Реплика №1 - Леонид Грунский

Леонид Грунский

Реплика № 1

Смотри, как Солнце медью осыпает крыши.

Смотри, она уже не дышит.

В окно, которое оставалось открытым всю ночь, врывался прохладный ветерок. Соня, сидевшая на стуле спиной к этому самому окну с завязанным на затылке конским хвостом, пила чай. В тёплом махровом халате на голое тело, носках и тапочках, что уже валялись на полу полчаса.

С минуты на минуту должна была прийти сестра.

Соня только пару дней как закончила небольшой ремонт и ждала Лауру на «посмотреть».

Конечно, она поступила, как считала нужным, и «отделала декор» только под себя: на метр с копейками снизу выкрасила стены в синий и вручную очертила красную полоску по периметру всей кухни. Остальное побелила.

— Как раньше, — произнесла она вслух.

От старой квартиры осталось много советских «артефактов», это была и классическая газовая плита, и стол с толстенными ножками бордового цвета, с ящиком посередине, и тумбочка, что висела над тем самым столом в углу около окна.

Дверь открылась.

Пыхтя, в дверях появилась Лаура с пакетом в руках и произнесла:

— Пять тридцать, — поставила пакет на пол, — не успела.

— Да, — Соня поставила кружку на цветную, с большими маками, скатерть стола. — Чай?

— Кофе давай, — полезла в пакет, — только крепкий.

Соня нехотя поднялась со стула, халат её случайно распахнулся, и Лаура увидела синяки внизу живота.

— Опять?

— Прости, не хотела говорить, — она плотно обмотала халат вокруг тощего тела чуть ли не в три раза и туго завязала его поясом.

— Покажи, — сестра взяла Соню за подбородок и пристально начала вглядываться в глаза, потом посмотрела на нос, щеки (которых не было) и вокруг… — почти прошло, — резюмировала она. — Совсем нельзя тебя одну оставлять.

— Справлюсь, — резко ответила Соня.

Резкий удар стеклянной банки по столу отрезвил мысли Сони. Она будто проснулась. Потрясла головой. Чётким движением руки зажгла спичку. Заполыхал маленький костёр на белом поле газовой плиты.

Плюхнулась на стул и всё это, обходя тапки стороной, даже их не касаясь.

Лаура, держа банку рукой на столе, словно нашкодившего кота за шею, наблюдала за сестрой. Она была довольна результатом отрезвления.

— Хватит, — громко произнесла она. Ещё секунда, и она закипит. — Хватит! — криком повторила она.

Приподняла банку и ещё раз ударила ею о стол. Потом ещё и ещё. Чаще и чаще. И всё громче кричала она своё «Хватит!» до той поры, пока Соня не положила свою руку поверх руки и банки сестры.

— Разобьёшь. Не надо.

Её голос был настолько тихим, но даже его, после крика Лауры перед открытым окном, слышали на улице.

Кому только слушать, на часах пять сорок.

Чайник закипел и заёрзал по металлической подставке.

Снимая тугой свисток, Соня обожгла пальцы. Лаура перехватила чайник и, держа его в одной руке, грубо схватила руку сестры посмотреть, насколько сильно та обожглась.

— Пройдёт, — так же тихо проговорила Соня.

— Что пройдёт!

Лаура не отличалась особыми манерами и была с сестрой иногда грубовата, но это, наоборот, от большой любви к ней, никак не из внутренней злобы или ненависти.

Соня уже сидела на своём стуле и подковыривала большим пальцем ноги один из тапочек.

— Ты сегодня на удивление спокойна, — усевшись спокойно на стул после всех процедур с чайником, сказала Лаура. — Что случилось?

— Ничего не случилось.

— Ну вот, — и Лаура протянула свою руку взять в неё руку Сони. Поглаживая второй рукой ладонь сестры, она продолжила: — Ты только подтверждаешь мои слова. У тебя снова началось?

— Нет.

Всем внешним видом Соня пыталась показать спокойствие и равнодушие к вопросу, но это как с пьяными: чем сильней он хочет казаться трезвым, тем меньше получается.

— Что на этот раз?

— Они.

— Господи, — посмотрев в потолок, с надрывом в голосе, громко сказала Лаура. — Да как так, ну пропили же курс.

— Он тут ни при чём?

— Что ни при чём, — так же громко говорила Лаура, — всё по новой, ты понимаешь, что для тебя начинается ад?

— Он не заканчивался.

Голос Сони был совершенно лишён всяческих эмоций.

В кухню снова ворвался прохладный ветер. Целлофановый пакет зашелестел на столе.

— Подумать только, — рассуждала вслух Лаура. — Только курс таблеток пропили, недешёвых, хочу заметить, — и она погрозила пальцем в сторону сестры. — А она опять за своё. И видится же всякое. Что было прошлый раз? — задала она риторический вопрос. — Птицы в окно залетали, насколько я помню. Потом что? С открытой дверью жила несколько дней, думала, там стена…

Сестра в ответ на замечания и воспоминания Лауры улыбалась, но взгляд всё так же был притуплен и направлен куда-то мимо тапочек. Пальцы на ногах перестали шевелиться, как и нога.

— В магазин ушла, сколько тебя не было, двое суток? Мы до сих пор не знаем, где ты была! Всё убрали из квартиры: лезвия, ножницы, ножи, в конце концов.

Отсутствие реакции на замечания сестры заставили обратить внимание на неё.

— Ну чего ты молчишь, — обратилась Лаура к Соне, взяв её за руки. — Дурочка моя ты влюблённая. Забудь его. Забудь, он о тебе даже не думает, ну сколько можно из-за него болеть. Сколько лет прошло уже? Три? Пять?

Она трясла сестру за руки, но так только улыбалась, но улыбка стала ненастоящей, словно в один миг Лаура заметила изменения в цвете лица Сони.

— Эй! — тронула рукой щеку сестры Лаура. — Ты чего?

Лаура встала в полный рост перед сестрой и присмотрелась. Ей бросились в глаза резкие синяки вокруг глаз. Губы её начали синеть.

Пока Лаура смотрела на сестру, улыбка исчезла с её посиневших вмиг губ, и она начала сползать со стула вбок. Её тут же подхватила Лаура, и они вместе очутились на полу.

С пола виднелась медная крыша дома напротив, залитая солнцем, и блестела она каким-то непривычным, золотым цветом, будто сама его излучала.

— Устала, — произнесла Лаура, держа голову сестры на своих руках. — Сейчас всё пройдет, как и раньше проходило, — и, чуть покачиваясь, убаюкивала «нервную систему», настраивая на положительный лад.

Отражение от крыши попадало прямо в окно кухни и заливало всё пространство вокруг, да так ярко, что приходилось щуриться.

Качая сестру на руках, она чувствовала, как остывает её тело, но она, как никто другой, понимала усталость сестры и от болезни, и от безответных чувств. Даже мысленно не успокаивала себя, прекрасно понимая, что рано или поздно момент настанет, и она была готова, хоть и не знала, как