Комплекс андрогина (СИ) - Бунькова Екатерина

Екатерина Бунькова

Комплекс андрогина

Глава 1. Элис

Адрес: Военная база «Либерти», общежитие Верхней академии, этаж 3, каюта 18. Имя: Элис. Генетическая модель: тау-1, улучшенная. Статус: возраст совершеннолетия не достигнут.

Стою перед дверью уже десять минут, и так и не могу решить: прийти ли раньше и подвергнуться излишнему вниманию учителя, или опоздать и получить нагоняй. Как всегда, не нахожу в себе сил ни на одно, ни на другое, и выхожу вовремя.

— Привет, Элис! — тут же встречает меня Ян. В руках у него кола — настоящая, в стеклянной бутылке, покрытой легкой изморозью: видно, только что из холодильника. — Будешь?

— Спрашиваешь! — отвечаю я. Колу мне довелось попробовать только один раз в жизни — старшеклассник угостил. Ян расплывается в улыбке, достает из кармана открывашку, и крышка с легким «чпок» слетает вниз, подпрыгивая на упругих листах пластика. Я беру у него бутылку и делаю глоток: ледяной, искристый, шипучий. Ммм, у меня аж мурашки от удовольствия пробежали. Ян восторженно смотрит на меня снизу вверх (он ниже на целую голову) и сглатывает.

— Я так понимаю, бутылка у тебя всего одна? — спрашиваю его. Ян радостно кивает. Еще бы, такая бутылочка стоит под сотню условных. Это ж по-любому контрабанда: старые-то запасы кончились еще полвека назад. — Чего тогда меня угощаешь? Пил бы сам.

Протягиваю ему бутылку обратно. Ян берет ее подрагивающими пальцами, будто это священный грааль. На его лице — ничем не прикрытый восторг. Подносит к губам, вдыхает щекочущий аромат и осторожно делает глоток.

— Вкусно, блин, — говорит он, щурясь и передергиваясь от удовольствия. — На.

И снова протягивает мне бутылку.

— С ума сошел? — пытаюсь отказаться. — Да она бешеных денег стоит, я даже не представляю, сколько ты на нее работал.

— Ерунда, мне для друзей ничего не жалко. Тем более, у тебя скоро день рождения. Считай, что мы уже начали его отмечать, — отвечает Ян, заманчиво покачивая передо мной постепенно оттаивающей бутылкой. У меня непроизвольно выделяется слюна. Тоже мне собака Павлова.

— Еще только один глоточек, — сдаюсь на милость соблазна. — Остальное пей сам, не могу тебя объедать.

Делаю небольшой, но такой пьяняще-искристый глоток, что даже покрываюсь гусиной кожей от удовольствия. Ян наблюдает за этим и улыбается во все тридцать два зуба. Потом бутылка снова перекочевывает в его руки, и мы идем на занятия. Меня провожают сотни внимательных взглядов: некоторые из них завистливые, некоторые светятся надеждой, а в некоторых — ничем не прикрытая похоть. Яна тоже рассматривают, пытаясь понять: пара он мне или просто друг. Мы оба к этому давно привыкли. Кола довольно быстро исчезает в бездне его желудка, но бутылку он продолжает восторженно нести в руках — настоящий символ будущей сладкой жизни. Ох уж эта мне сладкая жизнь. Лучше даже не думать…

Захожу в раздевалку, чтобы сложить лишние учебники в шкафчик. Ян со мной не пошел, ему в другое крыло. До урока еще семь минут, может, поторчать тут еще немного, пока меня никто не видит? Подожду, пока народ в коридоре рассосется, чтобы меньше внимания привлекать. А, черт. Алекс явился. И его подпевалы тоже тут.

Алекс, он же Александр — старшеклассник. Официально он ученик высшей школы. Но по факту мы оба учимся в одном заведении, просто он совершеннолетний и на два курса старше меня. Мне же восемнадцать исполнится только через два дня, после чего я смогу сдать экзамен на поступление: по его результатам меня либо переведут в высшую школу, либо отправят в свободное плавание — на поиск работы. В высшей школе меня поджидает Алекс и его команда, а там, за пределами школы — еще тысячи таких вот Алексов. Поэтому мне непременно нужно сдать экзамены: отсрочить проблему хотя бы на несколько лет, а там, глядишь, решение само найдется. К тому же, без высшего образования трудно найти что-нибудь стоящее. Впрочем, в моем случае всегда есть другой путь…

— Привет, детка, — Алекс нависает надо мной, оперевшись локтем об открытую дверцу моего шкафчика. Его подпевалы уже блокируют выход. Андрей, его «правая рука», выглядывает из-за плеча предводителя и облизывается, оглядев меня. Кричать и звать на помощь — позорно и бессмысленно. Драться — тем более. Единственное, что утешает — здесь повсюду камеры, и Алекс не посмеет сделать мне больно.

