Сергей Мальцев - Мир на излёте

Мальцев Сергей

Мир на излёте

Великая Депрессия 1929 стала главной причиной прихода нацистов к власти и второй мировой войны. Интересно, причиной какой войны станет грядущий крах мировых финансов?

На протяжении двух-трёх последних лет отдельные экономисты указывали на явную перегретость американского фондового рынка и утверждали, что «пузырь» рано или поздно должен лопнуть. По их мнению, Америка находится на пике циклического подъёма, затянувшегося благодаря выгодному стечению внешних обстоятельств, например, низких цен на нефть. Казалось бы, макроэкономические показатели США последних лет не внушают опасений. Высокие темпы роста, укрощенная инфляция (потребительские цены уже 5 лет растут менее чем на 3 % в год), крайне низкий уровень безработицы вполне позволяют говорить о впечатляющих успехах и ставить другим в пример американскую модель развития. Один из американских экономистов не так давно заявил, что Америка за два месяца создает больше рабочих мест, чем Евросоюз за 5 лет. Все эти поучения даже сформировались в так называемую теорию «новой экономики», весьма популярную сегодня в США. Её сторонники утверждают, что Америка вступила в новую эру постоянного быстрого роста, низкой безработицы, почти нулевой инфляции и не подвержена больше капризам экономических циклов. Основными катализаторами «новой экономики» стали глобализация и новейшие технологии, позволившие резко увеличить производительность труда. Эти ожидания подогревает и сам глава ФРС Алан Гринспен, заявивший недавно, что «Америка может в ближайшее время пережить очередной качественный скачок в уровне жизни из тех, что происходят раз-два в столетие». Неужели американцам и в самом деле удалось создать идеальную экономическую модель, не подверженную классическим подъёмам и спадам? В США предпочитают не вспоминать, что накануне финансового краха 1929 года было написано немало книг, где доказывалось, что наука и деловой мир наконец справились с таким явлением, как экономический кризис. «По-видимому, мы уже навсегда покончили с экономическими циклами, какими мы их знали прежде», заявил президент Нью-Йоркской фондовой биржи за месяц до того, как Wall Street потряс мощнейший удар, затянувший Америку в пучину Великой депрессии. Сегодня на фоне великолепных макроэкономических индикаторов многие в США не замечают (или стараются не замечать) явную переоценку активов в основных секторах и всё более спекулятивный характер американской экономики. Наличествуют все главные симптомы перегретости экономики: переоцененный фондовый рынок, мания слияний, скачок цен на рынке недвижимости и быстрый рост денежной массы. Наверное, первым о приближении глобального кризиса заговорил Джордж Сорос. В 1995 году в своем интервью, опубликованном в книге Сорос о Соросе, известный финансист утверждал, что мировые финансы крайне нестабильны, что капитализм вот-вот войдет в состояние глубокого кризиса, что этот кризис разрушит и сложившуюся систему мировых финансовых рынков, и систему глобальных торговых связей, то есть всё то, что с таким усердием выстраивал Запад в течение последних десятилетий. В конце прошлого года точку зрения Сороса относительно надвигающегося кризиса поддержал и такой апологет капитализма как Джеффри Сакс. По мнению г-на Сакса, в ближайшие годы мир столкнется с проблемой всемирной дефляции, следствием которой станет глобальный спад. И действительно, дефляционные тенденции заметны и в США, где экономика подошла к высшей точке цикла и работает в условиях практически полного использования ресурсов, и в континентальной Европе, где, несмотря на начальную фазу экономического цикла, цены почти не растут, и, наконец, в Японии, где дефляционные процессы уже сопровождаются открытым переходом к спаду. Ситуация складывается уникальная и возникает необходимость изучить её особенности. Десятилетие после 1987 года стало десятилетием бума инвестиционных фондов. Новые институты с одной стороны, позволили задействовать в финанасовых спекуляциях даже самые небольшие накопления представителей среднего класса, а с другой начисто лишили спекулятивные операции экономической логики. Математические модели, анализирующие современные финансовые потоки, показывают, что для возникновения мощного потока в одном направлении, достаточно, чтобы пять-десять первых операторов