Маргарита Епатко - Агрессия Страница 73

Рыжий с сединой монстр пристально следил за группой людей, что-то энергично обсуждающих у башни с широким проемом. Он понял, что они задумали, когда люди разбрелись по стене, и первая стрела врезалась в одного из строителей, терпеливо волокущего громадный обтесанный камень. Секунда и на месте, где был зверь лишь брошенный камень, облепленный желеобразной массой.

Другие строители кинулись врассыпную, стараясь удалиться от арбалетчиков в зону недосягаемую для стрел. Но несколько животных все-таки было настигнуто меткими выстрелами. И тогда брат рыжеволосого вожака, не выдержав, бросился к стенам. В гневе он подпрыгнул вверх и, выбросив из лапы когти у самого носа не успевшего отступить вглубь арбалетчика, опустил их ему на грудь, прикрытую легкой кольчугой. Рыцарь вздрогнул, захлебнулся собственной кровью и, выпустив оружие, рухнул вниз.

– Жерар, – закричал Эрмон, понимая, что уже ничего не может сделать, и нажал спусковой крючок. Стрела, сорвавшись с ложа, вонзилась в плечо зверя, продолжающего грызть, распростертое у подножия стены тело.

– Будь ты проклята тварь, – задыхаясь от ненависти, проговорил Эрмон, перезаряжая арбалет. Он снова готовился выстрелить.

– Суртулакнур, осторожно! – закричал вожак.

Он в два громадных прыжка преодолел расстояние до стены. Ему не хватило всего пары мгновений. Потому что отпущенная Эрмоном на свободу стрела, с жестокой меткостью врезалась прямо в глаз, обернувшегося на зов брата хищника. Раздался хлопок, и грязные брызги вперемешку с клочками рыжеватой шерсти накрыли адскую собаку, несущуюся на помощь к своему брату.

– Не-е-т!! – завопил зверь, – и столько муки было в этом крике, что люди и звери прекратили драться, уставившись на обезумевшего от горя вожака. – Ты, – он поднял пылающие глаза на Эрмона – убийца!

– Вы первые пришли на мою землю, – крикнул ему Эрмон, – А твой брат убил моего друга!

– Трус! – словно не слыша его, рычал пес. Он выбросил из лапы когти лезвия и провел ими по каменной стене. Песчаник, скрипя, крошился под стальными когтями, осыпаясь пылью на землю. – Трус! Выходи драться один на один! Не прячься за стенами! Я все равно доберусь до тебя, выпущу твои вонючие кишки и развешу их в этом лесу на деревьях.

– Доберись сначала, – выпалил Альберт, невольно делая шаг вперед и закрывая собой Эрмона.

– Подожди, – теплая рука Эрмона легла на плечо коннетабля, – Он дело говорит. Если я не выиграю поединок, то хоты бы мы получим дополнительное время. – Он выступил вперед. Высунулся в проем башни и прокричал. – Какой смысл мне с тобой драться демон?

– Я не демон. Я Парсиханур. Один из двух предводителей из клана нуров. А теперь последний в роду. Я даю тебе слово, что если ты меня победишь, мы уйдем, не тронув этот паршивый замок.

– Он врет, – прошептал Альберт, – он просто хочет до тебя добраться.

– Я знаю, – шепотом ответил Эрмон, – но мы потянем время. Я Эрмон де Вальпот, коннетабль епископа Бургундского готов драться с тобой на таких условиях, – крикнул он в ответ. – Отведи свое войско за первую крепостную стену. Я прикажу своим людям опустить оружие. Сражаться будем у моста. Один на один. Туда не долетят стрелы арбалетчиков, если ты этого боишься.

– Я больше ничего не боюсь, – прорычал зверь. Он обернулся, шипя и тявкая, и все его войско стало торопливо покидать пространство между внешней и внутренней стеной замка.

Эрмон поправил перевязь с мечом и кивнул Альберту. Тот отдал приказ, и веревочная лестница полетела вниз.

– Позаботься об Элеоноре, – шепнул Альберту Эрмон, надевая шлем, – И скажи ей, что в последние мгновения я думал о ней. О ее лице, глазах… В общем, придумай что-нибудь, ты ведь такой умный, – он хлопнул его по плечу, но Альберт перехватил его руку.

– Надеюсь, ты не собираешься героически умирать? Помни, десять шагов назад и тебя прикрывают четыре арбалетчика. Добегаешь до стены – мы сбрасываем лестницу. Если сильно ранят – подними вверх меч или руку. Я пошлю отряд на выручку.

– Вы чертовски предусмотрительны господин коннетабль, – усмехнулся Эрмон и поставил ногу на лестницу.

Доспехи звякнули о камень, и рыцарь, с большим проворством для вооруженного человека, стал спускаться вниз. Рыжий зверь нетерпеливо переминался с ноги на ногу недалеко от моста. Он, похоже, держал слово, По крайней мере, пока.

Эрмон спрыгнул вниз и направился к противнику. Остановившись от него в двадцати шагах, он учтиво поклонился и произнес:

– По правилам дуэлей у нас должно быть равноценное оружие. У меня вот это – он вытащил из ножен короткий широкий меч.

Зверь полыхнул глазами и открыл пасть.

– У меня вот это, – он продемонстрировал четыре когтя, более похожих на лезвия ножей, – и вот это, – он понял вторую лапу с когтями-лезвиями. Монстр свободно стоял на двух ногах.

Только теперь Эрмон понял, с какой действительно тварью ему придется драться. Гибкое и в тоже время мускулистое тело было покрыто рыжей шерстью. Густая на морде и лапах, она была очень редкой на груди. Высота твари на задних лапах была не менее трех метров. Зверь ощерился и прошипел, прекрасно осознавая свое превосходство:

– А теперь молись своим богам, – и бросился в атаку.

– Лучше я буду драться, – пробормотал Эрмон, молниеносно отскакивая в сторону.

Двадцать шесть воинов, вцепившись руками в оружие, следили за ходом безумного поединка. Казалось, что человеку, выглядевшему таким хрупким, на фоне нападавшего на него чудовища, осталось жить считанные мгновенья. Но раз за разом, минута за минутой он отвоевывал у судьбы свое право на жизнь.

Рыцарь уворачивался от тяжелых лап. Избегал ударов острых когтей, высекающих искры от соприкосновения с камнем. Выскальзывал из клыков, норовивших сомкнуться на его горле. И был двадцать седьмой человек, который пристально вглядывался в эту страшную битву из маленького окошка на самом верху замковой башни. Губы Элеоноры шептали молитву, а руки сжимали кинжал. Она точно знала, что будет делать, если с ее возлюбленным мужем случиться несчастье.

Именно Элеонора первой увидела странное голубоватое свечение вдали над лесом. Свечение усиливалось. Оно постепенно подбиралось к замку, словно тень от грозового облака. И вместе с ним ближе к кромке леса двигался какой-то непонятный мерцающий сгусток. Элеонора вгляделась слезящимися от напряжения глазами. На мгновенье ей показалось, что она различает в этом голубом облаке света парящую над кромкой леса женскую фигурку.

– Спаси и помилуй нас дева Мария, – прошептала она.