Вишенка на десерт (СИ) - Лис Алеся Страница 17

— Похоже, кто-то уже покатался.

Смешки становятся громче. Намек более чем откровенный. Вив, наверное, от такого под землю готова была бы провалиться.

— А тебе какое дело? — брякаю, прежде чем успеваю подумать. Опыт в перепалках у меня есть. В школе, особенно в старших классах, неоднократно проверяли на крепость характер. Но я всегда могла за себя постоять. — Завидуешь?

Люси презрительно фыркает:

― Было бы чему. Репутация дороже золота и залог удачного замужества.

— Однако из нас всех только я и обручена, — победно смотрю на нее. Говорю наугад, но судя по покрасневшим щекам угадываю. — Может, ты что-то делаешь неверно?

— Просто ты богата, — гневно сжимает кулаки. ― Тебе все позволено! Боги наделили Роузов хорошим даром. А мы! ― обиженно топает ногой. ― Мы вынуждены были всего добиваться тяжелым трудом. Несправедливо, что такой жабе досталось все!

В ее голосе столько язвительной ненависти и отчаяния, что я невольно чувствую жалость к Барроузам. Но это совсем не повод меня оскорблять.

— Богам виднее, какой род награждать, — ровно отвечаю. — Ты считаешь, что те, кто ведут свой род от самого Бардальфа, недостойны? Это государственная измена, Люси Барроуз. Следи за языком!

— Да как ты смеешь! — пучит голубые глаза, хватает воздух от возмущения.

Подруги невольно отодвигаются от нее.

― Ты ведь! Это ты! Твоего отца обвинили! Бессовестная! — наконец подбирает слова, подается ко мне. Однако одна из девушек хватает ее за запястье.

― Люси, не стоит! Прекрати трепать языком...

Я настораживаюсь, в душу невольно закрадываются подозрения, и что-то такое скребет на уровне подсознания.

― В чем? ― наступаю на нее. ― Повтори! В чем моего отца обвинили?

Руки буквально чешутся надавать ей пощечин. Возможно, это реакция Вивьен просыпается. Желание просто безудержное.

Девушки отступают, даже Люси пугается моего гнева. Однако в ее глазах поблескивает торжество.

— Что здесь происходит? — вдруг узнаю голос Селесты. Из-за ее спины выглядывает испуганная Гортензия.

― Лес… твоя сестра… она мне нанесла оскорбление. Сказала слова, за которые любого мужчину вызывали бы на дуэль.

— Ты хочешь вызвать на дуэль Вив? — иронически поднимает бровь Селеста. — Она маленькая глупышка, а ты решила с ней на шпагах посоревноваться? Сама себя унижаешь…

― Сел… ― начинаю

— Мы все едем домой, — испепеляет меня взглядом. ― Маман стало плохо. Мы уже простились с лордом и леди Барроуз вместо тебя, Вив. Люси, ― находит глазами виновницу этой заварухи. ― Все было прекрасно. Спасибо за прием.

Хватает меня за руку и тянет к главному входу, где виднеется наша карета. Гортензия топает за нами, слишком шокирована, чтобы сказать хоть слово.

— Спасибо... — тихо произношу, едва успевая за широкой походкой сестры.

— Молчи, — шипит она. — Это не от доброты душевной. Я все слышала. Ты нахалка, Вив. На себя не похожа. Однако унижать тебя вправе только я, по праву старшей сестры. И оскорбление отца и нашего рода не прощу. Эта выскочка еще поплатится за свои грязные сплетни.

Глава 10

Дорога домой проходит в удручающем молчании. Селеста хмурится, вероятно, обдумывает месть. Маман делает вид, что дремлет, но периодически прикладывается к бутылочке с нюхательной солью и бросает на меня осуждающие взгляды. Гортензия пялится в окно.

Меня же беспокоят слова об измене. Не знаю, что имела в виду Люси, но почему-то кажется, что это не пустой девичий треп. Она что-то знала. Знала наверняка, иначе не рискнула бы при свидетелях обвинять. Тогда возникает вопрос — как умер лорд Роуз. Никто даже словом не обмолвился о причинах его перемещения в лучший мир.