получили положительные сигналы из точек приложения капиталов, все остальные последуют их примеру, даже если объективные показатели будут давать только отрицательные сигналы. Процесс поддерживал сам себя, бум на рынке ценных бумаг определял приток нового капитала, стремившегося к высокой норме прибыли, а сам приток нового капитала все больше разогревал финансовые рынки. Данные пороки финансовой системы являются закономерным итогом абсолютизации главных постулатов Бреттон-Вудской системы. Принципы, на которых была построена современная международная финансовая система, сегодня также вступили в противоречие с новой реальностью. Так, принцип свободно плавающих валютных курсов предполагал, что рынок лучше, чем кто-либо, определит действительные соотношения стоимостей валют. Именно рынок, при условии, что никто не может манипулировать им в своих корыстных целях, сможет учитывать множество фундаментальных и конъюнктурных факторов, влияющих на соотношение валютных курсов, и будет реагировать на них немедленно. Избыточные флуктуации при этом, конечно, возможны, но все те же принципы рациональности и конкуренции приведут к быстрому исправлению ошибочных решений валютных трейдеров, и система вернется в равновесие. Однако развитие виртуальной части рынка (речь идет о семействе производных финансовых инструментов фьючерсах, опционах и многих других) достигло масштабов, в десятки раз превосходящих реальные операции с активами. Именно этим объясняются объем операций на валютном рынке (мировой дневной оборот приближается к 1,5 триллионам долларов; таким образом, за год оборот валютного рынка в 8 — 10 раз превышает объем мирового ВВП!). Из инструментов, призванных уменьшать локальные риски, деривативы превратились в один из мощнейших факторов системного риска всех мировых финансов. Валютный рынок превратился в гигантский тотализатор. Кроме того, резко возросли влияние и рыночная власть профессиональных валютных спекулянтов. По оценкам МВФ, всего полдюжины крупнейших спекулятивных фондов при помощи банков, которые, как показывает опыт, всегда рады этим клиентам, могут аккумулировать до 900 млрд долларов для нападения на конкретную валюту. Мощь атак фондов Джорджа Сороса на фунт стерлингов в 1992 году и спекулятвных атак на валюты стран АСЕАН показала, что валютный рынок стал объектом манипуляций. Принцип свободного перемещения капиталов предполагал, что рынок обеспечит эффективность всей системы потоков капитала. Инвесторы, в поисках наиболее выгодного помещения капитала тщательно анализируя потенциальные прибыли и риски, будут способствовать наиболее рациональному размещению капитала и подъему общей эффективности всего мирового хозяйства. Но появление горячего капитала портфельных инвестиций, мечущегося по всему свету и готового в любой опасный момент покинуть страну, нарушило работу системы. Попадая на небольшие рынки развивающихся стран, этот горячий капитал захватывает там доминирующие позиции, определяя динамику котировок. Профессионалы фондового рынка утверждают, что менеджеры фондов, управляющие этим капиталом, умело разогревают конъюнктуру на иностранных рынках, а затем снимают сливки, распродавая активы. Операцию при желании можно повторять многократно. Таким образом, горячий капитал заинтересован в раскачке рынков, чем он и занимается повсеместно. Структура мирового фондового рынка все более обретает черты олигополии, и у крупнейших инвестиционных банков и фондов, большей частью американских, появляется возможность манипулировать рынком. Не случайно именно США с конца второй мировой войны последовательно лоббируют идею полной либерализации мировой финансовой системы и снятия ограничений на трансграничные перетоки капитала. Это позволяет американским финансовым гигантам беспрепятственно проникать на национальные рынки капитала и мгновенно занимать там доминирующие позиции. Впрочем, такой экспансии капитала за тридцать лет до этого было придумано идеологическое обоснование создание глобального рынка. Однако сама по себе идея глобализации без серьезных структурных сдвигов в мировой экономике оказалась непродуктивной. Развивающиеся капиталы абсорбировали столько денег, сколько смогли, существенно приблизились ка Западу по уровню хозяйственного развития и завалили мир никому не нужной товарной массой. Результатом глобальной