Правила эксплуатации, или Как не выйти замуж - Марина Орлова Страница 36

— Хочешь сказать, тот, кто сейчас охотится на меня… забрал и маму? — трагическим шепотом уточнила я, судорожно сглотнув.

— Очень на то похоже, но необязательно, — подал голос Володя, от которого я сегодня вообще откровений не ожидала. — Сначала казалось, что это нечто обитает здесь и просыпается по мере того, как «проголодается», чтобы после вновь уйти в спячку. К сожалению, не сохранился рисунок, который был начерчен при пропаже твоей матери. Тогда было бы понятнее.

— Ты знал?

— Велес рассказал, после того, как выяснилось, что на Лешего напали и ранили.

— На Лешего напали? — переспросил Ждан, заинтересовавшись. Даже стирку забросил, которой, кажется, увлекся. — Он жив?

— Жив, но в тяжелом состоянии.

— Что-нибудь рассказать успел? Кто напал, как выглядел, сколько их было? Или где это случилось? — засыпал Ждан волка вопросами, а после пояснил: — Леший — один из сильнейших духов леса. Чтобы с таким сладить, необходима значительная мощь.

— Нет, его нашли уже едва ли не бездыханным. Пока лесные поддерживают, как могут. Но даже сейчас Леший в тяжелом состоянии, хотя и прошло два дня, — с тяжелым вздохом отозвался мой друг, пока я прикидывала, когда это случилось. Выходило, что в ночь перед тем, как Василина решила, что одиночество ей конкретно опостылело, а махать граблями и ждать, когда она станет «красивей» — неинтересно. Другими словами — когда мне подкинули Ждана.

— Мне жаль. Я знаю, что вы дружили, — попыталась я все же поддержать Магического Зверя. Обида обидами, но я верю, что Велес — мой друг и чтобы ни сделал, всегда только из лучших побуждений. Даже если это больно. Но признать это оказалось… еще сложнее, чем просто допускать в мыслях и простить.

— Ничего. Даст Всевышний — выживет. Сейчас важно тебя уберечь. Лишиться тебя — не все равно, что Лешего. Если что случится с тобой, сестренка — я себе никогда не прощу… — признался друг, подняв на меня желтый взгляд и преданно посмотрев в лицо. — Ты и Липа — моя настоящая семья…

Договорить он не успел, так как я подскочила с места и со слезами бросилась на шею к другу, уткнувшись носом в густую шерсть.

— Ну-ну, — положил он тяжелую лапу мне на плечо, отчего я присела. — Дарина, прекращай, иначе… — шмыгнул он носом. — Иначе и я… — задрожал голос друга. — А, да ну все к черту, — заявил он, а после стал всхлипывать со мной на пару и жалобно подвывать.

— Вона оно как! — ухмыльнулся Ждан. — Впервые вижу такую преданность Магического Зверя к ведьме, да еще и к домовым духам.

— Кому? — шмыгнула я, заинтересовавшись, и удивленно моргнула. — Каким домовым духам?

— Дык, — пожал он плечами, а после выразительно посмотрел на мою кошку, что следила за нашей компанией уже не из-за печи, а сидя рядом с демоном. — Вот. Лишь у белых и нейтральных ведьм домовые живут. Это — еще одна причина, почему я сразу понял, что ты не можешь быть черной.

— Кажется, ты еще не оправился… — покачала я головой, нервно улыбнувшись. — Это — моя кошка. Она не может быть домовихой…

В ответ охотник ничего не ответил, лишь посмотрел на кошку… которая по-человечьи вздохнула, а после недовольно заговорила:

— Сообщать обо мне было необязательно… По крайней мере, не таким образом, — закончила кошка нравоучительно. Затем подернулась дымкой, из которой появилась маленькая женщина в цветастом платке и с доброй улыбкой. — Даринушка… — произнесла она, пока я сидела с открытым ртом в оцепенении, переосмысливая свою жизнь и проживание с существом, которое, мало того, что оказалось разумным, так еще и магическим. Которое понимало каждое мое слово, все, что мне казалось тайным, все секреты, переживания, чувства, даже проказы…

Но замерла я ненадолго, так как дико завизжала, закатила глаза и второй раз за день повалилась назад, напоследок услышав женское обращение явно к богатырю:

— Деликатнее надо быть, болван!

Глава 13. Дарина

Меня всегда успокаивала работа. Почти всегда, если не брать в расчет несколько исключений.

Наверное, поэтому, я сейчас сижу на берегу реки и судорожно штопаю рубаху, которую старательный богатырь все же затер до дыр. На что еще распространяется его старательность, прямо страшно представить. Если он так же ответственно нечисть рубит, то на месте сражения от несчастной тваринки один фарш остается, не иначе.

Почему сижу на берегу? Да потому что в одиночестве побыть захотелось, а еще… вне стен места, которое я всю жизнь считала домом: родным и безопасным, к которому тянулась всей своей душой, несмотря на брюзжание и «желание» жить в городе. На самом деле я лукавила и всегда чувствовала, что именно здесь, рядом с мамой, Велесом и Липой, средь леса — мое место.

Но все оказалось фальшью. Обманкой. И чувства не мои. Только зависимость, которую этот дом выработал у меня и… поработил?

Все дело в том, что в отключке я была недолго, но оповещать об этом сразу же не стала, заинтересовавшись разговором других действующих лиц: сожителей и гостей. Они как раз обсуждали причины и следствия желания моей мамы утаить мое происхождение. То, что все женщины моего рода были ведьмами, что со смертными нам быть под запретом. Это, кстати, многое объясняло, как, например, матушкино неодобрение моих отношений с Василием и непринятие планов дяди на мое сватовство.

Услышала, что подобная чертовщина уже была и, вероятно, забрала мою бабку с дедом, оставив маму сиротой.

Что же, в этом случае, понятно, почему мама так хотела разорвать этот порочный круг и держала меня… на расстоянии. К сожалению — безуспешно.

Признаться, после этого известия, слезы сдерживать было почти невозможно, как и притворяться спящей, но я каким-то чудом стерпела. Благодаря чему узнала еще много нового: дом едва ли ни живой и владеет моей душой, потому ни уехать, ни избавиться от него без последствий — не выйдет. Липа и Велес, по задумке матери, должны были приглядывать за мной, до свершения заветного двадцать пятого дня рождения. До наступления которого я не должна пробуждать свои силы, ради чего весь обман и затевался.

Глупый, жестокий эксперимент, направленный, как вначале может показаться, на благое