Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 181

Компьютерра

08.07.2013 - 14.07.2013

Колонка

Голубятня: «Писатель, доктор, ядерный физик, философ-теоретик, но самое главное — такой же, как ты, человек»

Сергей Голубицкий

Опубликовано 13 июля 2013

Наша киносуббота посвящена последнему фильму Пола Томаса Андерсона «Мастер» (2012, The Master, правильный перевод — «Учитель»).

Калифорниец Андерсон еще молод: ему 43 года; он самоучка (вырос в актёрской семье, учился режиссуре, методично просматривая одну за другой тысячи видеокассет с классикой мирового кино), снял с дюжину фильмов, которые, на мой взгляд, далеко не равнозначны по художественным достоинствам, однако единодушно причисляются профессиональными критиками к шедеврам.

Полу Томасу Андерсону вообще повезло: его слава в элитарной интеллектуальной тусовке Америки сильно опережает популярность его фильмов и у американских зрителей, и в общественном мнении за пределами Блаженного Нового Света. В Европе, к примеру, Андерсона хоть и хвалят, но очень сдержанно, явно предпочитая собственного странного человека — Ларса фон Триера. Для сравнения: в США фон Триера на дух не выносят, зато Андерсона называют в десятке лучших режиссеров всех времен.

Примерами фильмов Андерсона сомнительного, на мой взгляд, качества, служат короткометражные «Сигареты и кофе» (1993, Cigarettes and Coffee), от которых поклонники авторского независимого кино буквально сходят с ума, «Роковая восьмерка» (1996, Sydney), дебютный полнометражный фильм о судьбе казиношных игроманьяков, и «Ночь в стиле буги» (1997, Boogie Nights) — история Дирка Дигглера, легендарного порноактера начала 80-х, вошедшего в историю как обладатель «13-дюймового прибора». «Ночь в стиле буги» считается лучшим художественными осмыслением порнографической киноиндустрии Америки, фильмом, в котором началась вторая жизнь великого актёра Берта Рейнолдса и взошла звезда Марка Уолберга.

С легкой руки Пола Томаса Андерсона в большое плавание отправилась целая когорта актёров: помимо помянутого Уолберга, после выхода на экран «Ночи в стиле буги» как о звезде мировой величины заговорили также о Джулиане Мур (которая до этого успела сняться в 14 фильмах, так и выбравшись из второй категории оплаты), «Магнолия» открыла миру Филипа Сеймура Хоффмана (он снимался и раньше у Андерсона), а «Нефть» сделала английского актёра Дэниэла Дэй-Льюиса кумиром похлеще Хью Лори.

Тематически «Мастер» восходит к психологическому аспекту сюжетной линии «Магнолии», в которой режиссёр предпринял раннюю попытку разобраться в феномене тоталитарной религиозной проповеди. Андерсон говорил в интервью, что сценарий «Мастера» вертелся в его голове 12 лет, но даже без этих откровений из самого киноряда очевидно, что тема выстрадана и является сквозной для его творчества.

Я не буду пересказывать сюжет фильма, потому что совсем не хочу каким-либо образом испортить удовольствие от просмотра. Ограничусь лишь фабулой (без спойлеров) и теми самыми аспектами, которые именно что «сносят голову».

«Мастер» развивает две линии. Во-первых, это импровизированная биография основателя тоталитарного культа саентологии Рона Хаббарда. Во-вторых, препарирование патологической привязанности Ланкастера Додда, создателя религиозного движения «Истоки» (по совместительству он — «писатель, доктор, ядерный физик, философ-теоретик, но самое главное — такой же, как ты, человек»; исполнитель — Филип Сеймур Хоффман), к бывшему военному моряку, а затем конченому алкоголику и откровенному психопату Фредди Куэллу (в исполнении Хоакина Феникса; однозначно лучшая роль в биографии талантливого актёра).

Сейчас подумал, что, даже если бы хотел пересказать сюжет, у меня бы ничего толком не вышло, потому что совершенно непонятно, на каком уровне это нужно и можно делать. Если брать внешнее проявление динамики (пошёл туда, сказал то-то, поступил так-то), то сюжета как такового в «Мастере» нет (всё описывается одним предложением). Если брать развитие психологических взаимодействий между героями, то они настолько сложны, что даже браться их описывать словами бессмысленно: не уложитесь ни в 10 страниц, ни в 100. Психология (и психиатрия) отношений между Ланкастером Доддом и Фредди Куэллом, равно как и каждого из них с внешним миром — это совершенно бездонная пропасть, в которую даже страшно заглядывать.

