Агент Немезида - Елена Кароль Страница 46

Последнее относилось к двум внушительным томам… на драконьем. Без сомнения, это были личные книги Гвинтариэля, Лесом книги совершенно не пахли, но на этом интересности не заканчивались. Стоило мне распахнуть толстую обложку верхнего фолианта, как мои глаза округлились ещё сильнее – на форзаце архимаг оставил официальную дарственную надпись на моё имя, назвав и любимой внучкой, и лучшей ученицей, и единственной надеждой…

На какое-то время я даже забыла о комиссаре, перечитав обе дарственных не по одному разу (они слегка разнились, но суть содержали одну), и не стала скрывать грустный вздох. Вот что стоило Гвину произнести это хоть раз при жизни? Глядишь, и я назвала бы его любимым дедом не только мысленно.

- Только алфавит, говоришь? – не упустил своего Ортего, язвительно напомнив о нашем недавнем разговоре. – Что ещё мы не знаем о нашем уважаемом архимаге?

- Уверена, очень многое, - согласилась, не таясь, потому что Гвин и впрямь сумел меня удивить. Отложила книги в сторону и взялась за письмо, которое лежало поверх книг. Оно было недлинным, всего на одном листе, так что мне хватило всего минуты, чтобы пробежаться по нему глазами и от души ругнуться.

Что же ты натворил, Гвин?! Как ты мог?!

- Что там?

- Ничего хорошего, - цыкнула неприязненно, передавая бумаги комиссару. – Зато ясно, кто маньяк.

Не поверив (и правильно, ведь архимаг признавался только в том, что усовершенствовал ритуал разрыва пространства и был этим безмерно горд), Ортего внимательно вчитался в содержимое предсмертного признания, я же уделила внимание последним вещам, которые лежали в свёртке. На первый взгляд, ничего особенного: та самая старая тетрадь отшельника, которая немыслимым образом перебралась из одного мира в другой, стопка писем, бережно перевязанная тесьмой, старинный серебряный венец с вставками из не ограненного лунного камня в непритязательной шкатулке и ритуальный кинжал с волнистым лезвием, испещренным драконьими рунами, без ножен.

Если бы не пояснения в письме, эти вещи так и остались бы для меня всего лишь вещами, но Гвин не скупился на подробности. Зато об извинениях как-то подзабыл, но они никогда не были его сильной стороной, так что неудивительно.

- Что ж, значит, это он разработал данный ритуал, - озвучил вслух Ортего, когда дочитал письмо. – Но снова ни одной зацепки, лишь вопросы. Кто передал ему дневник? Откуда у него клановые артефакты Ночных эльфов? Кто сообщники, наконец?!

Рыкнув от переизбытка негативных эмоций, эльф начал нервно ходить по комнате.

- Тебе не кажется, что с нами играют? Зачем он подарил тебе эти фолианты? Откуда знал, что его убьют? Почему, черт возьми, не написал ни одно имя?! Что за издевательство над следствием и собственным народом??!

- Гвин всегда отличался своеобразным чувством юмора. – Я протянула руку, требуя вернуть письмо, и комиссар нехотя исполнил моё пожелание. Аккуратно свернула, положила обратно в конверт, а его под толстую обложку верхнего фолианта. Как бы то ни было, это письмо – единственное напоминание о том, что у меня когда-то был дед и наставник. Письма, перевязанные тесьмой, я оставила к изучению на вечер, предполагая, что это могут быть послания от его сообщника из иного мира, слишком уж угловатый почерк на конвертах – как раз в стиле демонов. Я ещё не решила делиться ли ими с эльфом, сначала изучу их содержимое сама, а там уже видно будет. – А ведь за все эти годы даже ни разу не намекнул, что сумел снять мой блок на воспоминания… Но ты не прав, зацепок уйма. Не против, если я примерю?

Эльф неопределенно дёрнул плечом, давая понять, что я вольна делать всё, что посчитаю нужным, и в целом был прав.

Много лет назад, когда я была ещё совсем крошкой, мама позволяла мне примерять свои украшения, но никогда не разрешала притрагиваться к неказистой шкатулке, которую хранила на самой высокой и дальней полке.

«Это наше наследие, Аурика. Дай боги, оно никогда не понадобится», - сказала она однажды, когда я раскапризничалась, и даже приоткрыла крышку, позволяя краем глаза заглянуть за завесу тайны. В темноте я разглядела лишь форму украшения, но никак не подробности, и только сейчас узнала, что это был родовой венец потомственной княжны Ночных эльфов.

Тот самый, который я сейчас держала в руках.

О кинжале я даже не подозревала, но он тоже являлся атрибутом власти несуществующего клана, о чём не преминул упомянуть Гвин.

Не знаю, какими путями эти вещи оказались на хранении именно у архимага, после гибели родителей моим наследством распоряжалась бабушка, но они поступили мудро, когда не передали мне их раньше. Да и сейчас, если уж на то пошло, я не чувствовала себя готовой взять на себя бремя ответственности, но обстоятельства складывались так, что выбора у меня не было.

Слишком долго я жила в выдуманном мире. Пришла пора возвращаться обратно.

Несмотря на внешнюю безэмоциональность, подходя к ростовому зеркалу с венцом в руках, я испытывала огромное волнение. Для кого-то всего лишь старый кусок металла с недорогими грубыми вставками, для меня же – прежде всего память и частичка беззаботного детства. В письме Гвин лишь в нескольких словах намекнул, что венец необычайно сочетается именно с моими глазами, но я уже давно знала, что при общении с архимагом необходимо уделять особое внимание вот таким незначительным намекам.

И надела.

На первый взгляд, не изменилось ровным счётом ничего. Но только на первый взгляд.

Несмотря на отсутствие видимой огранки, лунные камни засияли в венце так, словно были полноценными радужными бриллиантами, и в мой мозг тонкой струйкой потекли родовые знания, которые так усердно истребляли Светлые эльфы (да только не там искали!), а ещё через несколько секунд я почувствовала всех, кто находился во дворце. И далеко не все они пребывали в благостном настроении…

Большой вооруженный отряд гвардейцев под предводительством незнакомого мне комиссара, от которого в ментальном плане попахивало гнильцой, довольно быстро двигался к покоям архимага, но цель его была не Гвин, а мы.

- Ортего, уходим. Быстро! Все вопросы потом! – Я метнулась обратно к смертному ложу архимага, сгребла в охапку книги и остальные вещи, небрежным жестом испепелила упаковку и орхидеи, и