Кэрри Честертон - Праздник жизни

Кэрри Честертон

Праздник жизни

1

Элегантно обтекаемое и несколько хищное черное тело «порше» уверенно ввинчивалось в дорожный поток. За рулем, свободно откинувшись на кожаное сиденье и небрежно положив руку в черной автомобильной перчатке на руль, сидел высокий, плечистый светловолосый мужчина. На мужественном загорелом лице выделялись пронзительно голубые глаза и небольшая наклейка медицинского пластыря, закрывавшего левую бровь.

Красавчика-водителя звали Роберт Кэррингтон. В свои тридцать три года он считался в чикагском высшем свете одним из самых завидных женихов. Их финансовое высочество являлся богатым наследником старинной и влиятельной империи Кэррингтонов, построившей свое благополучие еще в позапрошлом веке на торговле табаком и мясом, а позднее занявшейся производством стали, банками и операциями на финансовых биржах и с недвижимостью.

Помимо капиталов, потенциальный жених обладал двумя дипломами — Гарвардского и Иллинойского университетов, — имел ученые степени магистра юриспруденции и магистра экономики управления, занимал пост вице-президента банка «Лейк Мичиган банк» и являлся сопредседателем полудюжины различных коммерческих и благотворительных фондов.

Несмотря на обилие постов и занятий, ему удалось выкроить несколько дней в своем перегруженном рабочем графике и слетать на юг, во Флориду, на собственной «Чесне» — недавно приобретенном довольно компактном и легко управляемом самолетике, чтобы опробовать покупку и свои летные умения в соответствии с полученным еще в прошлом году дипломом пилота-любителя. А главное — дать отдых перегруженному мозгу и успокоить слегка потрепанные нервы после небольшой паники на Нью-йоркской финансовой бирже, потребовавшей для выхода из мини-кризиса определенной изворотливости, хладнокровной выдержки и его наследственного финансового чутья.

Поездка, или, точнее, полет на юг, помогли под субтропическим солнцем оттаять от ледяной мрачности финансовых катакомб и выветрить из памяти тревожное мелькание колонок цифр на экранах компьютеров и на газетных полосах в биржевых новостях. Почти неделю он беззаботно носился по волнам Карибского моря на водных лыжах или бороздил теплые воды на катере, охотясь на черных марлинов — огромных, остроносых и самых скоростных в мире рыб.

К сожалению, кратковременный отпуск закончился, и теперь он спешил по телефонному вызову миссис Кэррингтон — весьма энергичной и бодрой старушки старше восьмидесяти лет, живой генетической летописи их династии — в ее величественный особняк, украшенный портретами и фотографиями великих предков, начиная с благородных плантаторов штата Виргиния, изысканных, одетых со вкусом джентльменов, нередко в форме офицеров армии конфедератов, героев обороны Ричмонда и сражений под Геттисбергом и Питсбургом периода Гражданской войны.

Несмотря на существенную разницу в возрасте, бабушка и внук были большими друзьями. Их дружба зародилась очень давно, когда младшему Кэррингтону исполнилось всего восемь лет. С тех пор он почти всегда находил время для еженедельных визитов к ней. Вот и теперь, спустя почти два десятилетия, закончив учебу в университете, проработав много лет в финансовых джунглях Чикаго, начав с должности рядового клерка в одной из семейных компаний и быстро, по мере набора необходимого опыта и знаний, продвигаясь вверх по ступенькам карьеры, он по-прежнему соблюдал данный ритуал.

Чай вдвоем в ее гостиной и непринужденная беседа стали своеобразной традицией его жизни. Они могли часами сплетничать и обмениваться новостями из личной жизни. В ее присутствии он мог позволить себе забыть о том, что является вице-президентом банка, забыть про работу в фондах и комиссиях и про свою неудачную помолвку в недавнем прошлом.

В присутствии престарелой гранд-дамы он становился просто ее любимым внуком, для которого она готова была сделать все что угодно, точно так же, как и он для своей любимой бабули. Или, точнее, почти все.

В последнее время она стала нередко злоупотреблять его терпением, увлекшись планами матримониального устройства его будущего. У него возникло серьезное подозрение, что срочный вызов и на этот раз обернется очередным испытанием его взглядов на перспективное решение его личных проблем.

Вот наконец и знакомый особняк.

Роберт поднялся по широким ступенькам парадного входа, подошел к огромным дубовым дверям и нажал на звонок.

Дверь открылась прежде, чем мелодичный звук уплыл вдаль в прохладном сентябрьском воздухе.

— Привет, Жоан, — бросил он на ходу, вручая кейс и спортивную сумку коренастому молодому парню с бронзовой кожей, несколько грубоватыми, но мужественными чертами лица и непокорными черными кудрями. — Она у себя? Одна?

Жоан усмехнулся и отрицательно мотнул головой.

— Боюсь, что нет. Но на этот раз наживка более удачная. Весьма сексуальная на вид, огненно-рыжая, а ножки…

Роберт простонал.

— Боже мой, опять!

— Зря переживаешь раньше времени. Вначале посмотри на предлагаемый товар, а потом уже жалуйся, — фамильярно посоветовал дворецкий, одновременно помогая новоприбывшему освободиться от пальто. — Во всяком случае, она намного эффектнее трех предыдущих.

Роберт поднял руку, машинально потрогав пальцем небольшую наклейку на брови — след вчерашнего столкновения во время игры в гандбол, и спросил:

— Насколько эффектнее?

Собеседник опять выразительно усмехнулся.

— Потрясающе красива и потрясающе сексапильна. Огромные карие глаза, пухлый, чувственный рот, масса вьющихся огненных волос по всей спине. Тело просто убийственное. Одета вызывающе ярко, но стильно.

— Очень ярко?

— Похожа на помесь Анни Холл и Памелы Андерсон, — бросил Жоан через плечо, вешая пальто в шкаф.

— Комбинация Анни Холл с… — Роберта передернуло от этого видения. Его вкусы склонялись в пользу женщины типа Грейс Келли — изысканной, грациозной, сдержанной и элегантной. Плохо одетая бродяжка с растрепанными волосами, независимо от телесных достоинств, его не привлекала.

— Памелой Андерсон, — добавил Жоан, взявшись своими мясистыми пальцами за двойные, покрытые тонким резным орнаментом двери, которые вели из холла в гостиную. — Ну ты представляешь, это такая блондинистая телка с точеными ножками. — Он открыл дверь, и тут же фамильярная улыбка и нахальный голос мгновенно сменились на торжественно-почтительные интонации и серьезно-строгий вид. — Мистер Кэррингтон прибыл, мадам. — При этом дворецкий даже слегка согнулся в сторону гостя, всей свой фигурой выражая сдержанность и достоинство отлично вышколенного слуги, знающего свое место.