Уже в имении молча расходимся по своим комнатам. Мэри меня ждет, дремля на стуле. Но сразу же вскакивает на ноги, как только переступаю порог. Помогает сбросить платье, расплетает волосы и передает ночную рубашку. Сил хватает добраться в ванную комнату. Кое-как умыться, почистить зубы и нырнуть в постель. А там, на мягкой перине под теплым одеялом, сознание мгновенно отключается. И сплю я спокойным и сладким сном почти до обеда. Только раз просыпаюсь, когда Мэри тихонько заходит в комнату, чтобы поинтересоваться на счет завтрака. И засыпаю снова. Смышленая служанка больше не беспокоит.

Вторую половину дня трачу, чтобы закрыть пробелы, неожиданно возникшие на приеме. Пособие по этикету становится моей настольной книгой, или скорее «подподушечной» ― откровенно демонстрировать свою жажду знаний не стоит. Но если бы было так легко узнать тайны смерти лорда Роуза, как нюансы поведения в аристократическом обществе. А в том, что там кроется какая-то загадка, сомнений не возникает.

Так проходит время до самого вечера. За чтением, размышлениями и бесцельным скитаниям по своей комнате, даже не замечаю, как приближается ужин. И вот его я бы предпочла оттянуть как можно дальше. Однако у Роузов, как я уже знаю, принято последнее принятие пищи проводить вместе. Даже Уильям не смеет пропускать столь важное и сакральное действо. Меня в последнюю неделю освободили по состоянию здоровья, но теперь это самое здоровье вполне позволяет спуститься в малую столовую и насладиться беседой с дорогой семьей. Именно поэтому и зубрила учебник, чтобы не ударить лицом в грязь.

К ужину меня собирает Сара. Мне все равно, какое платье подберет служанка, даже в зеркало не смотрю. Лишь краем глаза отмечаю, что едкие цвета, как ни странно, не такие уж и едкие. Приглушенные, тусклые. Может, это уже я привыкла к этому пестрому произволу. Волосы Сара стягивают на затылке лентой и, помня о моих предпочтениях, игнорируют пудру. Она действительно мне нравится больше, чем Мэри. И я благодарно улыбаюсь, поймав в отражении ее мрачный взгляд.

В столовой появляюсь почти последней, сестры и маман уже там. После меня вбегает запыхавшийся Уильям. Под строгим взглядом леди Роуз спотыкается о порог, но не падает. Выравнивается. Краснеет от стыда и уже значительно спокойнее двигается к своему месту во главе стола, где раньше сидел покойный лорд Роуз.

— Итак, цыплята, — со странным выражением лица посматривает на нас маман. ― У меня для вас отличная новость.

Сестры нетерпеливо начинают ерзать, у меня холодеет сердце. Прекрасная новость для леди Роуз мне всегда вылезает боком.

― Вивьен, ― сразу замечает мое настроение. ― Ты, как всегда, хмуришься. Неужели нельзя хоть немного быть приветливее и милее. Будешь морщить нос — появятся морщинки, запомни мои слова! — отчитывает под смешки сестер.

Я демонстративно начинаю скалиться. Ну, как здесь быть веселой? Неудивительно, что Мэри назвала Вивьен мрачной и нелюдимой.

― Так что за новость, мамочка? — подпрыгивает на стуле Гортензия.

― Мы приглашены в Торнтонхолл! На целых две недели, цыплята! Торнтоны отмечают день нашего покровителя, святого Патрисия и день рождения нашего любимого короля Бардальфа. В этом году его величество решил не проводить его в летней резиденции и переложил организацию увеселений на плечи дядюшки и тетушки. Ну, разве не здорово! Первая неделя День Патрисия и празднование для ближайших, а на следующую неделю подъедут остальные гости уже поздравить его величество, — сияет как новый самовар.

— Мамочка, ох! Я сейчас потеряю сознание от счастья, — откидывается на спинку стула Гортензия. ― Поверить не могу, что мы вошли в ближайший круг Торнтонов. После...

Фразу Гортензия не заканчивает, подпрыгивает на стуле от толчка Селесты. Леди Роуз делает вид, что ничего не замечает. А старшая сестра в тот же миг начинает тараторить:

― Это невероятно! Нужно срочно заказать новые платья, — переходит к планированию. Как будто пытается отвлечь от неудобной темы.

Меня же начинает тошнить от страха. Сжимаю черенок вилки до побелевших костяшек и судорожно пытаюсь прикинуть, что задумал Торнтон.

― Вивьен! ― ожидает моей реакции маман.

Поднимаю голову и скалюсь, изображая "невероятную" радость.