Диана Гэблдон - Барабаны осени. О, дерзкий новый мир! Страница 68

Все это вместе взятое обеспечивало владельцев поместья не только такими ценными товарами, как пиленый лес, смола, скипидар, но и возможностью доставлять их прямиком на рынок без особых издержек, так что нечего было и удивляться тому, что Речная Излучина процветала, хотя ее плантации давали довольно скромный урожай табака и индиго; впрочем, это не мешало аромату полей зеленого табака преследовать нас во время всего нашего пути. Это породило во мне мысль, что, возможно, площади посевов тут не такие уж и скромные… ну, по моим представлениям.

— Там у меня небольшое производство, лесопилка и мельница, — пояснила Джокаста, когда мы выехали со двора. — Это как раз над местом слияния ручья и реки. Там распиливают деревья и снимают с них кору, чтобы размолоть и извлечь смолу, и оттуда же доски и бочонки отправляют вниз по течению, на баржах — до самого Велмингтона. По воде путь туда немножко короче, если есть желание грести против течения, но я подумала, что вам захочется вместо того немного осмотреться в наших краях. — Она с удовольствием вдохнула воздух, пахнущий соснами. — Давненько я не выбиралась из дома!

Края тут были воистину чудесными. Когда мы въехали в сосновый лес, сразу стало намного прохладнее, солнечные лучи застревали в густых иглах над нашими головами. Стволы сосен уходили вверх на двадцать или тридцать футов, и лишь тогда на них появлялись ветки, — так что нечего было удивляться тому, что основной продукцией «маленького производства» Речной Излучины были корабельные мачты и рангоутное дерево, поставляемые для нужд Королевского Военно-морского флота.

Похоже, Речная Излучина и еще много чем снабжала военный флот, судя по тому, что перечисляла Джокаста: мачты, рангоуты, реи, шпангоуты и крепежный лес, смола и скипидар, а также деготь. Джейми держался рядом с тетушкой, внимательно прислушиваясь к ее подробным объяснениям, и предоставив нам с Яном делать, что нам заблагорассудится. Мы ехали сзади. Я подумала, что Джокаста явно много работала вместе с мужем, благоустраивая Речную Излучину; и мне непонятно было, как она управлялась со всеми делами теперь, когда Гектор Камерон умер.

— Смотри-ка! — вскрикнул вдруг Ян. — Что это такое?

Я придержала свою лошадь и заставила ее подойти поближе к Яну, а точнее, к дереву, на которое он показывал. С дерева был содран большой кусок коры, так, что ствол с одной стороны оголился на длину фута в четыре, или даже больше. А на желтовато-белой поверхности виднелись глубокие насечки, лежавшие «елочкой», — как будто кто-то хорошенько помахал тут ножом вправо-влево.

— Уже совсем близко, — сказала Джокаста. Джейми заметил, что мы с Яном остановились, и они оба вернулись к нам. — Вы, должно быть, увидели терпентинное дерево, я чувствую его запах.

Мы все его почувствовали; ароматы раненной древесной плоти и сочащейся из нее смолы были настолько острыми и сильными, что даже я смогла бы отыскать это дерево с закрытыми глазами.

Когда мы остановились, и стук лошадиных копыт умолк, я различила вдали звуки пилы и топора, глухие удары, перекликавшиеся мужские голоса. А потом, потянув носом воздух, я уловила запах чего-то жареного.

Джокаста подвела Коринну вплотную к надрезанному дереву.

— Вот оно, — сказала тетушка, прикасаясь к нижней части разреза, где из древесины был грубо вынут целый кусок. — Мы называем это ящиком; сюда стекает смола, скапливается необработанный, сырой терпентин. Этот «ящик» почти полон; скоро должен подойти раб, чтобы опустошить его.

Она еще и сказать это не успела, как между деревьями появился человек; это был раб, одетый всего лишь в нечто вроде набедренной повязки. Он вел с собой крупного белого мула, на котором были навьючены два бочонка; они крепились к широкой кожаной полосе, перекинутой через спину мула. Мул, увидев нас, тут же остановился, вскинул голову и истерически заорал.

— Это, должно быть, Кларенс, — сказала Джокаста достаточно громко, чтобы ее можно было услышать сквозь поднятый мулом шум. — Он любит вот так здороваться. А с ним кто? Это ты, Помпеи?

— Да, мм. Эт я. — Раб, недолго думая, ухватил мула за верхнюю губу и с силой завернул ее наверх. — А ну, нись, блюдо! — (Я для себя перевела это странное выражение как «Заткнись, ублюдок!»).

Высказавшись таким образом в адрес животного, чернокожий повернулся к нам, и я увидела, что невнятность его речи имеет серьезные причины. Нижняя левая половина его подбородка отсутствовала; собственно, вся левая часть лица ниже скулы была снесена, а мышечные ткани подтянуты и сшиты, так что вместо щеки у мужчины был большой белый шрам.

Джокаста, должно быть, услышала, как я судорожно вздохнула, — или заранее ожидала подобной реакции, — потому что она тут же повернула ко мне свое слепое лицо.

— Это результат взрыва смолы, — пояснила она. — К счастью, его не убило. Ну, вперед, мы уже почти на месте.

И, не дожидаясь помощи конюха, Джокаста опытной рукой повернула лошадь и направила ее вперед, сквозь редкую стену деревьев, — туда, откуда доносился запах жаркого.

Контраст между тишиной леса и шумом производственной площадки был ошеломляющим; на огромной поляне собралось множество людей, и каждый из них занимался делом. Большинство были рабами, и одежды на них был лишь необходимый минимум, а все конечности и тела основательно перепачканы древесным углем.

— Кто-нибудь есть под навесами? — спросила Джокаста, поворачиваясь ко мне.

Я приподнялась на стременах, чтобы посмотреть в нужную сторону, и на дальнем конце поляны, рядом с несколькими ветхими навесами, заметила цветные пятна: это были трое мужчин в форме британского Военно-морского флота, и еще один, в бутылочно-зеленом сюртуке.

— Это, должно быть, мой лучший друг, — с улыбкой сказала Джокаста, выслушав мой отчет об увиденном. — Мистер Фархард Кэмпбелл. Давай-ка, племянник, я тебя познакомлю с ним, мне этого очень хочется.

Вблизи мистер Кэмпбелл оказался человеком лет шестидесяти или около того, не слишком упитанным, но обладавшим той особой жилистой силой и темной натянутой кожей, которой отличаются шотландцы, вошедшие в возраст, — эта кожа походила на поверхность тугого щита, способного отразить удар даже самого острого лезвия, — причем это совершенно не зависело от пребывания на воздухе или загара.

Кэмпбелл радостно приветствовал Джокасту, вежливо раскланялся со мной, дернул бровью, когда ему представили Яна, а уж потом обратил все внимание своих проницательных серых глаз на Джейми.

— Весьма, весьма рад тому, что вы сюда приехали, мистер Фрезер, — сказал он, протягивая Джейми руку. — В самом деле рад. Я уже много о вас слышал с тех пор, как ваша тетушка узнала о вашем намерении посетить Речную Излучину.