Александр Белаш - Сток

В мертвящем свете ртутных ламп люди меняются. Даже молодая аппетитная кассирша выглядит бледной и раздутой. Вроде, весело болтает, хихикает, кокетничает… А впечатление такое, будто вышла из пруда, где пролежала две недели.

«Может, это от еды? — размышлял охранник, морщась от приливов дремоты и тупой головной боли. — Чипсы, пива-сик, пельменей ведро, а потом всё откажет. У самого с утра пот пивом пахнет».

Кто ходит ночью в круглосуточные магазины? После того, как запретили от заката до рассвета торговать водкой. — одни беспамятные или у кого закуска кончилась. Далеко. — через зал, — в колбасном отделе кемарят продавщицы. Некрупные, с полруки осетры вяло плавают в кафельно-синем аквариуме под шорох воздушных пузырьков.

За стеклянной стеной лежит пустая чёрная улица в оранжевых пятнах фонарей. Изредка, с большими промежутками, проносятся авто — такси, «скорая», стритрейсеры. Даже один на квадроцикле промелькнул. Можно выйти на крыльцо покурить и загадать: кто следующий, в какую сторону?

Окрестности шумели. Порой за домами раздавались хлопки и трескотня шутих, над крышами взлетали и ярко взрывались китайские ракеты. Издали доносились улюлюканье, нестройный рёв и пение. Понапридумали праздников, календаря не хватает — то Валентин, то вот Патрик, то чёрные ходят, то зелёные, а всё к одному — пить и пиротехнику жечь.

Подтаявшие снежные брустверы на обочинах потемнели, обмякли и осели. С неба моросило, на тротуарах поблёскивала вода. Чуть подморозит, и… Охранник уже собрался проклясть в уме наледь, что скоро возникнет на скользких ступенях. Но тут на стоянку к магазину зарулил потёртый, по крышу заляпанный грязью внедорожник УАЗ.

— Клиент прибыл, — дал знать охранник кассирше, плавно отступая в магазин. — Охотник, что ли. За дичью, наверно.

Высоченный и широкий, но какой-то заторможенный водитель озирался, подняв голову, словно хотел купить всю пятиэтажку. Пока он стоял, открылась правая передняя дверца — медленно-медленно; показалась круглая большая голова. Водитель спохватился, обогнул УАЗ и затолкал пассажира обратно, как накренившийся мешок с крупой, чтобы тот не выпал.

— Оба пьяные. — Охранник выдохнул и подобрался; встряхнулся, сгоняя сонливость. Мало ли. Вдруг этот лось начнёт куражиться, придётся меры принимать.

Шагнув из ядовитого натриевого света в голубой ртутный, клиент краше не стал. Сальные волосы слиплись, свалялись. Рубленое лицо и широкие ладони покрыты маслянистым налётом. В камуфляжном комбезе. С манжет рукавов и штанин изредка капало, на плитках пола оставались тёмно-бурые, почти чёрные кляксы. При появлении гостя проснулась одинокая муха и принялась с жужжанием виться над ним. Вз-з-зыы — монотонный звук возник то ли в воздухе, то ли в голове охранника.

Клиент шёл размеренными длинными шагами, свесив ручищи, осматриваясь исподлобья. Прямо на кассу. В нос кассирше пахнуло смесью машинного масла, бензина и какой-то рыбьей вони. Как из рыбацкого багажника.

— Что живое есть? — утробно выдавил он, едва шевеля губами. Казалось, его губы склеены запёкшейся серой слюной. Глубокие глаза будто гноились.

— Ка… кое живое? — Она брезгливо отодвинулась, даже лицо отвела. Не хотела лишний раз вдыхать.

— Чтоб шевелилось. — С усилием подняв тяжёлую руку, он подвигал пальцами. — Как ты.

