Джим Батчер - Последствия

Джим Батчер

Последствия

Новелла.

Время действия - час или два после окончания Перемен.

Цитируя великого человека: «Без комментариев».

Не могу поверить, что он мёртв.

Гарри Дрезден, Профессиональный Чародей. Звучит как плохая шутка. Как большинство людей, сначала я полагала, что это была всего лишь его фишка, подход к предложению себя как уникального товара в частном расследовании, рынок вакансий которого никогда не был особенно изобилен.

Ладно, это не совсем правда. Мне лучше знать. Я видела кое-что, что правила нормального мира просто не могли объяснить, и он был в самом центре этого. Но я сделала то, что все делают, когда сталкиваются со сверхъестественным: я сказала себе, что было темно, и что я не знаю, что именно видела. Не было никаких других свидетелей, чтобы поддержать меня. Меня назвали бы сумасшедшей, попытайся я рассказать кому-нибудь об этом. Так что через неделю я наполовину убедила себя, что всё это было галлюцинацией. Год спустя я была почти уверена, что это был всего лишь трюк, иллюзия, осуществленная вкрадчивым доводом «против», но доводом «против» здравого смысла.

Но он был настоящим.

Поверьте мне, я знаю. Несколько лет и несколько сотен кошмаров спустя, я знаю.

Он был настоящим.

Боже. Я уже думаю о нём в прошедшем времени.

— Сержант Мёрфи, — сказал один из лаборантов. Дрезден был практически одним из нас в отделе Специальных Расследований. Мы потянули за все ниточки, чтобы вызвать команду криминалистов на место. — Извините меня, сержант Мёрфи.

Я развернулась лицом к криминалисту. Он был симпатичным, в невысоком, детском стиле. Удостоверение, прикреплённое к отвороту, гласило, что его зовут Джарвис. Он выглядел нервным.

— Я Мёрфи, - сказала я.

— Э-э, да, — он сглотнул и огляделся. — Я не знаю, как вам это сказать, но... мой босс предупредил, чтобы я с вами не разговаривал. Он сказал, что вы были отстранены.

Я спокойно посмотрела на него. Он был не больше среднего роста, что возвышало его надо мной примерно на восемь с половиной дюймов. В нём была та худоба гончей, которую некоторые двадцатилетние продолжают сохранять после подростковых лет. Я улыбнулась ему и постаралась облегчить его муки.

— Я в курсе, - сказала я. — И не расскажу никому, если вы не станете.

Он нервно облизнул губы.

— Джарвис, — сказала я. — Пожалуйста. — Я указала на пятно крови снаружи каюты кряжистой маленькой подержанной лодки, надпись на которой объявляла её Водяным Жучком. — Он мой друг.

Я не сказала «был» — не вслух. Вы никогда так не поступаете, пока не нашли останки. Это профессиональное.

Джарвис выдохнул и осмотрелся. Я подумала, что он выглядит так, будто готовится к броску.

— По брызгам крови можно предположить, что, кто бы это ни был, он был поражён в верхнюю часть туловища. Нельзя быть уверенным, но... — он сглотнул, — брызг много. Возможно, была задета артерия.

— А возможно, нет, — сказала я.

Он был слишком молод, чтобы заметить способ, которым я хваталась за соломинку.

— Возможно, и нет, — согласился он. — Здесь недостаточно крови, чтобы назвать это убийством, но большинство из нас думает так... Мы не нашли пулю. Она прошла через жертву и обе стены, э-э, лодки. Возможно, она в озере.

Я заворчала. Есть кое-что, что я извлекла из пятнадцатилетней карьеры на службе закону. Мужчинам удалось создать сложный и совершенно непрошибаемый секретный язык, состоящий из односложных звуков и частей слов — и они определённо слишком глупы, чтобы понять его существование. Возможно, они и вправду с Марса.[1] Я оказалась в состоянии выучить несколько марсианских фраз за всё время, и одной из полезных было ворчание, означавшее: «Да, я слышу, что вы говорите; продолжайте, пожалуйста».

— Смазанные пятна на палубе и поручне предполагают, что жертва упала через борт в воду, —  продолжил Джарвис, понизив голос. — Команда подводников в пути, но...

Я использовала марсианскую фразу: «Можете не продолжать, я понимаю, о чём вы». Для любого без Y-хромосомы она звучала почти так же, как и первое ворчание, но я действительно их различала.

Озеро Мичиган ревниво и защищает своих мертвецов. Глубина вод и к тому же низкая круглый год температура означают, что трупы производят не слишком много газов при разложении. В результате, зачастую они не покачиваются на поверхности, как в полицейских шоу на кабельном. Они просто лежат на дне. Никто не знает, сколько земных останков покоится в тихом холоде мичиганских глубин.

— Это произошло недавно, — сказала я. — Даже если он упал на спину, в открытую воду, он не мог уплыть далеко.

— Да, мэм, — сказал Джарвис. — Гм. Если вы извините меня...

Я кивнула ему и засунула руки в карманы пальто. Ночь продолжалась, но это не имело большого значения - озеро не было хрустально прозрачным и в лучшие дни. Водолазам придётся использовать прожектора, днём или ночью, даже при том, что мы находились не далее пятидесяти ярдов от берега, в доках пристани, которую яхта «Водяной Жучок» называла домом. Это ограничивало область воды, которую они могли обыскивать в любой данный момент. Холод накладывал пределы на время погружения. Гидролокатор мог бы быть, а мог и не быть полезным. Тут, близко к Чикаго, дно озера было захламлено, чем только можно. Они должны быть везунчиками, чтобы получить хорошую отметку на радаре и найти его.

Если он был там, то он был там несколько часов, а ветер всё время усиливался, вызывая волнение на поверхности озера. У трупа Гарри была куча времени, чтобы пойти ко дну и начать дрейфовать.

Команда подводников вряд ли сможет его найти. Они попытаются, но...

Проклятье.

Я твёрдо уставилась на удлиняющиеся тени и попыталась испарить слёзы силой мысли.

— Я... очень сожалею, сержант, — сказал Джарвис.

Я ответила марсианским: «Спасибо за сочувствие, но сейчас я хочу побыть один». Это просто. Я всего лишь смотрела вперёд, не говоря ничего, и спустя мгновение Джарвис кивнул и уковылял прочь, чтобы продолжить работу.

Некоторое время спустя, Столлингс остановился рядом со мной; его значок выделялся на фоне пальто. После того, как меня понизили до сержанта, Столлингс заменил меня как главу Отдела Специальных Расследований, неофициальной команды монстробоев Чикаго. Мы имели дело с вещами, существование которых никто не принимает, а потом врали, чтобы отчёты выглядели аккуратно.

Столлингс — большой, костлявый человек, в меру посолидневший с возрастом, с волосами, редеющими на макушке. Он носил усы вроде Магнумовских.[2] Я была его боссом почти семь лет. Мы хорошо друг друга знали. Он никогда не относился ко мне, как младшему подчинённому — скорее, как к советнику, который был приставлен к новому командиру.