Осколок - Дмитрий Юрьевич Сычёв

Дмитрий Сычёв

Осколок

Глава 1. Ухабы

Медленно, почти уныло тянется извилистая дорога сквозь глухие северные леса. Единственная на многие вёрсты вокруг. Дорога — это ещё очень громко сказано, две телеги с трудом разминутся, да и то не везде. Но для этих мест — пойдёт. Теперь-то шире и не нужно, порой неделями даже пеших путников не видно, не то что груженых телег. Только ранней осенью наступает некоторое оживление, и то ненадолго. Обоз, доверху заваленный шкурами, засоленной рыбой, костью, да хмурыми мужиками от Каменной Топи до Лесного Предела пройдёт, на ярмарку, и он же потом назад ползёт. Снова груженый под завязку, только теперь уже инструментом, скобяными изделиями и всякой всячиной нужной кому-то, чтобы дотянуть до весны. Ну и мужики уже не настолько мрачные, всё чаще пересмеиваются, да довольно косятся на крепко перевязанные тюки. А ведь было время… Даже постоялый двор стоял, аккурат на полпути между Каменной Топью и Лесным Пределом. И не всегда в осеннюю пору свободное место в нём найти получалось. Только про то время уже и местные не помнят. Так, кто-то от своего деда слышал, а тот в свою очередь от своего.

Чаще случается так, что без сильной надобности в этих краях народ не появляется. Зачем? Глухой посёлок на отшибе, дальше только неспокойные горы и непроходимые топи, где кроме комарья и ягод нет ничего, а они того не стоят.

Но в этот раз необходимость была. Вергард, десятник стражи из Лесного Предела, ехал тут по очень важному делу. Он сосредоточено наблюдал с кислой миной, как подмытая осенними дождями лента дороги неспешно исчезает под телегой. Его стало засасывать в невесёлые мысли, словно в жирную осеннюю грязь.

«Дельце то мне предстоит действительно важное. Не пушнину на зерно сменивать. С самого бы шкуру не спустили за такие дела… Попался буквально за руку! Новый капитан, сука, решил порядок навести. Ну ничего! Знаем мы таких! Вся горячность уйдёт, как дождь в песок, едва закусится с кем повыше. Те, что повыше, про него, Вергарда, знали, но не трогали. Монеты никому не лишние. А теперь из-за этого… Ладно, всё наладится и будет как было.

Ну а пока трястись тут на телеге до этой Каменной Топи. Хотя, мне то оно только на руку. Дней десять и это лишь в одну сторону. Пока там провожусь с их злоключениями… Глядишь, да и уляжется муть в нашем прудике. Да, всё-таки вовремя в Каменной топи пропали холуи лесные, очень вовремя!

Только вот почему капитанишка этот меня так просто отпустил? Кричал же, что таких, как я, надо вешать рядом с мразью всякой вдоль трактов. А на следующее утро — бац! — и отпустил. И Толс, заместитель мой, подошёл и рассказал, что гонец из Каменной топи приехал, они там просят нашей помощи.

Да, удачно всё! И подальше от неприятностей буду, и героем-спасителем вернусь. Очень удачно вышло с этими селянами.

Такое вот важное дело, шкуру свою спасать. Дней десять дороги в одну сторону, десять в другую. Ну и на месте сколько проторчать придётся? Как пойдёт конечно, но пару недель хотя бы надо. Главное, особенно не торопиться с поисками, а за это время как раз всё и наладится. Обязательно наладится!»

Вергард грустно вздохнул и почесал плюгавый волосяной вал, разваленным частоколом окружавший его макушку. Блёклые карие глаза с тоской забегали по сопровождавшим его стражникам.

«Людей, жаль, маловато выделили, мой десяток и всё. С таким отрядом в глухих лесах с поисками не развернёшься особо. Хотя, опять же, чем меньше народу, тем дольше провозимся. Но и найти их нужно, хоть и не сразу.»

Вергард состроил печальную мину и поскреб редкую щетину на подбородке. В мыслях он никак не мог прийти к решению, как особо не торопиться с поисками, но по возможности найти людей живыми, в огромном лесу, да и всего с тринадцатью людьми под его началом. Вспомнив о наёмниках, десятник немного приободрился.

«Ну да ничего! Нашлись желающие за сравнительно небольшие деньги ноги по северным буреломам ломать вместо меня. Славно! Эх, скорее бы доехать, десятый день в пути. Вот-вот за очередным поворотом покажутся ворота Каменной Топи. Ах, как же хочется расположиться в доме какого-то крестьянина и пить пиво, славно закусывая, пока десяток с наёмниками бегают по лесам да болотам. А может, и в трактире приличная комната найдётся? Чтобы по конурам их не сидеть, да детский плач с бабьим воем целый день не слушать. Это, конечно, если трактир найдётся… Места-то глухие».

Вергард от скуки уже в сотый раз крутил эти мысли в голове. Переживания по поводу взятки, как обычно, беспокоили его недолго и вскоре притупились. Он настолько убедил себя, что всё будет хорошо и обязательно наладится, что теперь его мысли всё больше занимали выпивка и снедь.

«Всю задницу уже отбил на этой телеге, да по ухабам! Когда уж дыра эта клятая покажется!»

Мужчина едва заметным движением губ сдул пену с воображаемой кружки пива и мечтательно причмокнул. Но тут же одёрнул себя и, чтобы отвлечься от пока недостижимого, принялся вновь разглядывать своих наёмных спутников.

На телеге, спиной к вознице расположился дварф и правил лезвие своей секиры. И без того широкоплечий, сидя, он казался совершенно квадратным. Когда сквозь кроны деревьев пробивался редкий солнечный лучик и сверкал на металле, недовольное лицо дварфа сглаживалось и на нём мелькало что-то вроде удовлетворения. Впрочем, солнце уже давно скрылось за тучами и дварф сидел хмурым.

«Далуром, кажись, звать его? Скрытный какой-то, борода, весь в себе. Пока мой десяток вяло переругивается, убивая дорожную скуку, этот коротышка молча сидит. Чего только он хмурится? Он так скоро свой топор в пыль сотрёт. Вона уже, по отражению бриться можно. Да и топором самим тоже, куда как остр, наверняка. Ан нет, всё всматривается, скребёт да трёт. Интересно, что за огрехи такие видит?»

В толстых пальцах дварфа удивительно ловко появлялись то правильный камень, то войлочная ткань, и неустанно елозили по боевому топору. Стояние оружия было безупречно. Изредка Далур принимался за шлем, к которому тоже было не придраться, и наоборот. Вергард даже немного завидовал такому снаряжению. Своё он проводил в порядок только перед смотром, и только до того состояния, когда скорее всего не пристанут. Не единожды он пытался выработать в себе привычку