Майкл Флинн - В стране слепых

Майкл Флинн

В стране слепых

Деннису Гарри Флинну (1948-1964), который был бы соавтором этой книги

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГВОЗДИ ОТ ПОДКОВЫ

ТОГДА

Дождь лил как из ведра; капли, выбивая отрывистую дробь по булыжной мостовой, сливались в целые реки и океаны. Сквозь сплошную водяную завесу проступали лишь смутные очертания предметов. На тротуаре под шипящим газовым фонарем стоял человек. Струи воды сбегали с широких полей его шляпы, текли за шиворот. Ливень был теплый, парной и ничуть не освежал, но человек терпел. Он перехватил поудобнее – наверное, уже в сотый раз – непромокаемый кожаный саквояж, который держал под мышкой. Издалека, с юга, доносились глухие раскаты – то ли гром, то ли артиллерийская канонада.

Послышался стук копыт. Человек нетерпеливо повернулся, но из-за угла показался всего лишь кавалерийский отряд. Лошади высоко поднимали ноги, выбивая подковами искры из мостовой. Кожаная сбруя влажно блестела в тусклом свете фонаря; сабли, шпоры и удила нестройно позвякивали, как побрякушки на арабской плясунье, исполняющей танец живота.

Человек под фонарем прочел на кокардах всадников: «Третий Пенсильванский», и, подняв руку, крикнул «ура!» Капитан пенсильванцев щеголевато отсалютовал ему хлыстом.

Человек провожал взглядом всадников, пока они не исчезли за пеленой дождя, направляясь к мостам через Потомак – навстречу неведомой судьбе.

Когда человек снова повернулся, прямо перед ним стояло ландо. Ближайшая лошадь, оказавшаяся на расстоянии вытянутой руки, шумно выдохнула и скосила на него глаз. От неожиданности он сделал шаг назад, в лужу. Возница – бесформенная тень на козлах – натянул вожжи, чтобы успокоить лошадь.

Дверца экипажа открылась, и высунулась голоса Айзека.

– Эй, Брейди, – сказал он, криво усмехнувшись. Резкий выговор выдавал в нем уроженца Новой Англии. – Будешь садиться или собираешься мокнуть дальше?

Брейди молча поставил ногу на подножку и сел рядом со стариком. Внутри пахло затхлой сыростью, при каждом вдохе ощущался слабый привкус плесени. В Вашингтоне этот запах стоит повсюду. Ужасный город. Как это про него говорят? «Очарование городов Севера и деловитость Юга». Брейди стряхнул воду со шляпы и вытер лицо шейным платком. Экипаж, дернувшись, покатил вперед.

Брейди заметил, что Айзек украдкой взглянул на саквояж, и хмыкнул.

– Не терпится, Айзек? – Он говорил нараспев, как все жители Индианы. – Мой поезд пришел два часа назад. Мог бы встретить меня на вокзале.

– Да, – согласился Айзек. – Мог бы. Но не встретил.

Брейди что-то проворчал и глянул в окно на проплывающие мимо дома, блекло-серые под дождем. Экипаж направлялся в сторону Джорджтауна. Неожиданно грохот колес по мостовой сменился глухим чавканьем. Копыта громко зашлепали по грязи. Брейди улыбнулся.

– Я вижу, у вас еще не все улицы замостили.

– Ну да. И купол Капитолия тоже не достроили. – Айзек бросил взгляд на Брейди и тут же отвел глаза. – Еще много чего не доделано.

Брейди ничего не ответил, и некоторое время они ехали молча.

– Город весь помешался на шпионах, – заговорил наконец Айзек. – Слишком много народу ездит взад-вперед. Поневоле задумаешься. По-моему, за мной на прошлой неделе тоже следили. Наше Общество тут ни при чем, но Совет решил, что нам с тобой лучше, не встречаться на вокзале.

Брейди удивленно взглянул на него – похоже было, что Айзек оправдывается. Брейди вздохнул.

– Ну, неважно, – сказал он.

Айзек подался вперед и постучал указательным пальцем по саквояжу.

– Вот что важно, – произнес он. – То, что ты привез. Скажи мне прямо, Брейди, без уверток, здесь то, чего мы ждали?

Вместо ответа Брейди погладил рукой саквояж, ощутив ладонью влажность кожи и холод металлических застежек.

– Здесь три недели расчетов, – сказал он. – Три недели, даже на машинах Бэббиджа. Мы работали вшестером, двумя независимыми группами, круглые сутки. Численное интегрирование и кое-что из этой новой теории, которая следует из статей Галуа. Когда закончили, обменялись результатами и проверили все заново. – Брейди покачал головой. – Ошибки быть не может.

– Значит, он должен умереть.

