Александр Крафт - Оранжевый Треугольник

Александр Крафт

Оранжевый Треугольник

От автора

…И пишут, и пишут, рисуют и рисуют. А ведь все это должно где-то жить?..

Мир полон чудовищ. Это не метафора, а грубая реальность. Мы можем не замечать их, делая вид, что они не существуют, приписывая результаты их деятельности расшалившемуся воображению или называя их маньяками, пришельцами или непознанными природными явлениями. Суть проста — мы привычно закрываем глаза на происходящее, если оно выбивается из рутинного течения жизни.

Так где же проживают чудовища? Откуда они берутся, как приходят и куда потом деваются?

Ответ очевиден. Только сам человек способен придумать самый страшный кошмар для себя же. Природа, со всем своим многообразием, не может тягаться с человеческим воображением. Конечно же, создание чудовищ происходит не намеренно. Монстр рождается из страхов в глубине подсознания и появляется «на поверхности» уже окончательно оформившимся и годным к действию.

Подсознание способно породить такого монстра, о котором не мечталось и ведущим фантастам современности. Но в отличие от книжного чудовища, рожденное в подсознании вполне способно обрести плоть. Фактически оно уже живет с момента своего появления, хотя «хозяин» об этом даже не подозревает.

Прошли времена, когда чудовищ рисовали в виде ящерицы-переростка о трех головах, дышащих огнем. Кинематограф показал — есть существа куда страшнее. Чем ближе сходство монстра с человеком, тем ужаснее отличия. Только «гуманоидные» ужасы могут приблизиться к реальным чудовищам, существующим в подсознании.

Давайте вспомним известных всем монстров, рожденных женщиной, — Джека Потрошителя, Чикатило, Грязного Гарри или любого другого из той же области. Что заставляет людей так панически их бояться? Ведь дело не только в поступках, страшных и отвратительных, но явно не соответствующих волне страха, которая сопровождала их имена.

Ужас появлялся именно из-за резких, но частичных отличий от «гуманоидности». Отличий не внешних, а внутренних, психологических.

Тонкая грань отделяет человека от монстра. И то, что в большинстве случаев эта грань не пересекается, не может нас заставить забыть — монстры рядом.

Реальность очень уязвима и постоянно норовит рассыпаться в пыль или мимолетно измениться, явив на свет очередного монстра, как бы говоря ничего невозможного нет. Но мы и сами подыгрываем ей, зачастую не имея возможности отличить реальность от вымысла из-за постоянного перетекания одного в другое.

Эта история о рождении чудовищ, об их жизни и смерти. Об их симбиозе с хозяевами, повадках и вкусах.

Я не стану говорить, подобно другим авторам, что эта история произошла в реальности. Но я также не могу сказать, что я сам ее выдумал. Я просто не знаю. Я даже не знаю, какая часть из нее является реальностью, потому что давно разучился отличать одно от другого.

Вы можете читать эту книгу как обычную фантастику, но я уверен — прочтя до конца, вы поймете, что все это могло произойти в реальности. А могло и не произойти. Да и какая разница? Чудовища рождались, рождаются, и этого не остановит наше желание закрыть на это глаза. У каждого из нас свой бой со своим или чужим чудовищем. У меня тоже.

И единственное мое желание — продержаться в своем поединке хотя бы еще немного, чтобы дописать книгу до конца, потому что понимаю: победить я уже не смогу. Я должен закончить ее. Мне кажется, что она может помочь хоть некоторым в критические минуты их жизни. И ничего, что для остальных она останется всего лишь второсортным романом, который даже нельзя назвать в полной мере фантастическим.

Просто — бред психа, бульварный роман, который, прочитав, выбрасывают и на следующий день забывают, треугольник равнодушия, любви и ненависти, треугольник жизни, смерти и иллюзорного существования: ОРАНЖЕВЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК!

ЧАСТЬ 1

Конец

Липкий холодный дождь бил в лицо Симу, но он не особенно обращал на это внимания. Мысли кордовым самолетиком крутились вокруг него, такие же холодные и липкие, как дождь. Мысли о смерти.

Возраст — странная штука, если разобраться. Биологически организм начинает стареть с момента рождения, но мы придумываем разные слова, стараясь не замечать этой непреложной истины. Человек взрослеет, растет, оформляется, мужает, расцветает… ну и так далее. Мы постоянно подыскиваем различные оправдания своему нежеланию называть течение жизненного времени старостью.