экспансии стал тривиальный кризис перепроизводства. Самое яркое свидетельство тому кризис на рынке полупроводников и электроники. Развивающиеся страны, наращивая капитал на сверхприбыльных направлениях, вызвали перепроизводство в таких масштабах и сбили цены настолько, что в считанные годы отрасль превратилась из прибыльной в беспросветно убыточную. Но кризис перепроизводства затронул не только те рынки, где деоминируют развивающиеся страны. Падение цен и волна слияний, прошедшая по всему миру, указывают на наличие аналогичных проблем на рынке нефти, металлов, авиационной, автомобильной продукции, рынке услуг. Так что последняя попытка Запада преодолеть порог развития через глобализацию потерпела неудачу. Получился хаос. Кризисы последнего десятилетия (падение фондового рынка США в 1987 году, мексиканский кризис 1994 года, азиатский 1997 года) явно свидетельствуют о том, что пора реформировать систему мировых финансов. Однако, как и в 20-30-е годы, в ключевых странах необходимость реформ признают только тогда, когда удар придется по ним самим. Но последствия такого удара могут оказаться катастрофическими. Конец истории виртуального мира человечество переживает именно сейчас. Естественным итогом этого процесса был бы мощный фондовый кризис, в результате которого часть денежных активов должна сгореть. Вопрос сколько. Пользуясь аналогией с 1929 годом, можно попытаться оценить потери. Только за три месяца 1929 года после начала кризиса американского фондового рынка котировки акций упали примерно на 40 %. А за три года стоимость фондовых активов снизилась почти в 10 раз. Если подобное повторится сегодня, то только в США может сгореть фиктивного капитала на сумму от 4 до 9 трлн долларов, что равно объему американского ВВП! А по всему миру сгорит в два-три раза больше. Социальные последствия кризиса также можно спрогнозировать, пользуясь аналогией с Великой Депрессией. Благополучие «дивного нового мира» (именно такие ассоциации вызывал экономический расцвет 20-х «prosperity» у американцев) кончилось внезапно и катастрофически. Рухнули надежды на экономическое процветание и победу над бедностью, на политическую стабильность, на пацифизм как главный принцип международной политики. Кризис всей системы начался с банального экономического кризиса перепроизводства, но кризиса столь непомерной разрушительной силы, как ни один до 1929 года. Мир подошел к этому страшному году без какого либо предчувствия беды. Президент США Калвин Кулидж, уходя в отставку в 1928 году, говорил: «Страна может с удовлетворением смотреть на настоящее и с оптимизмом — в будущее». Столь же радужно взирал на окружающее и новый президент Герберт Гувер. Никого не настораживал наметившийся к 1929 году перегрев экономики: большие суммы капитальных вложений с постоянно уменьшающейся их отдачей. 24 октября 1929 года после долгой игры на повышение спекулянты на Нью-Йоркской фондовой бирже начали эти акции активно продавать, что, конечно, объяснялось их прекрасной осведомленностью о реальном положении дел на предприятиях. А положение дел было весьма плачевно: произведенный товар задерживался на складах, не находя покупателя, возник мощный дисбаланс спроса и предложения, заработал механизм кризиса перепроизводства. Уже к 29 октября («черный вторник») стало ясно, что объем продажи акций катастрофичен и что речь идет о биржевом крахе. В этот день было продано 16,4 миллиона акций, что соответствовало потерям примерно 10 миллиардов долларов, естественно в масштабе цен 1929 года. Крах Нью-Йоркской фондовой биржи стал детонатором взрыва, похоронившего prosperity. Последовавшие за ним банкротства, остановка заводов, развал хозяйственных связей, подрыв доверия к партнерам и связанная с этим паника привела к тяжелым последствиям для всех категорий населения. Для предпринимателей это разорение и массовые самоубийства, описанные в литературе; для клерков и рабочих безработица; для среднего класса в целом — потеря накоплений и резкое снижение уровня жизни. Кризис поразил прежде всего страну, которая на тот момент была экономическим лидером мира — США, а оттуда распространился на Европу, на Латинскую Америку, на колониальный мир; остановился он лишь у границ СССР, ибо последний не был включен в мировую хозяйственную систему. Продолжался кризис примерно 4 года — с 1929 по 1933 — и обладал