Чего стоят одни только первые кадры фильма: американские военные моряки на тихоокеанском острове пытаются убить время, вылепляя из песка фигуру женщины с огромными сосцами, а затем имитируя с ней бурный половой акт (с целым букетом перверсий)! После этих кадров нижняя челюсть у зрителя отвисает и больше уже не возвращается на место до конца фильма. Смотришь и думаешь о том, что даже не подозревал о существовании в человеческой психике и подсознании таких кошмарных надрывов.

Два тематических пласта в «Мастере» заслуживают отдельного упоминания — сексуальность (слово «эротизм» в данном контексте прозвучало бы как оскорбление) и сцены массового зомбирования адептов тоталитарной секты Ланкастера Додда. И от того и от другого встают волосы на голове, поскольку на уровне собственного подсознания понимаешь, до какой степени экстремальны эти выплески на экран самых глубинных и хтонических закоулков рептилианского мозга в голове у человека.

Одним словом, друзья, если вы устали от прозрачных истин и однозначных трактовок человеческих отношений, «Мастер» Пола Томаса Андерсона — лучшее блюдо на десерт. Однако будьте осторожны: вид рептилии, вырвавшейся на свет божий из глубин подсознания, столь шокирующий, что впору самому двинуться мозгом :-).

К оглавлению

Нас спасёт только оптимизм, иначе мы просто сгинем

Сергей Голубицкий

Опубликовано 12 июля 2013

Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание— …Чтобы помогать, надо сначала право такое иметь, не то: «Crevez chiens, si vous n’êtes pas contents!» — Он рассмеялся. — Так ли, Дуня? — Нет, не так, — твердо ответила Дуня.

Сегодня предлагаю коллегам интеллектуальную спекуляцию (провокацию? :-) ) на тему, которая мне кажется самой важной. В прямом смысле слова и без всякого преувеличения: важнее участия в выборах, обсуждения политики, смакования компьютерных железок, интриг ради продвижения по карьерной лестнице и повышения заработка. Даже личных отношений.

Важнее потому, что всё перечисленное носит преходящий характер: не купил смартфон сегодня — купишь завтра, не сложилась карьера — сложится потом или в другом месте, не обустроил личную жизнь — не поздно исправить завтра.

Ежели мы, однако, не отнесёмся с максимально возможной серьёзностью к теме, которую через мгновение назову по имени, потом уже не удастся исправить ничего. Потому что не будет и самого «потом»: закончится существование нечто большего — НАС. Не каждого по отдельности (это как раз поправимо), а НАС как этнической, культурной и цивилизационной общности.

Теперь называю эту самую тему по имени: тяга к саморазрушению. Та, которая во все времена преследовала русскую цивилизацию, а сегодня превратилась во всеобщую эпидемию. Если раньше неуверенность в себе, которая вытекала из болезненной рефлексии по поводу собственной маргинальности (мнимой, но от этого не легче!) в контексте европейской цивилизации и культуры, с лихвой компенсировалась позитивной пассионарностью, то сегодня ситуация мне представляется катастрофической в силу того, что пассионарность не то чтобы улетучилась, а дегенерировала в патологический негатив. Это энергичное самобичевание и есть та самая тяга к саморазрушению, которая убивает русскую цивилизацию.

Здесь есть очень важная и очень тонкая грань. Примитивное мышление, скользящее по поверхности явлений и неспособное углубиться до понимания сущности, пытается свести означенный недуг к внешним факторам. Недавно читатели моих колонок напрямую столкнулись с одним из проявлений такого примитивного мышления — при обсуждении немецкого фильма «Unsere Mütter, unsere Väter».

«Задрали!», «Задолбали!», «Сколько можно требовать от нас покаяния!», «Не дают подняться с колен!» — вот лейтмотив примитивного ума, не способного даже понять смысл слова «покаяние» — не как примитивную дедовщину, понуждающую к унизительному подчинению внешней силе, а как внутреннее состояние души, ведущее к очищению и освобождению от собственных фобий и болезней. Каются перед самим собой, а не перед чужим дядей; впрочем, речь сейчас вообще о другом.