Екатерина Владимирова - Ее Величество Судьба

Ее Величество Судьба

Екатерина Владимирова

1

— Пойдем, Катюш, — сказала Ирка — Будет здорово.

Я положила на кровать журнал «Oops!», который читала, и посмотрела на нее снизу вверх. Я наморщила лоб, явно намекая на то, что идти не желаю.

Ира подбоченилась и спросила:

— Почему?

— Не хочу.

Обычно подобная отговорка всегда срабатывала. Но сейчас…

Из ванной комнаты мгновенно вылетела Даша и подскочила к кровати, на которой я валялась без зазрения совести. Подруга без слов потянула меня за руку. Повернувшись к остолбеневшей Ире, она объяснила:

— Чего ее спрашивать? Всегда одно и то же! — она посмотрела на меня — Пошли, и без разговоров!

Я вырвала руку из ее цепких пальцев и сказала:

— Ладно, я подумаю.

В этот момент Лена встала с кровати и сказала нравоучительным тоном голоса:

— Пока ты думать будешь, мы опоздаем!

— А она на это и надеется, — поддакнула Дашка и снова попыталась потянуть меня за руку, но я ловко увернулась и встала с кровати с другой стороны.

— Давайте так: вы сейчас пойдете на свой каток…

— Он не наш! — нашлась Ира.

— Хорошо, вы сейчас пойдете не на ваш каток, а я, если надумаю, приду попозже. Идет?

Лена с сомнением посмотрела на меня, потом на Иру и Дашу.

— Что-то мне подсказывает, что нам сегодня тусоваться без нее.

Даша вздохнула.

— И я того же мнения.

Ира пожала плечами.

— Ладно, не будем уговаривать. Захочет, придет.

Я взмахнула руками и улыбнулась.

— Вот! Первое разумное замечание за сегодняшний вечер! — я указала на дверь — Идите. Обещаю, что подумаю. Честное-пречестное! — проговорила я, когда подруги с сомнением посмотрели на меня.

Ира покачала головой, Даша махнула рукой, словно сдаваясь, а Лена усмехнулась.

Через пять минут мои неугомонные подружки оделись и ушли, послав мне воздушные поцелуйчики и высказав пожелания, чтобы я поскорее присоединилась к ним.

Я, конечно, пообещала подумать. Зачем? Ведь была твердо уверена, что не пойду. На коньках кататься не умею. Корова на льду — не иначе. Поэтому если пойду — только чтобы посмешить народ и заработать себе с добрый десяток синяков на все тело. Не очень-то хотелось потом прикладывать компрессы и покупать в аптеке дорогущие мази против ушибов.

Хотя, надо признать, соблазн пойти на каток и научиться-таки кататься на коньках был велик.

Я улеглась на кровать и принялась читать журнал, оставленный мне предусмотрительной Ленкой. Писали про разных знаменитостей — российских и не только (сколько же «талантов» развелось»), про людей, повстречавших друг друга в неожиданных ситуациях (бывает же такое!), про то, как сделать жизнь счастливой, не прилагая никаких усилий (вот это вряд ли) и еще какой-то бред, которому я не придавала значения.

Где-то на середине прочтения журнала меня снова посетила мысль о катке. Журнал был отброшен в сторону, взгляд упал на часы. Еще не поздно.

А почему, собственно говоря, не пойти и не попробовать? Ведь не все приходят на каток, уже умея кататься? Многие — да что там многие, по началу ВСЕ — приходят туда, чтобы научиться кататься! И что же? Просто я, возможно, буду первой, кто сделает это в возрасте двадцати одного года. Хотя, может быть, и не буду…

Надо бы упомянуть, что я учусь в архитектурном институте уже… второй год. Почему в двадцать один? Отвечу. До института я училась в юридическом колледже три года, после, «разобравшись в себе и поняв, что юриспруденция не мое» пошла в архитектурный. Поступить не рассчитывала, если честно. Но поступила, как ни странно. Мне как иногородней дали место в общежитии, а соседками по комнате оказались самые лучшие на свете девчонки: Даша Громова, Ира Патрикеева и Лена Симонова.

Кстати, с Ирой мы еще и из одного города, и даже из одной школы. Она после школы пошла в строительный техникум, а потом сюда поступила, где мы с ней и встретились. Дашка из Курска, а Леночка из Воронежа. Подругами — причем самыми лучшими — мы стали мгновенно. Как это получилось, до сих пор понять пытаюсь. Более разных людей, чем мы четверо, еще поискать надо. Но мы сдружились.

В институте нас называли «великолепной четверкой» за то, что мы никогда не расставались и не раз доказывали свою дружбу друг другу, оказываясь в трудных ситуациях.

И кстати, говоря, я не самая старшая в нашей компании. Старшая Ирка — у нее день рождения в январе, а у меня лишь в апреле. Дашке и Ленке по девятнадцать.

Я встала с кровати и подошла к окну. На улице шел снег, крупными хлопьями падая на подмороженный асфальт. Скоро вся земля будет белой-пребелой. Это здорово. Люблю снег. Было уже темно, но оно и понятно, зимой темнеет рано. И даже в семь часов вечера так, словно уже десять.

Я подошла к шкафу и достала из него молочного цвета вязаный свитер, потом натянула синие потертые джинсы, затянула непослушные волосы в хвост, оделась и вышла из комнаты.

На вахте сидела вахтерша Нина Павловна. Завидев меня, она улыбнулась.

— Ну, что, Катюш, — подмигнула она — На свидание?

Я улыбнулась в ответ и покачала головой.

— Нет, просто на каток. Девчонки-то мои уже ушли!

— Ага. Промчались ураганом, только их и видели.

Я улыбнулась шире.

— Узнаю своих подруг.

Я двинулась к выходу, на ходу поправляя шапку с козырьком и длинный черный шарф.

— Ты осторожнее, Катюш, — послышался голос Нины Павловны — Темно уже совсем, а ты одна. Москва она, сама знаешь, какая!

Я кивнула, успокоила вахтершу и вышла из общежития. До метро добираться минут пять.

И почему все упрямо называют меня не иначе как «Катюша»? Ведь мне не пять лет, в самом-то деле? Хотя… по правде сказать, люблю, когда меня называют именно так. Это звучит как-то нежно. Сразу понимаешь, что люди, которые обращаются к тебе так, тебе ценят и любят. А это всегда приятно.

Вот Ирку, например, всегда зовут только Ирой. Она не любит ни своего полного имени Ирина, ни ласкательного Ириша или — еще хуже! — Иришка. А Дашка… просто Дашка и все. Ленка же для нас почему-то превратилась в Леночку. Наверное, потому, что она выглядела так беззащитно.

На улице было холодно. Ничего сверхъестественного, просто середина декабря. Я вжала плечи в куртку, сильнее затянула шарф и пошла быстрее.

До катка добираться полчаса без пересадок. Это хорошо. Не люблю толкотню. А сейчас в час-пик, когда люди спешат домой с работы и сметают все на своем пути, трудно поддерживать хорошее расположение духа. А именно хорошее расположение духа мне и нужно, чтобы не сорвать зло на весь мир в тот момент, когда я упаду на лед в сто пятый раз и в этот же сто пятый раз отобью себе какую-нибудь важную часть тела.