огромной разрушительной силой. Промышленное производство в целом сократилось примерно на треть, в то время как раньше кризис перепроизводства считался глубоким, если производство сокращалось на 10–15 %. Разрушительные последствия кризиса были сопоставимы с разрушениями, вызванными первой мировой войной. В США некоторые отрасли экономики были отброшены к уровню 1905–1906 годов, в Германии — к уровню конца XIX века. Более всего кризис сказался в США и в Германии, зависевшей от американских кредитов; в меньшей степени он поразил Великобританию, экономика которой была достаточно стабильной и не переживала резких взлетов и падений; Франция, лишившаяся немецких репараций, пережила пик падения производства несколько позже (в 1935 году), но весьма болезненно; в Испании кризис настолько обострил социальные и политические противоречия, что привел к революции, а впоследствии и к гражданской войне; даже фашистская Италия, стремящаяся к экономической независимости от Запада, сумела преодолеть кризис только благодаря многомиллиардным субсидиям своим корпорациям. Со страшной силой кризис обрушился на колонии и страны Азии и Латинской Америки, в структуре экспорта которых преобладали сырье и сельскохозяйственная продукция. Кризис охватил все отрасли экономики, но прежде всего промышленность и финансы. Банкротства предприятий было естественным образом связано с разорениями банков. Вследствии дезорганизации финансовой системы инфляция сказалась не только на долларе, но и на фунте. Самая стабильная валюта XIX века, которая за все столетие не была девальвирована ни разу, за годы кризиса обесценилась на треть. Во всех странах правительства вынуждены были отменить золотой стандарт: в 1931 году это сделала Великобритания, в 1933 США. Перекинувшись на сельское хозяйство, кризис привел к массовому разорению фермеров (к 1933 году в США за долги было продано около миллиона ферм), что имело и обратный эффект: обедневшая деревня перестала покупать промышленную продукцию. Таким образом, кризис стал самоподдерживающимся процессом. Разрушение сложившейся системы международных хозяйственных связей привело к полному прекращению экономического сотрудничества. Правительства, спасая собственную экономику, вводили протекционистские таможенные тарифы, что приводило к таможенным войнам. Кризис охватил и рынок труда. Безработица достигла невиданных масштабов: в великих державах число полностью безработных (не считая занятых 1–2 дня в неделю) исчислялось десятками миллионов человек (до трети всех трудоспособных), а заработная плата у работающих резко упала. Социальные и политические последствия Великой Депрессии огромны. Главное из них заключалось в том, что разрушение благополучия Запада в условиях массового общества вело к новой волне массовизации, к торжеству массовой ментальности в Германии, в США, во Франции, в Испании и т. д. Рабочие, лишаясь работы, средний класс, лишаясь накоплений и предметов своей гордости (квартиры, дома, автомобили), разоряющиеся крестьяне, неимущие интеллигенты, молодежь, не имеющая возможности найти работу, бездомные, живущие в «гувервиллах» (лагерях из коробок и фанеры) — все они создавали грозную в своей деструктивной потенции массу. Новые социальные связи, группы второго уровня социальности (да и первого — семьи) рушились, оставляя человека один на один с мировыми экономическими проблемами и формируя из этих одинаково одиноких массу с ее деструктивными стремлениями и тягой к харизматическому лидеру, который наведет порядок и укажет на виновника всех бед. Ведь кто-то должен быть виноват в том, что в то время, как в «гувервиллах» голодают, на землю выливается молоко, сжигается зерно, в море выбрасывается настоящий бразильский кофе. Даже верхние слои общества — теряющие доходы предприниматели и не видящие выхода из создавшейся ситуации политики — восприняли некоторые массовые лозунги, в частности о наведении порядка твердой рукой, такой, как у Муссолини и даже такой, как у Сталина (популярность советского варианта тоталитаризма серьезно возросла: Великая Депрессия не коснулась СССР, что, казалось, свидетельствовало о его экономической состоятельности). Старые политические партии и лидеры стремительно теряли авторитет, не умея и не желая (позиция Гувера в США по-прежнему заключалась в невмешательстве государства в экономику) бороться