Эффект домино. Падение (СИ) - Оллис Кира Страница 5

— Как ты здесь оказался? — интересуюсь я уже вслух.

Брайан приосанивается, явно пытаясь скрыть растерянность, а потом выпаливает, как мне кажется, на ходу:

— Искал репетитора по испанскому языку, — и растягивает свои красивые губы в самоуверенной ухмылке.

Хмурюсь, не зная, как реагировать на этот уход от ответа. Он подкалывает меня из-за фамилии или из-за того, что на самом деле знает о моём увлечении?

— Это моя любимая кофейня. Мимо проезжал. — Врёт и не краснеет. — Слушай, Кассандра, — парень присаживается на капот своей Тойоты, опершись на него обеими руками, — мне нужно выучить испанский, а раз ты — его непосредственный носитель, можешь оказать мне взаимную услугу.

Всё-таки он в курсе, что в Мексике говорят на испанском. Уже хорошо.

— В чём подвох? — настороженно вглядываюсь в его глаза, силясь рассмотреть в них издёвку, но вижу только неподдельную серьёзность.

— Никаких подвохов! Плачу пол сотни за занятие.

Я не ослышалась? Пятьдесят долларов? Да за эти деньги он может посещать курсы в частных языковых школах! Святые небеса, что же делать? Соглашаться или нет? Ведь другой возможности может и не быть.

— По рукам? — не дав мне как следует обдумать предложение, Брайан протягивает свою ладонь.

Крепкую, покрытую множеством загадочных линий и, отчего-то, вызывающую доверие к её владельцу. Всё во мне кричит о том, чтобы не поддавалась, но соблазн узнать Брайана поближе, а заодно и вернуть ему долг перевешивает. Слегка помедлив для вида, вкладываю свою ладошку в его, невольно наслаждаясь теплом, исходящим от его кожи. И, чёрт возьми, никогда не верила в мистику и подобную сверхъестественную чушь, но, пока смотрю в зелёные глаза Брайана, меня окутывает чувство, будто я давным-давно знаю этого человека. Словно когда-то не в этом мире наши линии судеб были связаны немыслимым образом, а теперь они снова соединились с касанием наших ладоней, чтобы испытать на прочность.

ГЛАВА 3 КРАСИВЫЙ ЯЗЫК

Брайан

— Привет, самая лучшая женщина на свете! — ору на весь дом, скидывая кроссовки, и быстрым шагом иду на аромат моего любимого печенья.

Когда у этого прекрасного человека в домашнем платье и фартуке выходной, я готов жить на кухне круглосуточно. Что поделать: я из тех парней, путь к сердцу которых довольно прост. Чмокнув маму в щёку, хватаю горячее печенье с противня и начинаю жонглировать им, чтобы побыстрее остудить и закинуть в рот.

— Брайан, — мама как-то подозрительно улыбается, зависнув при виде меня с прихватками в руках, — ты влюбился?

— Что за бред? — начинаю поглощать сахарное лакомство, чтобы не выдать себя.

Мама звонко смеётся, отчего выглядит совсем юной, и начинает перечислять, загибая пальцы:

— Ты просишь говорить, что тебя нет, когда звонит Моника, каждое утро перед школой наглаживаешь свои рубашки, как будто идёшь на свидание, постоянно что-то напеваешь себе под нос и…

— И? — хмурюсь, перестав жевать.

Чёрт, плохи мои дела, если мой недуг стал заметен невооружённым глазом.

— Обычно, когда ты приходил домой, бурчал что-то среднее между: «Хай, предки» и «Отвалите от меня». А сейчас от тебя чуть ли не лучи расходятся в разные стороны. Ну так кто она?

Моя мама — красивая женщина, очень ухоженная и умная (от неё я унаследовал всё самое лучшее, кстати), но иногда она чересчур наблюдательна. Вздыхаю и, отряхнув ладони от крошек, опираюсь ими на столешницу позади себя. Надо переходить к главному.

— Ма, тут такое дело… — Жесть, я так не смущался, даже когда первый раз приглашал девочку на медлячок. — Через час придёт моя одноклассница. Она будет заниматься со мной репетиторством.

Мама складывает руки на груди, удивлённо приподнимая одну бровь, но продолжает терпеливо молчать, за что я ей благодарен.

— Она будет учить меня испанскому, — зажмурившись, прикрываю лицо ладонью, чтобы не смотреть на свой позор в отражении маминых глаз.

