Мой (не) случайный Страница 7

Новый год

Алевтина

Мы вместе смотрим на наручные часы Александра, которые отсчитывают последние секунды до Нового года. Закусываю губы ровно в двенадцать.

— С Новым годом, Аля, — грустно улыбается мужчина и протягивает мне бутылку коньяка.

— С Новым годом, — вздыхаю, принимая бутылку. Делаю глоток коньяка, снова задыхаюсь от спиртного, хватая воздух. Александр опять подносит к моим губам конфету, закусываю. Мужчина тоже делает несколько глотков, без закуски, даже не морщась. Тишина.

— Не грусти, Аля. В конце концов, это необычный Новый год. Будет что вспомнить и рассказать при случае.

— Да уж… Точно.

Новогоднего настроения нет от слова совсем. Александр снова передаёт мне бутылку. Беру, пью, по старой схеме съедая шоколад из его рук. Так мы в полной тишине приговариваем половину бутылки.

Голова кругом, по телу разливается тепло, и настроение заметно поднимается.

Да и черт с ним, с Новым годом. Предложение Димка мне и так сделает. Мы с этим гадом совершенно разные люди и никогда бы не соприкоснулись в реальной жизни. Опять же выгодное знакомство. Адвокат мне, кстати, тоже нужен, чтобы отсудить мою законную долю в квартире отца.

Усмехаюсь на очередном глотке коньяка. И крепкий алкоголь уже не кажется таким крепким, идет хорошо. Верный знак, что пора завязывать.

— Ух, действительно забавно получилось, — продолжаю смеяться. — Кому расскажешь – не поверят.

Александр качает головой, отставляя бутылку. Тоже считает, что мне уже хватит? Язык развязался? Или смеюсь невпопад? Определенно, нужно закусывать, а то, когда нас спасут, меня придется выносить из лифта.

Вынимаю контейнер с салатиком.

— Крабовый, между прочим, — дразню мужчину. — И без риса, как все готовят. Мой усовершенствованный рецепт, — я точно пьяна. Несу уже все, что приходит в голову. Явно этому гаду неинтересны мои рецепты. Ну раз его забавляет моя компания в лифте, пусть слушает. — Здесь, значит, свежий огурец, кукуруза, кислое яблочко, яйца, зелень и крабовые палочки, — открываю контейнер, начиная уплетать салат.

— Ты же в курсе, что в крабовых палочках нет крабов от слова совсем? — снова морщится мужчина.

— Все я знаю. Ну, извините, на настоящих крабов я еще не заработала. А вы, значит, у нас на правильном питании?

— Не совсем, я не любитель советской кухни, где мешают все подряд, заливая майонезом.

— Ох, не повезло же вашей женщине. И границы, и очень привередливый, — фыркаю я. — И в новогоднюю ночь она одна, пока вы тут поите меня коньяком, — прыскаю от смеха.

— Если женщина хочет быть со мной, она должна принимать все мои недостатки. Я слишком стар, чтобы менять себя и подстраиваться под кого-то.

— И слишком самоуверен, — добавляю я. Ну а что, я предупреждала: не поить меня коньяком.

— А ты слишком языкастая, я же это как-то терплю и даже ищу в тебе плюсы, — парирует он.

— А я не просила ничего во мне искать, — растягиваю улыбку. — Хотите расскажу про вас, в общих чертах? — заявляю. Когда Алевтина Сергеевна пьяна, в ней просыпается Ванга.

— Ну попробуй, — усмехается недоверчиво, а сам отнимает у меня вилку и внаглую пробует мой салат. Смотри-ка, ест, даже не морщится. Молча вручаю ему контейнер, ошарашенно наблюдая. Он еще и лицемер.

— Значит, слушайте, — строю серьезное лицо прорицательницы. — В школе вы учились хорошо, родители вами гордились. Всегда на первом месте, олимпиады и все такое, — изрекаю я, продолжая наблюдать, как этот гад с удовольствием уплетает мой салат с крабовыми палочками, в которых нет крабов. — Но ботаником не были, скорее, лидером, выскочкой, который спорил с учителями, доказывая свою точку зрения.

Мужчина кивает, скептически улыбаясь.

— Дальше институт. Вы уделяли большое внимание учебе. Для вас было важно образование и будущее. Скорее всего, вы из династии юристов, где за вас все выбрали и по-другому жить нельзя, что накладывало на вас большую ответственность, но проигрывать вы не привыкли, поэтому упорно трудились. Были красавчиком, дерзким, надменным и интеллектуальным. От недостатка женского внимания никогда не страдали, и это вам очень льстило. Девочки по вам сохли и писались кипятком. Не женщины выбирали вас, а вы выбирали женщин. Слишком избалованы вниманием, слишком самоуверенны и циничны, чтобы иметь постоянную девушку, — усмехаюсь я. Протягиваю Александру салфетку, закатывая глаза, когда он сам вынимает из моей сумки оливье – на его языке это «мешанина, залитая майонезом».

— Продолжай, — взмахивает рукой, начиная есть салат.

Говорю же, гад!

— Дальше карьера, четко поставленные цели. Вы карьерист. А постоянной женщины в вашей жизни нет. Более того, вы считали, что серьезные отношения только мешают. Вы женаты на карьере. Женщины для вас – инструмент для расслабления. За годы практики насмотрелись на много грязи, зла, алчности, от этого возникли неприязнь, недоверие к людям и цинизм. Оттуда же вытекает и социопатия. У вас вообще свое представление о мире. Свои твердые правила и убеждение, и они априори верны. Кто так не считает, вычеркивается из вашей реальности. Возможно, были и женщины, которые задерживались с вами дольше, чем вам бы хотелось. Вы пытались что-то построить, потому что возраст, и так вроде полагается, может, настаивают родители. Но ничего не получилось, поскольку женщины не выдерживали ваши характер и заскоки, — снова смеюсь. — Ну, — выгибаю брови, — я хоть во что-то попала?

Самой интересно, хобби у меня такое – я люблю расшифровывать людей и, кстати, часто попадаю. Ленка называет меня ведьмой и говорит, что на «Битве экстрасенсов» я бы взяла первое место.

— Впечатляет, — усмехается. — Хочу услышать заключение или вывод твоей речи.

— Заключение, — задумываюсь. — Ну, сейчас вы многого достигли, добились целей, определённого положения и статуса. Отдыхать любите в своем доме, в одиночестве и тишине, поэтому и не допускаете на свою территорию посторонних, это ваша граница, и вторжение в нее для вас стресс и триггер. Амбиций поубавилось, но постоянной женщины или женщины, с которой вы видите свое будущее, как не было, так и нет. Вы привыкли и уже не можете по-другому. Несмотря на то, что в вашей жизни есть все, вы довольно известны в определенных кругах, но в глубине души одиноки, — заключаю я.