— Ты сегодня шикарно выглядишь, — заметил Алекс, проводя рукой по моим волосам. Наверное, все-таки стоит их обстричь: они никогда не знали ножниц, потому что воспитатели с детства заботились о моей внешности, заставляя меня думать, что иначе и быть не может. Меня оберегали, как фарфоровую статуэтку, отчитывая каждого хулигана и приучая их, что тау обижать нельзя. Особенно тау-1 — лучшую модель из всей серии. Это продолжалось много лет, другие дети обижались на меня, друзья становились врагами. А мне казалось, что так и надо. И только в последние три-четыре года, когда мой облик стал окончательно кукольным и все вокруг принялись пускать слюни при моем появлении, меня посетила мысль, что я не хочу такой судьбы. Что для успешности в жизни мне не хотелось бы пользоваться своим лицом и фигурой, ведь я и в остальном лучше большинства из них. Но психолог убедил меня, что изменение внешности — не выход. И что нужно сопротивляться сложившимся обстоятельствам, а не делать жалкие попытки спрятаться от проблемы. Даже если я налысо побреюсь, это не спасет меня от липких взглядов. Я — тау-1. Единственный экземпляр на всю академию за последние десять лет. Да еще и улучшенная версия, без генетических дефектов и выпирающего щитовидного хряща на шее, присущего другим версиям тау-1.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я слышал, ты интересуешься симфонической музыкой, — продолжает тем временем Алекс, жарко дыша мне в ухо и едва ли не пожирая меня глазами. Его руки шарят по моей спине, словно бы случайно касаются ягодиц. Я непроизвольно сглатываю: можно сколько угодно надеяться на то, что наличие камер убережет меня от посягательств, но и вот так, просто загородив меня своей широкой спиной, Алекс многое может себе позволить. Слишком многое. — Хочешь, я достану пару билетов? Ты же знаешь, мне не трудно. Что ты любишь? Вангера?

— Вагнера. Правильно говорить — Вагнера, — нахожу в себе силы ответить. — Как ты экзамены сдал, если таких простых вещей не знаешь?

— Дерзишь? Да, детка, продолжай, мне это нравится, — Алекс хищно улыбается, вжимает меня в шкафчик, надежно фиксируя, и принимается вылизывать мою шею. Омерзительно до тошноты. Очень хочу врезать ему, но мне тоже не улыбается провести неделю в карцере. Если б там было тепло, сыто и весело, Алекс бы меня уже трахнул. А так ограничивается только ощупыванием и играми с языком.

Меня, как обычно, спасает звонок. Компания резко снимается с места и уносится прочь: им совсем в другой корпус. Я поправляю джинсы и футболку, стягиваю волосы в лохматый хвост и иду на матан. Слюна быстро схватывается на моей шее, и кожу начинает стягивать, а у меня как назло нет влажных салфеток.

— Элис, вы снова опоздали, — математик с укором смотрит на меня поверх очков, но я-то знаю, что он и без них все отлично видит, и сейчас рассматривает меня. Вот он кратко облизнул пересохшие губы и кивнул мне на первую парту: остальные, разумеется, уже заняты, чтобы у меня не осталось выбора. Все хотят смотреть на тау, а не на доску. Как же меня достали их взгляды.

Сажусь за парту, подношу запястье с закрепленным на нем вотчем к панели авторизации, и система выдает приветствие. Приятно общаться с компьютером: ему пофиг, альфа ты, гамма или тау.

— Скоро вступительные экзамены, — тем временем говорит учитель, — так что сегодня у вас тренировочный тест, как вы уже наверняка знаете из расписания. Если закончите раньше положенного, можете быть свободны.

Есть! Тест для меня — не проблема. Мой IQ, к счастью, ничем не уступает внешности. Сейчас по-быстрому отрешаю и свалю отсюда, пока в коридорах никого нет. Этим придуркам на него понадобится больше трех часов, особенно, если они будут пялиться на мою спину, мне же и полутора хватит. Честно говоря, я и за час могу все решить, но затуманенный взгляд учителя отвлекает. Он уже минуту потирает пальцем о кончик языка: хотел, видно, послюнявить, чтобы листочки свои перелистать, и завис, глядя на мою шею. Интересно, сколько человек будет претендовать на мое тело, как только мне исполнится восемнадцать? И как это будет? Они будут присылать мне письма на вотч? Или подарки с записками под дверью оставлять? Или, как Алекс, будут зажимать по всем углам? Претендовать на меня сейчас они не могут: комитет по заботе о несовершеннолетних упрячет их в тюрьму быстро и надолго. Но что будет через два дня?