Мысль о репетиторстве была внезапной, совершенно не обдуманной, и мне до сих пор неясно, как я буду выкручиваться из своего вранья. Но дело сделано, и без сообщников теперь никак.

— Брайан, ты в совершенстве знаешь испанский.

— Об этом я и хотел с тобой поговорить, — всё же смотрю на неё и, неожиданно для самого себя, вижу понимающую улыбку на её лице. — Не проболтайся.

***

— Uno, dos, tres, cuatro… (Прим. авт.: один, два, три, четыре…)

Я по-раздолбайски сижу на своей кровати, согнув одну ногу, и делаю вид, что слушаю свою «учительницу», а сам с интересом её разглядываю. После школы Кассандра переоделась в обычные рваные джинсы и свободную футболку. Я не вижу ни одного обнажённого участка её тела, кроме рук и шеи, но чё-ёрт… Пока она проговаривает числительные испанского языка, как можно незаметнее подтягиваю подушку поближе к своему паху, чтобы скрыть конкретный такой вулкан, выпирающий через тонкую ткань домашних штанов. Никогда не думал, что испанская речь может настолько возбуждать.

— Брайан?

— М-м?

— Ты меня слушаешь? — Агилар сидит на стуле возле стола напротив и смеряет меня осуждающим взглядом.

Прочищаю горло и с улыбкой отвечаю:

— Uno, dos, tres, cuatro, cinco, seis, siete, ocho, nueve, diez, — выпаливаю, как на духу. — Ну как? — Ожидаю услышать похвалу, но она только хмурит свои красивые бровки.

— Я считала до восьми, а не до десяти.

Ну ты и придурок, Брайан. Это же надо так облажаться.

— Я тебя поразил?

— Скорее, озадачил, — она закрывает свой видавший виды учебник. — Me estás engañando? (Прим. авт.: Ты мне врёшь?) — задаёт вопрос, глядя на меня в упор, а мне приходится сидеть с улыбкой олигофрена, прикидываясь, что ни хрена не понял.

— У тебя красивый язык, — выдаю то, что на уме, имея в виду все её языки вместе взятые. Включая тот, что у неё во рту.

Кассандра непроизвольно облизывает губы, но не смущается, а продолжает смотреть на меня, слегка прищурившись. Чую, что-то задумала, и моё чутьё меня не подводит:

— No tengo bragas puestas, (Прим. авт.: На мне нет трусиков) — серьёзное выражение лица абсолютно не сочетается с её каверзными изречениями.

Где там мой заслуженный Оскар? Несите! Прижав подушку ещё сильнее, невозмутимо смотрю на эту сумасшедшую, от которой у меня скоро будет ядерный взрыв в штанах. И я добровольно обрёк себя на эти пытки?

— Кэсси, я успел заценить твои языковые навыки, но, может, всё-таки приступим к моему обучению?

А вот теперь я её смутил. Девушка слегка улыбается и, заправив волосы за ухо, снова открывает учебник.

Я далёк от всяких женских штучек и ухищрений, которыми пользуются девчонки, и мои познания во всём этом ограничиваются Глорией, которая непременно давала оценку каждой моей подружке: «Смотри, этой не запускай пальцы в волосы, иначе они застрянут в капсулах для наращивания», «Я бы проверила ту твою Молли, Колли, или как её там, на лишай. Её волоснёй усыпано всё заднее сиденье». Я, конечно, не ханжа, но после многочисленных комментариев сестры у меня появился этакий пунктик: волосы моей девушки обязательно должны были быть натуральными.

Именно поэтому меня так заклинило на причёске Кассандры. Свою привычную косу она сегодня распустила, демонстрируя пышную копну невероятной длины. Каждый раз, когда она проводит по ним рукой или убирает за спину, они рассыпаются по плечам переливающимся каскадом, на котором я частенько залипаю, отвлекаясь от занятия.

Но самое смешное, что с появлением этой девчонки все мои «пунктики» мигом оказались перечёркнутыми. Ни разу не трогал её волосы, но уже сейчас могу сказать однозначно: мне всё равно, свои они у неё или нет.

***

Кассандра

Я искренне поражена тому, как стойко держался Брайан при учинённой мной проверке. Не знаю, для чего я пыталась расколоть этого вруна, ведь я могла лишить себя отличного заработка, но мне хотелось понять, что он затеял и для чего попросил о репетиторстве, владея испанским на уровне С2. (Прим. авт. С2 — это свободное владение языком). Его сертификат я увидела в ящике стола, в котором он сам же сказал мне поискать ручку, пока отлучался из комнаты.