Хелен Майерс - Любовь и предательство

Глава первая

     — Боже... Взгляни только. Неужели ты действительно собираешься здесь жить?

     Тейлор Грейс Беннинг бросила взгляд на маленький городок и сжала руль своего старенького красного джипа «чероки», стараясь изо всех сил сохранить спокойствие. Однако беспокоил ее скорее не пейзаж, а поведение сына. Ему уже тринадцать, но, просыпаясь, он по-прежнему капризничает.

     — Успокойся, Кайл, ты говоришь так, словно впервые сюда приехал. А ведь город не так уж изменился после нашего последнего приезда.

     — В этом-то все и дело — в прошлый раз мы не собирались здесь оставаться. К тому же я был маленьким и не знал ничего лучшего.

     Тейлор бросила взгляд на чрезмерно большую футболку, висевшую на сыне, словно парашют на молодом деревце, на его мешковатые рваные джинсы и подумала, какой же эмоциональный взрыв ей придется перенести, если сказать ему, что он до сих пор знает не так уж много. Она предпочитала тихую, холодную войну.

     — Не так уж здесь и плохо.

     — Верно. Кто станет возражать против того, чтобы жить в призрачном городе, безвкусно разукрашенном во все известные неоновые цвета?

     Не обращая внимания на его слова, она свернула с 40-й автомагистрали, ведущей в Альбукерк, и устремила взгляд на место их назначения. Город уютно устроился у подножия гор Сангре-де-Кристо. Кайл был прав — в эти дни Редаут, что в Нью-Мексико, напоминал собой слишком яркую полоску краски на вполне благопристойном полотне. Большинство строений были полувековой давности и весьма заурядными по замыслу и исполнению. Но в данный момент их должно волновать совсем другое. Главное, чтобы Кайл понял это.

     — Твой дедушка рассчитывает на нас. — Она надеялась, что это напоминание воздействует на его совесть. — Когда у тебя появится возможность осмотреться, держу пари, ты увидишь все не в таком мрачном свете.

     — По сравнению с чем?

     — Во-первых, поменяешь школу.

     — Не смешно.

     Но она и не пыталась рассмешить его. Ее тревожила мысль о том, что могло ожидать его, задержись они в том городском рассаднике заразы, который прежде называли домом.

     — Извини, дорогой. Ты скользил по наклонной плоскости.

     Подросток ссутулился еще больше и скрестил ноги, выставляя на обозрение свое костлявое колено, торчавшее из дырявых, обтрепанных джинсов. Ее единственный ребенок переживал сложный период, и это проявлялось во многом. Физически быстро развиваясь в мужчину, он заметно отставал в эмоционально-нравственном отношении. В результате, когда не слонялся без дела по дому, задевая за мебель своими длинными ногами, то томился по девушкам или же слонялся с мальчишками, безрассудными и озлобленными, которых совершенно не заботило спокойствие их родителей. Месяц назад, когда ее коллеги, офицеры из детройтской полиции, привели его домой во второй раз за правонарушения, вполне заслуживающие ареста, она всерьез задумалась о возвращении на родину. Несколько дней спустя звонок отца убедил ее, что следует претворить свой замысел в жизнь.

     Несмотря на темные стекла солнечных очков, Тейлор щурилась, глядя на июньское солнце, приближавшееся на лазурном небе к зениту. Но глаза ее обжигало и по другой причине — уехав из штата четырнадцать лет назад, за все это время она посетила его всего несколько раз, да и то ненадолго. В охвативших ее чувствах были и радость и боль одновременно. Девчонкой она скакала здесь на неоседланном коне, спала под сенью невероятно синего неба, впервые познала любовь под лучами безжалостного солнца. И теперь, решившись вернуться, Тейлор понимала, что ей придется столкнуться со своими воспоминаниями, с прежними чувствами... и много с чем еще. Но она надеялась, что будет слишком занята и избежит нападения демонов, без конца твердящих «что, если бы...». Однако прошлое явно оказалось более жизнестойким, чем она предполагала.

     — Надеюсь, у деда есть дома водопровод, — пробормотал Кайл, поворачиваясь на сиденье в то время, как они проезжали мимо поврежденной бурями хибарки и стоящего позади нее еще более ветхого флигеля.

     — Ты прекрасно знаешь, что есть. Просто не можешь пережить, что лишаешься привычных развлечений. — «Слава Богу», — добавила она про себя.

     — Да, и раз уж ты сама заговорила об этом, как ты думаешь, чем я стану заниматься весь день, пока ты на работе?

     — Считать песчинки и увертываться от гремучих змей.

     — Я серьезно.

     — Хорошо. Тем более что почва здесь в основном глинистая, а не песчаная. Но все же со змеями будь осторожен.

     Сын надвинул пониже на глаза свою бейсбольную кепку «Детройтских тигров».

     — Может, я вернусь домой на попутках. Эл Дитон сказал, что я могу пожить у него, если захочу.

     Несмотря на возникшее в желудке ощущение пустоты, Тейлор не отводила глаз от ряда приближающихся лавок и складов.

     — Какая приятная мысль! Принимая во внимание тот факт, что проблемы личной гигиены для него практически не существует, стать его соседом по комнате будет истинным наслаждением.

     — Знаешь что, мамочка? Доживу ли я когда-нибудь до такого дня, когда у тебя не будет наготове мудрого ответа на все вопросы?

     — Конечно, доживешь. Но ты станешь древним-предревним старцем, прежде чем это произойдет, compadre[1]. Как говорит твой дедушка, единственное, что я умею делать быстрее, чем выхватывать пистолет, так это болтать. Смирись с этим.

     Обычно подобные замечания вызывали у Кайла невольную улыбку, но сейчас у него было слишком плохое настроение. Чтобы скрыть его, он отвернулся к окну. Она ничего не имела против того, чтобы разговор оборвался. Ей было необходимо осмотреться.

     Город Редаут возник совершенно случайно, в начале 1880-х годов, когда прадед Мердока Марсдена расположился лагерем в этих краях в составе каравана фургонов, направлявшихся в Калифорнию. Местность напомнила ему африканскую землю, некогда описанную его дядей. Участник британских военных действий вооруженных сил против зулусов, этот дядя своими письмами произвел на него неизгладимое впечатление. Достаточное для того, чтобы остаться на месте, когда весь караван двинулся дальше. Достаточное для того, чтобы создать не только город, но и процветающее ранчо на земле, которой теперь владел Мердок.

     Сегодня указатель на окраине Редаута оповещал, что население его составляет 914 человек, а значит, почти удвоилось по сравнению с тем временем, когда она здесь жила, и, возможно, увеличится до 916, если жители отнесутся к их возвращению хоть с малой долей того энтузиазма, который проявил ее отец. Ему казалось, что она беспокоится без причины, но у нее были основания. В прошлом она совершила свои самые большие ошибки, взваливая на себя слишком многое, влюбляясь слишком страстно, строя слишком поспешные планы, устремляясь навстречу завтрашнему дню с энергией, вскипающей из глубины какого-то бездонного колодца внутри нее. Теперь такое не повторится. Нет больше той восемнадцатилетней вспыльчивой девчонки, бежавшей из Редаута столько лет назад с разбитым сердцем и разрушенными мечтами. Она стала тридцатидвухлетней матерью трудного подростка, разведенной женщиной, отказавшейся от сомнительной, хотя и многообещающей карьеры. Она и сейчас не утратила своей энергии, как многие ее ровесники, но больше не расходовала ее впустую и не ждала слишком многого от жизни.