Сьюзен Джонсон - Когда вас кто-то любит

Сьюзен Джонсон

Когда вас кто-то любит

Глава 1

Лондон, июнь 1816 года

Поскольку лондонский сезон находился в самом разгаре, наплыв публики в клуб «Брукс» был не только ожидаемым, но и вполне естественным. К тому же час был поздний – еще одна причина столь многолюдного собрания в клубе. Те джентльмены, которые были обязаны посещать непременные светские ужины и приемы, наконец-то с радостью сбежали в неприкосновенное святилище, куда допускались исключительно мужчины и где они без помех могли предаться игре по высоким ставкам и беспробудному пьянству без упреков и ограничений.

Разумеется, джентльмены, обладавшие привилегией членства в «Брукс», не испытывали уколов жала всеобщего осуждения в той же степени, как остальные, менее удачливые. И все же их уютный, замкнутый мужской анклав предлагал им нечто неописуемое.

Эксклюзивность, разумеется.

Свободное и легкое дружеское общение с равными.

И возможно, самое ценное: избавление от женской компании.

Правда, нужно признать, что женщины частенько бывали темами бесед: в основном обсуждались те, которых пытались затащить в постель, которых уже затащили, и те, которые считались недоступными. Правда, последняя категория была весьма спорной.

Зато о женах почти никогда не упоминалось… если не считать кратких ссылок на их способность произвести на свет наследников. В конце концов, это был привилегированный мужской клуб, и все понимали причины, по которым заключаются браки в высшем обществе.

И любовь в эти причины не входила.

Аристократы, женатые или нет, были людьми независимыми. Их интересы в основном сосредоточивались вокруг игры, лошадей и постельных забав, предпочтительно не с законными женами.

Женщина, которую в эту минуту обсуждали за игорным столом, была столь же независима, как и большинство из присутствующих. Редкостная красавица, объект чувственных фантазий и поползновений каждого мужчины, Аннабел Фостер честно заслужила свою самодостаточность. Можно сказать, заработала ее.

Для возраста, дававшего женщине мало свободы и еще меньше прав, такая самостоятельность считалась немалым достижением.

Впервые мисс Фостер засверкала на сцене в роли Нелли Примроуз из «Ложного друга» и за один вечер стала звездой. Спектакли с ее участием неизменно имели аншлаги, принося такие колоссальные прибыли театру «Друри-Лейн», что скоро пришлось пересмотреть ее контракт. Видите ли, она сама писала пьесы и хотела, чтобы их ставили.

По условиям нового контракта они были поставлены и пользовались большим успехом.

Превозносимая критиками, эта любимица общества, чье лицо и фигура были запечатлены лучшими портретистами столицы, – особенно точно удалось уловить ее бледную неземную красоту художнику Лоуренсу, – недавно и внезапно исчезла. Не только со сцены и из Лондона, но, по слухам, и из Англии.

– Словно пропала с лица земли, – заметил граф Минто, вскинув брови. – И это чистая правда. Спросите хотя бы Уоллингейма. Он практически перевернул всю страну в поисках Аннабел.

– Очевидно, она не желает, чтобы ее нашли, – пробормотал молодой барон Верни, расставляя фишки аккуратными стопками.

– По крайней мере Уоллингейм. Впрочем, трудно ее осуждать. Этот человек – настоящий деспот. Женщина вроде неотразимой Белл требует более бережного обращения, – заметил лорд Бинг, поднимая бокал. – За прекрасную леди. Пусть остается в уединении, пока мне не повезет самолично разнюхать ее укрытие.

Громкие смешки сопровождали эту двусмысленность.

– За то, чтобы мы все оказались счастливчиками, – вторил Минто, поднимая бокал с кларетом. – Я слышал, что она способна заставить мужчину забыть обо всем, кроме постели, в тот момент, когда он переступает порог ее будуара.

– Однажды Паджета не видели целую неделю.

– И Уайта тоже.

– А Сомервилл ударился в поэзию и стал писать на редкость отвратительные стихи после того, как надоел ей, – вставил мужчина, которого вполне можно было назвать фатом из-за модно завязанного галстука и почти неприличного обилия кружев и бриллиантов.

– Но потом Уоллингейм вернулся в Лондон от смертного ложа отца и приобрел некую странную власть над ней, – вымолвил лорд Бинг, слегка нахмурившись.

Один из игроков поднял глаза от карт.

– Никогда не понимал, почему она терпела его и его выходки. При таком-то количестве поклонников!

– Что-то связанное с векселем, который она подписала у ростовщика, когда была совсем молодой. По крайней мере так я слышал. – Сноп огня от бриллиантовых перстней фата, ударивший в лица присутствующих, подчеркнул важность сказанного.

– Неужели проныра стряпчий не мог все это уладить? – удивился Минто.

Палец, украшенный бриллиантовым кольцом, коснулся изогнутой брови.

– Очевидно, нет. Уоллингейм выкупил вексель у ростовщика, причем за значительную сумму, и прелестная мисс Фостер стала его рабыней.

– Но она успела составить целое состояние на сцене! Неужели не могла заплатить?

– У нее где-то в провинции семья, которая нуждается в поддержке.

Очередной небрежный взмах руки, украшенной кольцами.

– Разве не все актрисы происходят из заброшенных трущоб Ирландии?

– Только не наша очаровательная Белл, – возразил Бинг. – Она чистая английская роза.

– Чистая? Сомневаюсь. Английская? Возможно. Но, джентльмены, – с улыбкой вмешался барон Верни, – поскольку никто из нас не проведет сегодняшнюю ночь в постели с прелестной мисс Фостер, предлагаю продолжить игру. – Его улыбка стала еще шире. – Потому что сегодня я один в выигрыше.

Тихий стон приветствовал это жизнерадостное объявление, и мужчины обратили внимание на более неотложные и важные дела. Главное – отыграться, а там посмотрим.

Глава 2

На следующий день вышеупомянутая леди, послужившая накануне предметом беседы в «Брукс», сидела на одеяле в маленьком садике у коттеджа. Рядом играл пухленький ребенок, и солнце окутывало их обоих теплыми лучами.

– Ну-ну, малышка, – проворковала она, гладя розовые ножки и ручки. – Сейчас придет кормилица. Ей нужно как следует позавтракать, чтобы ты не голодала. – Приговаривая так, она подняла ребенка, который, судя по сморщенному личику, уже был готов испустить пронзительный вопль. – Пойдем, дорогая, немножко пройдемся.

Аннабел зашагала по цветущему садику, нежно укачивая малышку на руках, что-то тихо напевая и успокаивая раскапризничавшееся дитя с ловкостью, приобретенной в силу необходимости за последние несколько месяцев.

Вскоре в дверях коттеджа появилась молодая кормилица, улыбаясь и протягивая руки малышке.