Измена. Наследник для дракона (СИ) - Солт Елена Страница 3

Внутри поднимается злость, которая вдруг сменяется сомнением, когда я вспоминаю нежность, с которой Роланд ласкал Амару, как она бесстыдно ластилась к нему, будто мартовская кошка, как он властно притянул её к себе и целовал…

Задумчиво хмурю брови. Меня он почти никогда не целовал. Только руку при встрече.

Я думала, ему не нравятся поцелуи. Выходит, нравятся. Только не со мной.

Жмурю глаза и морщусь.

Бездна! Опять перед глазами та картинка!

Почему она, а не я? Чем она лучше? Что я сделала не так?

— А ты ему не говори пока что! — матушка накрывает мои ледяные руки своей горячей мягкой ладонью, ободряюще сжимает мои пальчики.

— Что, до самой весны? — спрашиваю с издёвкой. — Пока у тебя не закончатся мероприятия?

— Софи! — обиженно ахает матушка.

— Прости, — вздыхаю и опускаю глаза.

Качаю головой. Меня накрывает чувством вины. Матушка стольким ради меня пожертвовала. Ночей не спала, когда я в детстве болела. Так и не родила мальчика, о котором мечтал отец, потому что после меня больше не могла иметь детей.

— Прости, мамочка, — повторяю снова, — сама не знаю, что на меня нашло. Это всё нервы. Вышло грубо, я не хотела, мне жаль.

— Послушай, — продолжает мама заговорщицки. — Нам нужно выиграть время. Нужно заставить Роланда передумать тебя отсылать. Я помогу. Разузнаю всё о его рыжей-бесстыжей, нет ли у неё дальних родственников, к примеру, которым она могла бы срочно понадобиться. С моими нынешними связями мы что-нибудь, да придумаем! Но и ты уж там постарайся. Платьице новое надень, губки накрась, улыбайся, и Драконий Бог тебя упаси закатывать истерику! Будем действовать сообща, и вместе мы справимся. Ты меня поняла? Софи?

Платье и губки? Она серьёзно? Можно подумать, дело в одном этом!

С другой стороны, что ещё мне остаётся?

Устроив скандал, я лишь упрочу Роланда в его желании от меня избавиться.

А я не хочу. Это мой мужчина. Мой! И я хочу быть с ним рядом! Здесь, а не в какой-то там глуши!

— Да, матушка.

— Вот, и умница! А сейчас поезжай домой, тебе давно пора.

На этот раз я не спрыгиваю с подножки экипажа. Осторожно спускаюсь. Затравленно оглядываюсь по сторонам, высматривая подозрительные чужие кареты. Не вижу их.

Что ж. Надеюсь, гостья Роланда благополучно уехала.

С трудом передвигая ноги, поднимаюсь на крыльцо. Войти не спешу.

Интересно, он сам шнуровал ей платье? Или поручил моей горничной?

Проклятье, как же это больно!

Подношу сомкнутые ладони к лицу, прячу в них нос и рот. Выдыхаю. Мотаю головой, заставляя себя успокоиться.

Впервые я не хочу возвращаться домой. Просто не хочу.

Время идёт. Я продолжаю стоять на крыльце.

Я не знаю, как сейчас смотреть в глаза Роланду. Делать вид, что ничего не случилось, хотя сердце в огне. Я просто не справлюсь. Не смогу быть «мудрой».

Я…

Додумать не успеваю. Вздрагиваю и отшатываюсь назад, потому что входная дверь вдруг резко распахивается.

Роланд. Стоит, небрежно прислонившись к дверному косяку. Руки убраны в карманы брюк. Белоснежная рубашка расстёгнута на груди, в её вырезе проступает мускулистая грудь, покрытая тёмной порослью волос.

Тёмно-каштановые чуть вьющиеся волосы лежат на плечах.

Взгляд карих глаз мрачный и исподлобья.

— Кордон сказал, ты уже возвращалась, Софи, — проговаривает низким требовательным голосом. — Почему снова ушла и куда? И какой бездны сейчас мнёшься на крыльце, м?

Смотрю на него испуганно и отчаянно соображаю, быть ли мне самой собой или «мудрой»?

2. Заберу

Софи.

Мудрой…

Сцепливаю руки перед собой, опускаю глаза.

— Я… кое-что забыла у матушки, пришлось вернуться.

— Вот как, — хмыкает Роланд. — Зайди в дом.

Послушно протискиваюсь в дверном проёме мимо него. После уличной вечерней прохлады меня обволакивает жгуче-пряный аромат мускатного ореха, сплетённый с запахом мужской тёплой кожи.