Брейди резко, повернулся к Айзеку. Лицо у старика было бледное и изможденное. На коже, напоминавшей пергамент, темнели коричневые старческие пятна. Брейди коротко кивнул, и Айзек прикрыл глаза.

– Ну, эта новость порадует кое-кого в Совете, – произнес он как будто про себя. – Дэйвиса и Мичема. И Финеаса тоже. У него фабрики стоят – хлопок не везут с Юга.

Брейди нахмурился.

– Неужели они допускают, чтобы их личные интересы…

– Нет, нет. Они так же подчиняются уравнениям, как и мы с тобой. С рабством надо кончать. Против этого в Обществе никто не возражает, даже южане. Эти уравнения… они показали нам, что будет, если рабство останется. – При этом воспоминании Айзек содрогнулся. – Вот почему мы… приняли меры. – Лицо старика напряглось еще сильнее. – Они поймут, что и это тоже необходимо.

Он открыл глаза и пристально посмотрел на Брейди.

– Они принимают неизбежное с улыбкой, а мы с горечью, – ну и что? Какая разница?

– Проклятье, Айзек! Нельзя было до этого доводить! – Брейди громко шлепнул ладонью по саквояжу. От резкого звука Айзек поморщился.

– Не хочешь замарать руки его кровью? Да у нас они уже по локоть в крови. Эта война…

– Случайность. Ошибка в расчетах. Дуглас note 1 должен был победить. Он мастер уговаривать. Он мог покончить с рабством, да так, что Юг был бы ему только благодарен. Народный суверенитет и закон о гомстедах – вот и все, что требовалось.

– Может быть, – согласился Айзек. – Но Бьюкенен note 2 назло Дугласу наложил вето на закон о гомстедах, а этого мы никак не могли предвидеть. Мы не знали, что сепаратисты настроены так решительно. После того провала на съезде в Чарльстоне невозможно было предсказать, чем кончатся выборы. А Линкольн со своими республиканцами…

– Ох уж мне этот фигляр из захолустья! – сердито сказал Брейди. – После того как его избрали, все пошло насмарку! Юг так перепугался, что решил отделиться. Но как мы могли это рассчитать? Что бы он ни затевал, у него никогда ничего не получалось. Дважды разорялся, получил нервное расстройство, не прошел в законодательное собрание штата, провалился на перевыборах, даже должности государственного землемера не смог получить. Два раза пытался попасть в сенаторы и один раз в вице-президенты, и его ни разу даже не выдвинули кандидатом. Черт возьми, Айзек, он ведь и президентские выборы проиграл!

– Но коллегия выборщиков проголосовала за него, – уточнил Айзек. – Относительное большинство он все-таки получил.

– Этот человек – какая-то статистическая аномалия!

Айзек усмехнулся.

– Но тебя же на самом деле не это беспокоит, или я ошибаюсь?

Брейди хотел было ответить резкостью, но сдержался. Как ни погоняй загнанную лошадь, быстрее она не побежит. Он угрюмо понурился.

– Ладно, будь что будет. Война была случайностью, но это – совсем иное!

– Он снова шлепнул по саквояжу. – Точно рассчитанное действие, а не просто сознательный риск.

Айзек неторопливо кивнул.

– Хотя покойнику скорее всего будет все равно, умер он случайно или по плану. А за себя не беспокойся. Мы никогда не действуем напрямую. Словечко здесь, намек там. Вашингтонцы всегда были в душе конфедератами. Кто-нибудь обязательно клюнет.

– Правильно. Но грех ляжет на нас.

– Да, на нас! А до сих пор ты этого не знал? Может, ты в этом сомневался, когда давал клятву?

Брейди отвел глаза и стал смотреть в окно.

– Нет.

Они снова замолчали, прислушиваясь к чавканью грязи под колесами и стуку дождя по крыше экипажа.

– А что будет, если он не умрет? – Айзек никак не мог угомониться. Брейди сердито посмотрел на него.

– Что будет, если он не умрет? – настойчиво повторил Айзек.

Брейди вздохнул. Он приподнял саквояж и бросил его на колени Айзеку.

– Прочитай сам. Там все написано. Побочный путь от пятнадцатого рычага. Мы устроили негласное медицинское обследование его и всей семьи. Его старинный деловой партнер Билл Херндон прямо намекает каждому встречному и поперечному, что жена у этого человека безусловно душевнобольная, хотя ни у кого пока не хватает смелости сказать об этом во всеуслышание. По крайней мере двоим из его сыновей болезнь передалась по наследству. Проклятье! – Брейди крепко зажмурился и сжал кулаки. – Мне еще не доставалась работа гнуснее, чем чтение этих отчетов. – Он понемногу успокоился и взглянул на Айзека. – Ошибки быть не может. Он лишится рассудка раньше, чем кончится новый срок его президентства. Уже сейчас его мучают… странные сны.