Саманта Джеймс - Пророчество любви

Саманта Джеймс

Пророчество любви

ПРОЛОГ

Англия, 1066 год.

То было предсказание гибели. Всего через несколько дней после Пасхи появилось знамение: проблески света вспыхивали на темном ночном небе, оставляя за собой серебристый след. Проблески появились и на следующую ночь и загорались еще шесть ночей подряд. Народ Англии, от короля и его советников до самого ничтожного деревенского виллана — все, видевшие это, трепетали от страха, ибо странные всполохи были предвестием, предостережением свыше, знаком божьего гнева — зловещим предсказанием будущего. Пришли войны, но не те, кого ожидали англичане. Эти появились с севера данны. Да, бились они славно и одержали победу. Дни складывались в недели, недели в месяцы. Лето шло на убыль, притупились опасения. Приближалась зима. Однако не все забыли о предсказании, некоторые верили: не миновала еще беда, свет в небе предвещал не что иное, как… гибель Англии.

Быть может, они были правы.

Потому как.скоро пришли… они. Налетели из-за пролива, как свирепая буря… Сотни кораблей. Тысячи ратников. Они обрушились на страну, как ужасный мор, эти пришельцы, норманны. Продвигаясь к Гастингсу, они шли вперед и вперед, оставляя за собой развалины и опустошение. И тогда Гарольд Английский сразился с Вильгельмом Нормандским. То была битва, обреченная на поражение.

Ибо не могли англичане устоять против норманнов, которые билйсь, неустанно разя мечами и с пылающими сердцами. Отважными и бесстрашными они были — воины, подобные своим предкам, викингам, неистовые, неукротимые, безудержные в погоне за наживой и жажде победы. Они были завоевателями — мужами, навсегда изменившими судьбу всего народа…

… и жизнь одной женщины.

Глава 1

Вокруг царила тьма, какую она не могла себе и представить. Чернее, чем мрак глубочайшей бездны преисподней. Тени перемещались, громоздились, метались, словно для того, чтобы схватить ее жадными скрюченными пальцами…

Она ощущала… что-то… что-то злое. Опасность надвигалась со всех сторон, такая же тяжелая, плотная и бездонная, как и тени.

Яростно взметнулся ветер, застонав. Молния разорвала небеса — вспышка ослепительного света. Гром яростно грохотал над землей, дрогнувшей под ногами. Повсюду виднелись лужи крови. Воздух был насыщен тошнотворными запахами гниения и тлена.

Она убегала. В ушах шумело громче, чем завывал ветер. За спиной раздавались тяжелые шаги.

Не разбирая дороги, она бежала в непроглядной тьме. Ее гнал страх, преследовали крадущиеся тени, и нависал призрак смерти, который давил и душил так, что она едва могла дышать…

Но вдруг, отделившись от сонма теней, появились… человек и животное — рыцарь и конь. С оружием и в латах, он сидел на крупном вороном скакуне, лицо оставалось скрытым в тени конусообразного шлема.

За его спиной вспыхнула молния, перечеркнув небо, и на один леденящий душу миг всадник ей показался отлитым из серебра.

Медленно поднял он свой шлем. Ее пронзила дрожь. Лицо его было бледным и холодным, как лед. Ужасающий взгляд пригвоздил ее к месту, словно острие копья. Затем всадник медленно поднял руку в железной перчатке с зажатым в ней сверкающим мечом. На мгновение оружие повисло в воздухе, а потом меч начал стремительно опускаться все ниже и ниже, чтобы пронзить ей грудь.

— Алана, девочка, ради Христа; что с тобой? Если ты не перестанешь кричать, то поднимишь из могилы свою бедную мать! — голос был колючим, как власяница, сухим и дрожащим от старости, но вместе с тем хорошо знакомым ей.

Алана отчайнно устремилась на зов. Ее разум возвращался к реальности из туманных и мрачных глубин тяжелого сновидения. Она проснулась. Ее била дрожь, крик страха метался в груди, в очередной раз не успев вырваться наружу.

Какое-то мгновение она лежала, прижавшись щекой к неровной поверхности соломенного тюфяка, пальцы судорожно сжимали тонкое шерстяное одеяло, подтянутое к подбородку. Действитеяьность медленно проникала во взбудораженное сознание, окружающая обстановка понемногу просачивалась, отрывая девушку от кошмара, Ужас начал отступать.

Она была здесь, в крохотной хижине, где провела детство и достигла девичества. Холодный свет раннего утра неспешно пробирался сквозь единственное окошко, закрытое ставней. Алана могла различить морщины на щеках седобородого человека, склонившегося над ней.

Частое прерывистое дыхание вырывалось из ее груди. Никакой меч не пронзил тело; и не было перед ней никакого рыцаря, стремившегося лишить ее жизни. Она жива… Но сон, Этот ужасный сон…

Сон повторялся, она видела его, не впервые.

Обри выпрямился, все еще дрожа от испуга: как его напугала Алана! Под ветхой рваной Шерстяной рубахой угадывались поникшие плечи. Волосы, такие же седые, как борода, свисали до плеч. Глубокие морщины избороздили щеки и лоб старика, но в глазах отражался острый ум, задумчивый взгляд был полон сочувствия.

— Ну и напугала же ты меня, этот мешок старых костей, дитя мое! Я услышал твои крики у себя в хижине?!

Алана ничего не ответила. Она откинула потрепанное одеяло и встала коленями на влажный и холодный земляной пол, поджав под себя стройные ноги;

Обри наблюдал за ней, сдвинув кустистые брови. Алана пригладила волосы, стараясь унять дрожь руки. Сверкающим золотым потоком, словно усеянные отблесками лунного сияния, волосы струились от ушей спине до самых бедер. Ей пришлось научиться ничего никому не рассказывать о своих странных снах, мучивших ее ночами. Слишком часто девушка подвергалась язвительным и неприязненным насмешкам со стороны жителей деревни.

Он, хоть руки у него от преклонного возрасти и стали узловатыми, считался лучшим дубильщиком в округе. С тех пор как умерла ее мать Эдвина, старик стал для Аланы самым близким на свете человеком, даже более близким, чем родная сестра — да простит ее Господь!

Как и Эдвина, Обри не удивлялся странным видениям, преследовавшим Алану с детских лет. Постепенно они оставляли ее в покое, но некоторые сны не прекращали мучить.

И все же что-то мешало Алане рассказывать о своих сновидениях даже Обри. Зная, что старик все еще пристально смотрит на нее, Алана опустила глаза

Ей и раньше доводилось видеть повторяющиеся из ночи в ночь сны — о людях, живущих в одной с ней Деревне. Но себя во сне она никогда прежде не видела и никогда прежде так не боялась за себя, как сейчас…

Никогда до сих пор.

Темный рыцарь. Кто он… или что за знак? Символ… чего?! Алана не знала, но чувствовала: он ее враг, безумно страшная опасность. Объяснить же, откуда у нее такая уверенность, она не смогла бы и вновь каждую ночь испытывала перед темным рыцарем страх, какого ей никогда раньше не доводилось испытывать.