Николас Ройл - Оболочка

Николас Ройл

Оболочка

Хендерсон согласился отправиться в эту экспедицию лишь потому, что думал, что Элизабет тоже поедет с ними, так что когда он свернул к вашингтонской заправке на шоссе А1 и увидел, что его ждет только Грэм, он почувствовал себя ребенком, который не обнаружил под елкой подарка на Рождество. Но он постарался не показать своего разочарования, потому что Элизабет была женой Грэма Блура. Блур подождал, пока Хендерсон спросит, и тогда объяснил:

— В последнюю минуту Элизабет передумала, — сказал он, стряхнув пепел в маленькую пепельницу из фольги. — Женские штучки, ты же понимаешь… — Он сунул в рот сигарету, держа ее указательным и большим пальцами. Хендерсон не знал, не доверяет он всем мужчинам, которые держат сигарету вот так, или только Блуру. Может, все дело в том, что Хендерсон спит с его женой?

— Получается, мы с тобой только вдвоем, — сказал Хендерсон, скользя взглядом по другим столикам кафетерия. Кроме двух коренастых дальнобойщиков, потягивающих обжигающий чай из грязных кружек, и одного коммивояжера в сером двубортном костюме, который с рассеянным видом откусывал самые вкусные кусочки по краям сандвича, они были единственными посетителями. Было еще совсем рано, чуть больше восьми. Скучающие официантки — две женщины лет сорока в розовых форменных платьях и с аккуратно завитыми кудряшками — стояли у выхода и о чем-то тихонько болтали.

— Похоже на то. — Блур затянулся в последний раз и затушил окурок в пепельнице.

Изначально планировалось, что Хендерсон оставит свою машину на стоянке и поедет с Блурами. Ему очень нравилась эта идея. Он представлял себе Элизабет: она сидит на переднем сиденье, а сам он сидит сзади и смотрит на мягкие завитки волос у нее на шее. Элизабет часто делала высокую прическу, прекрасно зная, что ей она очень идет. Но теперь, когда он узнал, что Элизабет решила остаться дома — они с Блуром жили в собственном доме в Госфорте, — Хендерсону придется сидеть рядом с Блуром. Грэм водил свой «мерседес» так же, как, по словам Элизабет, занимался любовью: быстро, целенаправленно и без оглядки. Одно то, как он небрежно болтал рукой за окном, уже говорило о многом.

Блур увозил их все дальше от автозаправки, и с каждой милей Хендерсон становился все несчастнее и несчастнее. Его не впечатляло даже суровое величие Границ, он был не способен думать ни о чем другом, кроме Элизабет — как она по-кошачьи потягивается на кровати.

Она непрестанно жаловалась на Блура, на его привычки и на то, как он с ней обращается. Ее раздражало в нем все: его сальная манера общения с продавщицами и официантками, его непоколебимая уверенность, что она принадлежит ему и никуда от него не денется. Но в этом по крайней мере Блур был прав, и Хендерсон не вправе критиковать Элизабет за то, что она оставалась с мужем: у Блура был очень успешный бизнес, так что они были полностью обеспечены материально, а Элизабет была прагматичной женщиной. Материалисткой, привыкшей к красивой жизни. Она частенько кривилась на пиджаки Хендерсона и хмурилась на его ботинки, купленные в обычном магазине, — но это никак не влияло на его чувства к ней. Она была очень красивой и привлекательной женщиной, и Хендерсон знал: чтобы выманить ее из Госфорта больше чем на ночь, зарплаты лектора по экономике будет явно недостаточно. Он ни в чем ее не винил, потому что на ее месте и сам поступил бы так же.

— Куда мы едем? — спросил он, чтобы прервать молчание.

— В горы, конечно. — Блур положил зажигалку на место.

— Я знаю, что в горы. Но куда конкретно?

— А, я забыл название. Как-то там… в общем, не помню. Мы оставим машину и пойдем пешком. Когда стемнеет, поставим палатку. И, надеюсь, поймаем удачу за хвост — не сегодня, так завтра.

— Но ведь нет никаких гарантий, что мы ее найдем. — Хендерсон совсем приуныл при одной только мысли о том, что ему придется провести в компании Блура не одну ночь, а несколько.

— Гарантий нет, тут ты прав, но зато какой стимул! Кертин предлагает две штуки баксов. Должно быть, его клиент дает вдвое больше.

— Господи Иисусе, — выдохнул Хендерсон. — Четыре штуки за чучело кошки?! — Он глянул в окно на рощицу шотландской сосны, в очередной раз задумавшись об этической стороне этой работы.

— Это не просто драная кошка. Дикие кошки встречаются редко, как навоз деревянных лошадок. Две штуки, а? Не плохой заработок за пару дней. И как договаривались: пополам.

— А как насчет доли Элизабет? — спросил Хендерсон.

— Какая доля?! Если бы ты не поехал, ты бы рассчитывал на какую-то долю?

Хендерсон воспылал праведным гневом. Элизабет имела право на свою долю и явно рассчитывала на нее. В конце концов, она помогала с исследованиями и подготовкой, нашла самое подходящее место для охоты на дикую кошку. Хендерсон решил, что предложит ей часть своей доли, если, конечно, они найдут эту проклятую кошку и сумеют поймать ее, не повредив шкуры. Кертин ясно дал понять, что, если Животное будет покалечено, он не заплатит, им ни пенни. Хендерсон еще тогда удивился, почему он так нервничает; он никогда не думал, что таксидермисты придерживаются таких строгих моральных правил, которые запрещают им заменить кусок кошачьего меха. Может, его клиент был крутым экспертом, способным увидеть разницу? А иначе с чего бы ему предлагать им такие безумные деньги? Самый распространенный окрас дикой кошки — желтовато-серый, и пять из десяти обычных бездомных кошек вполне подошли бы для чучела. Но вот, оказывается: у обычных домашних кошек нет ни широких черных вертикальных полос, как у их диких собратьев, ни спинной полосы, что считается характерным признаком вида. И хвост у них не такой широкий и пушистый. Все это Элизабет нашла в книгах. В общем, Кертину нужна была настоящая дикая кошка, и Хендерсон с Блуром были полны решимости ее добыть.

Однако у Хендерсона были серьезные сомнения в успехе этой охотничьей экспедиции. На самом деле он даже не верил, что дикие кошки вообще существуют, потому что он был городским человеком и вырос в уверенности, что на Британских островах дикой природы нету как таковой. Плюс к тому все книги, которые Элизабет достала в библиотеке Ньюкасла, утверждали, что дикая кошка практически неуловима. Даже систематическое выслеживание, как писали натуралисты, очень редко дает положительный результат.

Так что когда Блур развернул свой «мерс» по широкой дуге и зашуршал колесами по сосновым шишкам и песку на краю проселочной дороги посередине Нигде, Горный район, Хендерсон уже ни капельки не сомневался, что их шансы на успех этого безнадежного предприятия равны нулю.