с экономической катастрофой. Немногие предпринятые правительствами шаги сводились к протекционизму во внешней торговле, сокращению социальных затрат и увольнению государственных служащих ради экономии средств. Массовизация и связанная с ней социальная нестабильность, радикализация общества разрешилась в разных странах по-разному. В Германии она привела к власти нацистов, в США была преодолена Рузвельтом, который совместил в себе и легального и харизматического (что очень важно для массы) лидера, во Франции серьезнейший социальный и политический кризис был разрешен с огромным трудом Народным фронтом, а в Испании он привел к гражданской войне, которая стала пробой сил грядущей Второй мировой войны. Таким образом, можно смело сделать вывод, что Великая Депрессия стала главной причиной второй мировой войны, так как именно благодаря ей в крупнейших западных странах были созданы условия, при которых экстремистски настроенные политические силы оказались востребованными. На месте Германии вполне могли оказаться Соединенные Штаты или Франция. Сегодня только официально около десятка государств признали у себя наличие ядерного оружия. В таких условиях пронационалистически ориентированным движениям есть где развернуться. Мало кто сегодня понимает, что глобализация экономики предполагает и глобализацию кризисов. Это приведет к практически мгновенному распространению кризисных явлений по всему миру. Финансовые структуры настолько тесно переплетены как отношениями собственности, так и взаимными обязательствами, что волна банкротств в Америке автоматически вызовет волну банкротств в Европе и в Азии. Стоит также отметить, что сегодня в мире существуют такие факторы нестабильности, каких не было в 20-е годы. Недавно немецкий экономист Пауль Фриц опубликовал в Мюнхене книгу, посвященную доллару и американскому эгоизму. В ней Фриц пишет, что несмотря на исчезновение опасности возможной войны между двумя сверхдержавами, человечеству угрожают опасности нового рода. Увеличение населения на планете, изменение климата, потенциальные экологические катастрофы — все это ставит существование человечества под угрозу. Но это лишь видимые факторы. Еще большему риску, хотя и скрытому, человечество подвергается от экспонентного увеличения государственных долгов. Когда речь заходит об этом, обычно возникают ассоциации с Бразилией, Аргентиной, Мексикой, с Третьим миром вообще. Но на самом деле, страна с самой большой задолженностью на планете — это Соединенные Штаты Америки. Если американская экономика в один прекрасный день рухнет под бременем ее астрономического долга, весь мир будет ввергнут в катастрофу. Уже в 1997 году американское государство аккумулировало глобальный долг, равный 25 трлн долларов. Это несколько годовых ВВП США. Его невозможно даже теоретически покрыть, основываясь только на производстве конкретных товаров. Из этого следует, что Соединенные Штаты являются узниками спиралевидного увеличения долгов и долговых процентов. Пауль Фриц считает, что американская экономика находится в клетке, стенки которой постоянно сужаются, и что отныне больше не приходится говорить о «неисчерпаемой жизненности» США. Те, кто продолжают еще верить в этот миф, абсолютно не понимают реального функционирования механизмов, на которых основывается мировая экономика последние два или три десятилетия. Если приток капитала в Соединенные Штаты будет замедлен, если, к примеру, Япония или нефтяные эмиры войдут в фазу экономического кризиса и перестанут инвестировать свои доллары за Атлантику, Америка мгновенно перестанет быть великой державой. Хуже того, она рискует затянуть в воронку кризиса множество других стран и народов. Быть может, лишь тогда американофилы поймут, что они сделали неверную ставку, и что фетишизация доллара была лишь тревожной иллюзией. Пауль Фриц систематически анализирует процесс долгового закабаления Соединенных Штатов начиная с Бреттона Вудса (1944 г.). Как и Пол Кеннеди, автор знаменитой книги «The Rise and Fall of the Great Power» («Взлет и падение супердержавы»), он анализирует цену военного лидерства США, которая настолько колоссальна, что полностью разрушила структуру американских финансов. Крах этих финансов был санкционирован решениями Никсона от 15 августа 1971 года, где он объявил, что отныне доллар перестает быть конвертируемым в