В английском языке все намного проще. Дословный перевод вопроса «сколько тебе лет» звучит с неприкрытой циничностью — «насколько ты стар».

В повседневной жизни мы постоянно натыкаемся на подтверждение этой истины. Объявление няни в газете звучит так: «Присмотрю за детьми от 2 до 4 лет», а это значит, что пятилетний мальчишка уже стар для этого. Он уже НИКОГДА не сможет оказаться под опекой этой женщины. Причем это «никогда» звучит приговором, клеймом неподкупного времени. «Невелика потеря», — скажете вы. Конечно. Но это только первая ласточка. Объявление о кружке верховой езды — «с 9 до 12». То есть в тринадцать лет сопляк уже бесперспективен с точки зрения конного спорта. А это уже серьезно. Реальная старость начинает отсекать возможности «подрастающего организма».

И пошла череда закрывающихся дверей, куда человек не успел зайти. Вначале идут кружки с узкой направленностью, потом приходит время школы, колледжа, университета. Вы можете учиться в любом возрасте — у нас свободная страна, но при этом государство напоминает вам, что не верит в результаты этой учебы. Вы уже слишком стары.

А где-то подросток снова радуется своему дню рождения… «Танцуй, Королева, юная и милая в свои семнадцать лет!» — поет «АББА», и зажигаются свечи на праздничном пироге, символизируя сотни уже закрытых дверей и напоминая, что человек стал еще на один год ближе к смерти.

«Зачем думать о ней, — спросите вы, — ведь организм только начинает жить». А ведь это такое же вранье, как и игра со словами о «взрослении». Человек «только начал», а уже четверть жизни прошла. Вот это как раз и есть правда. Вы и оглянуться не успеете, как старость напомнит о себе. Вначале вы потеряете что-то маленькое, неважное… например, ощущение свежести во рту, или упругость кожи при умывании утром. Этот первый камешек, катясь с горы, постепенно повлечет за собой падение других, и вот уже несется лавина созданная не из «неиспользованных возможностей», а из реальных, которыми вы обладали, но утратили ввиду старости.

И снова любимый прием — прикрыть этот постепенный регресс ложью. Стало тяжелее передвигаться? Так это работа виновата. Достаточно походить в бассейн, побегать по утрам, и все пройдет. Конечно, пройдет! Гангрена тоже проходит при отсечении поврежденной конечности! И вот вы идете в бассейн, радуясь хорошему самочувствию и забывая, что совсем недавно это было доступно и без изнуряющих заплывов.

Так человек начинает протезирование существования, с единой целью: не видеть истинной причины — старости. Надо отдать должное — мы достигли небывалых высот в деле обмана себя путем создания протезного существования. Но вот уже кружится голова от резкого вставания со стула, а мимо идут молодые парни с симпатичными подружками. И во взглядах ваших знакомых молодых девушек можно увидеть уважение к уму, доверие и почтение к возрасту и опыту, будь он проклят! Это льстит, это убаюкивает чувством своей значимости и помогает забыть, что уже никогда, поверьте мне, НИКОГДА вы не увидите заинтересованности вами, как простым симпатичным парнем.

Рано или поздно вы становитесь перед фактом своей старости, причем не пришедшей, а давно существующей, но спрятанной в упаковку красивых слов. И вот тогда вы понимаете, что жизнь никогда не давала вам возможности побыть юным или зрелым. Только старость ощущается всей полнотой восприятия, да еще и досада за тот обман, который вы сами произвели над собой.

Так уж устроен мир. Окружающая действительность состоит из вещей, для которых «еще молод» и «уже стар». Есть еще вещи «в самый раз», но они нас всегда мало интересуют. Постепенно «еще» перемещается в «уже», и когда становится нечего больше перемещать, наступает болезненное осознание действительности.

Тогда приходит последняя стадия. Человек судорожно хватается за «в самый раз», понимая, что оно, как Шагреневая Кожа, тоже уменьшается с каждым днем. Как называется постоянное уменьшение природных возможностей? Правильно. Увядание. Вот тогда и приходит «философский» взгляд на жизнь. Не как мировоззрение, но как единственно возможное восприятие мира на пути постоянного старения. Да еще риторический вопрос «Почему я этого не понимал раньше?» перед лицом единственного, что осталось «еще» — Смерти…