска,

Рисунок смерти, пляшет злая тень!

Не стало жизни, мирной и прекрасной,

Клубиться дым сожженных деревень!

Вот мальчик бос и на плачах котомка,

Худой, оборван, тело в синяках!

Поет он псалом библейский так негромко,

Царапины и язвы на ногах!

В стране ликуют скорби, пляшет горе,

И словно бездна, весь народ впила!

Кровавым отдают и плачут зори.

Лишь гордо светят церкви купола!

Девчонка наклонила лик свой кроткий,

Расправив косы, средь осин и ив!

Бойцам не нужно: табаки и водки,