— Э, гражданин… — шагнул к нему охранник, но здоровила остановил его неожиданно быстрым и пугающим взглядом. По лицу не угадать, думает он что-нибудь или вообще не думает. Скорей второе.

— Там рыба. — Кассирша торопливо показала в залы. — Где мясной отдел. По девятьсот за кило. Они вам взвесят, вы идите!

— Ага, — повернувшись, мрачный покупатель зашагал в указанном направлении.

Без его громоздкой фигуры, запаха и взгляда обоим у кассы сразу полегчало.

— Наркоман, что ли?

— Ой, ты тут стой, не ходи никуда!

— Погоди, я гляну, как он там…

Наблюдал охранник издали, не привлекая внимания. Похоже, в мясном гость тоже всех перепугал — продавщицы метались тенями, ругались, плескали сачком в аквариуме и кряхтели, выволакивая увесистых рыбин. Вот, взвалили дёргающийся мешок на весы… Ну, всё, назад пошёл!

— Смотри, там второй вылез, — показала кассирша, когда охранник вернулся.

Отражения полок-контейнеров с сигаретами, жвачками и батончиками сильно мешали разглядеть сквозь витрины то. что происходит на улице. Вроде бы от УАЗа отделился чёрный сутулый силуэт и, волоча ноги, начал как-то вслепую блуждать по стоянке. Этот голован был совсем никакой, только что вертикально держался, да и то нетвёрдо.

— С вас девять тысяч семьсот три, — чирикнула за спиной кассирша, пока охранник следил за перемещениями второго торчка.

— На.

Днём при виде мятого комка грязных купюр кассирша заводилась и ныла про всяких, кто на паперти сидит. Но бумажки были тысячные и одна пятитысячная. Да и давящий взгляд клиента к болтовне не располагал. Пока вручную набирала код с ценника, старалась глаз не поднимать и не дышать. Всё равно кожей чуяла, как он на неё смотрит. Как голодный на котлету. Было слышно тихое, едва различимое сипение — то ли принюхивается, то ли прокуренные лёгкие свистят. Хотелось сжаться, притвориться камешком — тогда он отведёт глаза. Осетры дрыгались в сумке, прощаясь с жизнью.

Изнутри явилось до слёз тошное ощущение, что за порогом здоровяк не утерпит и вгрызётся в осетра зубами.

— Ваша сдача.

Муха, как родная, бегала по тылу его широкой кисти, приседала и пробовала кожу хоботком. Стряхнув её, промасленная лапа сгребла бумажки и мелочь с пластиковой тарелки. Просто горстью, словно сор, но ни рубля не упало. Похоже, монеты прилипли.

— Там твой друг гуляет, — проронил охранник, едва клиент отошёл от кассы. — Вроде, в аптеку намылился.

Странно, но того проняло — он вскинул голову и заспешил. Пинком открыл дверь и грузной трусцой погнался за головастым. Муха рванулась было следом, но вылететь не решилась — то ли тепловой занавес её спугнул, то ли забоялась выскочить на холод.

Выдохнув — пронесло! — охранник стал глядеть. Верзила настиг своего дружка, схватил за шиворот и поволок к машине. Заботливый! Закинул внутрь одним швырком. И прыткий, а то полумёртвым с передоза выглядел…

Не выпуская из рук сумки с осетрами, здоровяк сам пошёл к аптеке.

«Ну, там-то тебе дурь не продадут! А бузить начнёшь, в момент полиция приедет».

Однако его отоварили чин-чином. Минут пять он подождал, пригнувшись к окошку в аптечной двери, просунул внутрь деньги, получил объёмистый пакет и поплёлся к УАЗу. На полдороге бухнул сумку к ногам, поворошил в пакете — наземь полетела обёртка, упала пустая картонная пачка, блеснуло стекло, потом ещё раз, ещё. Ампулы прямо сыпались из рук, так он торопился. Потом здоровяк резко, уверенно всадил шприц себе в бедро, сквозь штаны.