золотой эквивалент. Затем последовал период истинного упадка, когда американская экономика постепенно становилась все более и более зависимой лишь от японских инвестиций. Неконвертируемость доллара в золотой запас означала начало тревожного процесса окончательного разрыва между реальной (товарной) экономикой и денежной системой. Фриц предсказывает, что такой процесс «дереализации» экономики повлечет за собой катастрофические последствия, и американская мечта рассеется, как мираж. Воля к богатству спровоцировала такой процесс, который в самом близком времени сделает граждан США бедными, как Иов. Любопытно, что по мнению аналитиков главной причиной развала Советского Союза явилась чрезмерная милитаризация экономики. Советский Союз не выдержал гонки вооружений. Между тем суммы государственных долгов США и СССР несопоставимы 25 000 млрд и 100 млрд. Таким образом становится совершенно очевидно, что экономика Америки была не намного эффективнее советской просто правительство Соединенных Штатов имело неограниченный кредит. Расплата придет позднее и по видимому последствия будут как минимум аналогичны российским. В принципе мало кто понимает, что в действительности, доллар сегодня является денежной единицей, подорванной кредитом и не имеющей реального покрытия (как и русский рубль!). Соединенные Штаты потерпели крах в промышленном соперничестве с Европой и Японией. Цифры ясны: достаточно констатировать суммы промышленного и бюджетного дефицита. Из-за проблем структурного порядка в ближайшем будущем улучшение такой ситуации невозможно. Пределы роста достигнуты: задолженность США перешла критический рубеж. Исходя из гигантской массы циркулирующих долларов, требующих товарного покрытия, следует ожидать скорой гиперинфляции в долларовой зоне. Все состояние США в стоковых капиталах будет тогда мгновенно уничтожено накопленным долгом и процентами с него. На уровне реальной экономики это фактически уже произошло. Процесс роста долга неуклонно растет по экспоненте. Америка неумолимо приближается к полному банкротству. На мировом уровне ценовое соотношение между товарами и деньгами сегодня достигло предельно допустимого уровня. Это соотношение составляет 1:25 и продолжает расти. Равновесие может быть достигнуто только только путем молниеносного взлета цен на все товары. Для Европы и Японии такое банкротство будет иметь самые драматические последствия. Экспортный потенциал будет сведен к нулю, и денежные резервы в долларах будут уничтожены. Только валюты, имеющие стабильное покрытие в золоте (около 40 %), смогут выжить после обвала этой гигантской пирамиды кредитов. Падение доллара означает крах всей мировой финансовой и денежной системы. Мир бумажных денег потерпит молниеносный крах. Прогнозы страшные, особенно если сравнить их, например, с прогнозами развития мировой экономики МВФ или с докладами Конференции ООН по торговле и развитию. Эти документы буквально излучают симпатию и пропитаны оптимизмом. К сожалению, в МВФ сегодня не понимают очевидных вещей изложенных в данной работе и вызвано это банальной инерцией мышления. Предельно упростив ситуацию можно увидеть, что основным субъектом мировых экономических отношений является человек. В данном контексте человека можно представить как некую совокупность поведенческих программ. Существуют базисные программы, существуют индивидуальные. Одной из ключевых базисных программ является программа, которая заставляет человека выбрасывать на периферию сознания явления, вызывающие у него негативные реакции. И человек старается не замечать подобные явления до тех пор, пока они не начинают принимать гипертрофированные размеры и становятся необратимыми. Камдесю, Фишер, Вульфенсон и другие руководители МВФ и Всемирного Банка не признают подобного сценария развития только потому, что они родились уже после Великой Депрессии и никогда не видели ее. Тем хуже для Америки и тем лучше для нас. На прошлой неделе наш Боря что-то сердито рявкнул про третью мировую — и фьючерсы S&P500 дружно поехали вниз. Хочется пожелать Борису Николаевичу, чтоб говорил он такие вещи почаще, а еще лучше отправил бы десяток комплексов С-300 в Югославию. Тогда нам не придется воевать с Америкой она бы уничтожила себя сама. Там ведь не хватает всего лишь небольшого психического толчка, чтоб полетело все к чертям. Гудбай, Америка!