Юлия Добровольская - Лиловая подводная лодка

Юлия Добровольская

Лиловая подводная лодка

Кристине и Дагу с любовью и благодарностью.

Юлия Добровольская

For Kristina and Doug Brendel with love and gratitude.

Julia Dobrovolskaya

«Мне часто думалось, что надо бы написать книжку, объяснив, как у меня возникают те или другие страницы, может быть, даже одна какая-нибудь страница», — повторяю я вслед за Генри Миллером.

Каждая история, написанная мною, — каждая! — имеет свою историю. И если все свои истории я рисовала сама — повинуясь какому-либо импульсу, — то одна из них нарисовала мне картинку, которая через несколько лет стала явью…

«МАЛЕНЬКИЙ МЕДНЫЙ КЛЮЧИК, или Очень короткая история без начала и конца» — один из самых первых написанных мною рассказов. Я писала его долго. То есть начала писать, а потом отложила на какое-то время. Пыталась продолжить, но история не давалась мне.

А потом вдруг она сложилась сама собой… И вскоре после этого я встретила и полюбила Мужчину, который оказался похожим на героя моей истории — точнее, на двух ее героев: на Молодого Художника и на бородача. И даже профессия у моего Любимого похожая — он художник-фотограф. Мы счастливы по сей день…

Может, именно поэтому я часто говорю тем, кто мечтает о счастливой взаимной любви: «Рисуй! рисуй своего возлюбленного! тщательней прорисовывай каждую деталь его внешности и души! и как только ты закончишь, он тут же выйдет тебе навстречу».

ЛИЛОВАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА

1

Я села к нему почти сразу.

На это «почти» не потребовалось и пары секунд: рядом остановилась темная иномарка, дверь раскрылась, я услышала «садитесь» и шагнула к двери. Возможно, я все же успела заметить, что за рулем приятный мужчина. А может, я выдумываю — ведь стекло заливало водой, дворники метались из стороны в сторону, как очумевшие, но все равно не справлялись. И темень непроглядная.

Шансов раздумывать над предложением у меня не было. Я села в машину.

— Я вам все здесь затоплю.

С меня лило, не хуже, чем из первоисточника.

Жалкий пластиковый пакет, которым я прикрыла голову, только и спас макушку да косметику на лице.

Он достал из бардачка пачку бумажных платков.

— Спасибо, у меня есть.

Я полезла в сумку. Но вместо платков я наткнулась… разумеется, на зонт. Он благополучно лежал на самом дне. Я застыла, не зная, что делать — признаться в собственной рассеянности или проигнорировать находку.

Благодетель уловил мое замешательство. Пока я рылась в недрах торбы, которой очень подошел бы слоган «все свое ношу с собой», он распечатал-таки пачку и расправил для меня пару мягких очаровательных бумажек бледно-сиреневого цвета с лиловыми морскими звездами по углам и розовым рапаном посередине. Одной рукой я приняла предложение и промокнула щеки и подбородок, а другой — отвечая на его немой вопрос — продемонстрировала мой любимый, такой маленький и незаметный, клетчатый зонтик.

Я засмеялась, он улыбнулся.

Зонт я кинула назад, в темные глубины баула, тут же радостно и бесследно поглотившие его, и принялась приводить себя в порядок.

Водитель снова проявил предусмотрительность и откинул козырек с зеркалом с моей стороны. С макияжем все было в порядке, волосы распушились и закурчавились от влаги, глаза блестели — то ли от… Не важно отчего. Блестели, и все тут.

Я повернулась к нему:

— Я готова.

Он улыбнулся, чуть задержал на моем лице взгляд, погасил лампочку у нас над головами, и мы тронулись.

До города было километров пятнадцать, и можно было пока не обсуждать тему направления движения.

В душе плескалось и громоздилось… куча не пойми чего. Похоже на свежеприготовленный пунш: легкий градус и привкус неведомых плодов — чуть туманит сознание и возбуждает аппетит.

Я заметила, что звучит музыка — звук, видно, уменьшили, когда приглашали меня сесть, но старые добрые Uriah Неер своей ошеломительной Sympathy прорывали любые заслоны.

— Можно?.. — Я потянулась рукой к регулятору, но не могла сразу сообразить, на что же нажимать: на панели было множество кнопок и горело множество красных и голубых циферок и символов.

— Громче? — спросил мужчина.

— Если можно…

Он сделал громче.

— Еще?

— Ну, если вы не…

— Я не против. — Он улыбнулся и сделал совсем громко.

Вот это был звук! Теперь уже не внутри меня — а я сама плескалась в вибрирующих упругих волнах, меня подбрасывало и переворачивало и уносило куда-то за пределы материального мира.

Закончили Uriah Неер, мужчина потянулся к кнопкам — вероятно, чтобы убавить звук. Но тут же вступили Credence, не менее темпераментно: «I put a spell on you-u-u-u!..»

— Ой! — сказала я, пытаясь перехватить его руку, и тут же осеклась и рассмеялась. — Простите.

— За что?

— Ну… это, наверно, нескромно с моей стороны…

Конечно, я вела себя неподобающе и возрасту — мне не двадцать уже, — и обстановке — ну, выручили, выдернули из-под дождя, так сиди тихонько-скромненько. А причиной моего возбуждения было приподнятое настроение, которое не смог испортить даже внезапно рухнувший на меня вечерний ливень, грозивший смыть с лица тщательно выверенный макияж «для особых жизненных ситуаций» — как говорится в толстых журналах для бездельниц — и вообще превратить меня из расфуфыренной дамы средних лет в общипанную пожилую курицу, что было бы ну совершенно некстати, ведь направлялась я…

— Куда вас доставить?

— До первого на вашем маршруте метро…

— А если точнее?

Я назвала улицу, но она была длиннющей, и одно ее название ни о чем не говорило. Разумеется, он спросил номер дома. Я сказала. И тут же добавила, что не стоит беспокоиться, я прекрасно доберусь до места пешком, мол, зонт-то нашелся… — рефлексивная дань хорошим манерам, которые я сама же и попрала с самого начала…

— Вы опаздываете?

— Нет… А что, похоже на то?

Ну зачем вот эти всякие добавочки?! Спросили — ответила, сиди дальше!

— М-м-м… Да нет, не похоже. — Он повернулся ко мне и снова улыбнулся, чего не следовало бы делать под таким ливнем… В смысле — поворачиваться. А улыбаться… хм… улыбка у него очень милая.

— Вы не возражаете, если мы на заправку заедем, я последний раз заправлялся в… — И он произнес название города, до которого почти пятьсот километров!..

— Конечно, не возражаю, — сказала благовоспитанно я. И тут же перечеркнула начавшие было проклевываться хорошие манеры: — Из командировки?