Эдуард Веркин - Большая книга ужасов 2012

Эдуард Веркин, Анна Воронова, Светлана Ольшевская

Большая книга ужасов 2012

Эдуард Веркин

Шаги за спиной

Глава I

Пугач

Сомёнкова ждала уже полчаса. Уроки закончились в половину второго, и он должен был появиться. Но не появился, то ли тянул, то ли вовсе его в школе не было сегодня. Может, завтра подойти?

Завтра неплохо бы, только вот ждать…

Ага.

Дверь хлопнула, на крыльце показался Круглов, она его как-то сразу узнала. Тощий, в тяжелых ботинках, все как рассказывали. И выражение лица тоже как рассказывали. Чересчур самоуверенное.

Он брезгливо огляделся, плюнул за перила, сбежал по лестнице и деловито протопал мимо Сомёнковой, довольно нагло задев ее рюкзаком.

Хам, подумала она. И почти сразу вспомнила, что все приличные люди в этом возрасте хамы, защитная реакция такая, если не будешь хамом, то другие, настоящие хамы, прикидывающиеся добрыми людьми, мгновенно тебя сожрут. На полтора зуба.

– Эй! – позвала она.

Парень не остановился.

– Круглов!

Парень обернулся.

– Погоди!

Девушка подбежала к нему, едва за рукав не уцепилась. Парень ухмыльнулся.

– Ты ведь Круглов? – спросила она.

– Ну.

Он зевнул. Точно наглый. Она не стала бы с таким дружить. А с ним и так никто, наверное, не дружит, еще бы – водиться с таким странным типом…

– Что тебе, Изергиль? – спросил Круглов.

– Разговор есть. Я не Изергиль вообще-то.

– Все так говорят. Так чего надо-то?

Парень зевнул, достал из кармана мятные леденцы.

– Будешь? – спросил.

Она от леденцов отказалась.

– Зря. Освежают дыхание. Если разговор – то тут парк по пути. Можем там поболтать.

– Хорошо, пусть в парк.

Они двинулись в сторону парка.

Круглов, кажется, учился в девятом, на год младше, и Сомёнкова долго думала, как себя с ним вести: на равных или чуть свысока? Решила, что лучше на равных, во всяком случае, на первом этапе, потом поглядим.

Он нарочно шагал слишком быстро, ей приходилось поторапливаться, что очень мешало думать, а замедляться парень явно не собирался, шагал себе, жевал жвачку, надувал зеленые пузыри, придурок.

Они прошли парк почти до середины, до старой скучной карусели, остановились под ней, недалеко от покосившегося тира.

– Ну, чего надо? – недружелюбно спросил Круглов.

– Понимаешь, у меня странная просьба… – начала Сомёнкова. – Она необычная…

– Ого! – Круглов сделал большие глаза. – Ты меня, Изергиль, интригуешь, однако. Знаешь, иногда у… – Он быстро окинул ее прищуренным взглядом, – спортсменок, видимо… Так вот, у спортсменок иногда такие причуды – мама вздрогнет. Вот был я знаком с одной бобслеисткой, так она машины толкать любила.

– Как?

– Так. В прямом смысле. Идем по улице, мечтаем, о Бальмонте беседуем, а она вдруг и говорит: «Виктуар, видишь вон ту черную «восьмерку»? Так я ее сейчас толкну в полтолчка». И раз – подбегает к машине – и толкает, так запросто, без предупреждения. Сигнализация, конечно, срабатывает, мы удираем от хозяина с монтировкой, очень весело. Особенно если каждый день по два раза. Ты как, не бобслеистка, случаем?

– Не, я на коньках…

– На коньках – это уже лучше, с коньками не забалуешь. Хотя я слышал, вы там об лед часто стукаетесь, и все головой. Правда?

– Нет, я не стукалась. Два раза ребра ломала, а головой нет…

– Точно? – сочувственно спросил Круглов.

– Да…

Сомёнкова вдруг почувствовала себя глупо. Она стоит возле старого тира и убеждает парня, который к тому же младше ее на год, что она никогда не стукалась головой об лед. С третьего класса про это мечтала.

– Это хорошо, что ты не стукалась, – он похлопал ее по плечу. – Просто здорово. Так чего тебе от меня-то надо?

– Надо кое-кого проучить, – сказала девушка.

– Это не ко мне, – отрезал Круглов. – Это к Лосю, он кого хочешь проучит. И недорого, две штуки – зуб, штука – фонарь, куртку в грязи извалять почти бесплатно…

– Мне не так нужно.

– А как? – ухмыльнулся Витька.

– Как с Пушкиной.

Круглов не прореагировал. Сомёнкова предположила, что он сделает большие глаза, спросит: «А ты откуда знаешь?» Но он и здесь проявил удивительное равнодушие, леденец в рот закинул.

– Как с Пушкиной, – повторила она с ударением.

– С какой Пушкиной-то? – лениво спросил парень. – Племянницей Александра Сергеевича?

– Из четырнадцатой школы которая.

– И что с ней такого случилось? – улыбнулся Круглов.

– Как что? В дурдом на неделю загремела.

– Да? – удивился парень. – В дурдом?

– В психушку, – уточнила Сомёнкова.

– В психушку… А я при чем?

– Да ладно! – Она осмелилась схватить его за рукав. – Все знают, что это ты!

– Я ее в дурдом отправил?! Ты что, хоккеистка, опомнись…

Девушка помотала головой:

– Нет, ты не так понял. Ты ее напугал как следует, а в дурдом ее уже родители определили, она на всех дома кидалась… Знаешь, ей дурдом только на пользу пошел – сейчас отличницей стала, в хоре поет.

– В церковно-приходском? – осведомился Круглов.

– Не знаю… Мне тоже надо.

– В дурдом? – уточнил Круглов. – Или в хоре петь?

– Хватит прикалываться, – попросила Сомёнкова. – В дурдом мне не надо. И в хор тоже – у меня слуха нет. Мне требуется помощь. Понимаешь, она сделала мне гадость…

Витька вздохнул.

– Она сделала мне гадость, – повторила девушка. – Знаешь… – Она поморщилась.

– И ты как настоящая добрая самаритянка собираешься сделать ей ответную? – закончил он.

Круглов наклонился, поднял кусок асфальта, швырнул в разбитое окно тира, асфальт упал на что-то мягкое, не громыхнул.

– Ну, в общих чертах если, – согласилась Сомёнкова. – Только не гадость сделать, а проучить.

– Чрезвычайно гуманно, – согласился он. – Не гадость, но проучить… – это антично, как ты думаешь?

– Как?

– Антично, – повторил парень. – Ну, «Одиссея», «Илиада», древние греки всякие. Читала?

– Читала…

– Высок уровень образования среди наших хоккеисток, что не может не радовать. Ладно, Изергиль, повеселились и хватит. Ты хочешь отомстить некоей инфернальной…

– Любке.

– О ужас, Любке! А при чем здесь я? Это ваши девчачьи разборки.

– Но это ведь ты… Ты наколдовал Пушкиной…

– Что?! – вот здесь Круглов, кажется, удивился.

С реки поднялся ветер, карусель ожила, пошевеливалась и издавала пронзительные живые звуки. Сомёнкова поглядела на нее с опаской – а вдруг сейчас на голову завалится?

– Ты же на нее порчу навел, мне рассказывали…

Это она произнесла совсем шепотом, чтобы никто-никто не услышал.

– Во дуры-то… – парень помотал головой. – Нет, всегда знал, что девушки в этом возрасте интеллектом не изуродованы, но чтобы до такой степени… Какое колдовство? Какая порча? Ты что, красавица, халвы объелась?!