Не поднимая глаз, делаю пару шагов вперёд, вглубь прихожей.

— И что же? — раздаётся мне в спину.

Замираю. Медленно оборачиваюсь.

— Прости? — непонимающе моргаю, вынужденная снова смотреть в глаза Роланду.

— Что ты забыла? — кивает в мою сторону, окидывая подозрительным взглядом мои пустые руки. — Зачем возвращалась?

— Так это… не вещь! — мямлю я, теребя шёлковую голубую юбку и мысленно ругая себя за то, что не продумала всё тщательнее. — Забыла спросить кое-что…

— Ясно, — цедит раздражённо.

Кожей чувствую его скрытое недовольство. Злюсь на собственное бессилие, но и поделать ничего не могу. Мне неловко. В его присутствии я теряюсь.

Боже, почему я чувствую себя такой никчёмной?

Я не такая, как Амара, и никогда ею не стану.

— У тебя четверть часа на то, чтобы подготовиться к ужину. Есть разговор.

Роланд разворачивается и идёт мимо меня прочь по коридору. Я же выдыхаю с облегчением и спешу наверх по лестнице.

Захлопываю за спиной дверь своей комнаты. Приближаюсь к туалетному столику. Смотрю на своё отражение в зеркале.

Матушка всегда хвалила мои длинные густые волосы, сравнивала их с золотистым шёлком. Я же вижу в отражении лишь цвет мокрого морского песка.

Потухший взгляд светло-коричневых глаз, которые матушка называет медовыми, тоже не добавляет оттенка.

Куда мне до яркой Амары с её рыжими волосами и глазами цвета изумрудов?

Вздыхаю.

— Розовое! — прошу тихим голосом.

Исполнительная Тиара, моя личная горничная, тут же всё понимает. Кроткий кивок, и вот уже мой тусклый облик раскрашен красками яркой фуксии.

— Щипцы, — прошу её и распускаю волосы из пучка на затылке. — Завей пряди у лица, только быстрее, пожалуйста, лорд Эварр ждёт. И помада, моя любимая вишнёвая, да!

Смотрю на себя в зеркало. Я довольна увиденным. Даже странно, что эта яркая девушка в отражении — я.

Держась рукой за гладкие деревянные перила, спускаюсь вниз.

Вкусно пахнет вечерними булочками и запечённым мясом.

В обеденном зале у стены ровным рядом выстроилась прислуга.

Роланд уже за столом. Ест, не дождавшись меня. Впрочем, неудивительно.

Бросает на меня быстрый ничего не значащий взгляд и снова смотрит в тарелку.

Дворецкий отодвигает для меня стул.

Благодарно киваю, когда мне кладут горсть салата из свежих овощей.

От вина отказываюсь, что не укрывается от цепкого взгляда Роланда.

— Оставьте нас все, — бросает Конраду.

Дворецкий делает быстрый знак прислуге. Пара секунд, и двойные двери беззвучно смыкаются с той стороны. Мы с Роландом остаёмся вдвоём.

У меня нет аппетита. Перебила его миской сахарного печенья, которую подчистую смела у матушки.

Осторожно делаю глоток травяного чая из фарфоровой чашки. От волнения почти не чувствую вкус.

Слышно, как Роланд разрезает ножом стейк. Отправляет в рот кусочек. Тщательно пережёвывает, работая мощными челюстями.

Небрежным жестом промокает губы льняной голубой клетчатой салфеткой, отбрасывает её.

Откидывается на спинку кресла. Пристально на меня смотрит.

— Софи, — произносит он, вперивая в меня взгляд. — Мы почти два месяца вместе. Понимаешь, о чём я?

Моя рука с вилкой застывает над тарелкой с салатом.

— Ммм? — хлопаю ресницами, глядя на него.

— Я не слишком разбираюсь в этих ваших бабских делах.

Он делает глоток из железного кубка. Задумчиво наблюдаю за движением его мощного кадыка. Кажется, ему не слишком приятен этот разговор, и он всеми силами оттягивает неудобный вопрос, но его всё-таки приходится задать.

— Когда у тебя в последний раз были женские дни?

Накалываю на вилку хрустящий кружочек огурца.

Он не слишком в этом разбирается.

Но всё-таки спрашивает. Почему? Сам посчитал, или кто-то помог?

Как только Софи забеременеет, я отошлю её в фамильный замок.

Нам нужно выиграть время — вспоминаю слова матушки.