Розалин Майлз - Греховная связь

Розалин Майлз

Греховная связь

Деянья наши — суть наши ангелы — в добре и зле,Словно роковые тени, они не покидают нас.

ПРОЛОГ

АВСТРАЛИЯ

ВЕСНА

1965

Голый, словно Адам в раю, юноша бежал по песку. Лучи восходящего солнца огненными бликами играли на его гибком стройном теле, венчали голову золотой короной и горячим прикосновением сулили первый жаркий день года. Весь отдавшись своему бегу, он пронесся по холодному песку и с торжествующим криком бросился в воду. Прибой гнал громады волн величиной с дом, но с опытностью мальчишки, привыкшего целыми часами не вылезать из воды, он нырнул под нависшую волну и смело устремился к искрящемуся горизонту.

— Роберт! Роб! Да подожди меня, черт бы тебя побрал!

Второй юноша на берегу торопливо сбрасывал одежду, путаясь в своем рабочем комбинезоне.

— Ну, я тебя обставлю, Эверард, — доносилось из мерцающей морской дали. — Как пить дать обставлю! Ты проиграл!

— Попробуй-ка сначала повкалывать в ночную, потом посмотрим, кто проиграет! — с воплем насмешливого раздражения Поль Эверард наконец выбрался из своего комбинезона и ринулся в море.

Уплывший далеко вперед пловец резвился, как дельфин, то уходя под воду, то выныривая. Движения его были полны силы и естественной грации. Наконец он устал, перевернулся на спину и отдался созерцанию калейдоскопической игры красок тропического рассвета. Солнце между тем поднималось все выше.

Господи! И за что же такая благодать! Во всей Австралии нет человека счастливее и удачливее его! Этот мир принадлежит ему! А сколько еще впереди! От этой мысли он радостно рассмеялся, и в этот момент сильная рука схватила его за ногу.

— А вот и я, Мейтленд! — проревел Поль, набрав полный рот воды. — Теперь посмотрим, кто кого обставит!

Как водилось у них с детских лет, подводная борьба по обоюдному согласию закончилась вничью. Потом они лежали рядом на песке, наслаждаясь тишиной и покоем. Одни-одинешеньки в пустынной бухте, отделенной от остального мира скалами и гигантскими складками головокружительных круч вдали, словно первые живые существа в пробуждающемся мире.

Наконец Роберт вернулся к действительности:

— Ну вот мы и исполнили ритуал весны… — И он приподнялся, потягиваясь, как тигр, всеми членами своего молодого мускулистого тела.

— Ритуал весны? — лениво пробормотал Поль. — Так вот что это такое. А я-то наивно думал, ты решил повидать старого дружка перед тем как свалить. Или вернуться к природе, прежде чем влезть в праздничный костюм.

Роберт бросил на друга ехидный взгляд:

— Ну, ты у нас работяга — да еще в ночной смене. Тебя теперь попробуй догони. А что до возвращения к природе, это, приятель, по твоей части. — И он снова хихикнул. — Хотя, сказать по правде, то, что ты выдавал с Дженис Писли в субботу на танцах, природным и гармоничным не назовешь — скорее что-то животное! Ты помешан на сексе. Ты вообще о чем-нибудь другом можешь думать?

— Да брось, — запротестовал Поль, — я просто хотел ее развлечь. Представь себе, я провел с ней весь вечер, а в конце она выдает мне, что в голове у нее только ты!

— Я?

„Если бы Роб хоть на минуту осознал, как он хорош, — не впервые подумал Поль, глядя на друга, — перед ним никто бы не устоял“. Он знал, что и сам не урод, знал, что его высокий рост, мускулистое тело, уже достигшее мужской зрелости, смуглое цыганистое лицо с твердым выражением блестящих черных глаз неотразимо действовали на девчонок. Но — увы! — не всегда самых лучших, тех, кто ему больше всего нравился. Да что говорить, размышлял Поль, все его приключения давались ему дорогой ценой.

А Роб… Бросив украдкой взгляд на широкоплечую и узкобедрую фигуру Роберта Мейтленда, на его светлую с золотистым оттенком кожу, на красивое лицо с крепкой челюстью и копну отливающих золотом волос, Поль снова ощутил знакомый приступ зависти, с которой он яростно боролся еще в далекие школьные годы. Да, все, на что так падки женщины, было дано этому парню, с этим он родился.

И слава Богу, что сам Роберт об этом даже не догадывался. Еще в школе девчонки крутились вокруг него, как мухи вокруг банки с вареньем, ловили каждое его слово, не спускали с него глаз, а ему хоть бы что. Он просто не понимал, что его манера обращаться с любой женщиной, как с неким гибридом Ким Бесинджер и царицы Савской, гарантировала ему обожание прекрасной половины человечества. А Роберту даже в голову не приходило, какие возможности он упускает.

Поль вздохнул.

— Да, да, ты! — нехотя выдавил он. — И она не единственная. Есть еще Ноэллин Фоли, которая всегда была к тебе неравнодушна, прямо с пеленок. А Джоан Макинтош на днях спрашивала о тебе.

— Хотел бы я знать, как это тебе удается поддерживать со всеми отношения, когда целый день, а то и ночь ты проводишь в забое на шахте? — рассмеялся Роберт.

— Верность, дружище, — расплылся в улыбке Поль. — Верность и постоянство. Шахта это так — работа. А девчонки — мое…

— Горизонтальное вдохновение?

Громко смеясь, Роберт ловко уклонился от кулака Поля.

— Ах ты сукин сын, — с преувеличенным негодованием завопил тот. — Говорил же я, что не следовало отпускать тебя в колледж. И как в воду глядел: теперь я тебе не пара.

— Я должен был уехать, и ты отлично это знаешь.

Роберт внезапно насупился, и Поль сразу заметил резкую перемену в настроении друга.

— Знаю, знаю, — с некоторым смущением пробормотал он. — А у меня так все наоборот. Мне и в голову не приходило жить где-нибудь, кроме Брайтстоуна. Ну, прежде всего, я никогда не был таким умником, как ты.

— Да дело не в этом. Ты же и сам прекрасно знаешь, что я имею в виду моего отца… — Роберт замолчал, пристально вглядываясь в морскую даль с выражением, так хорошо знакомым Полю по бесконечным спорам на эту тему. Но через секунду веселость вернулась к Роберту, он передернул плечами и широко улыбнулся. — И все же на сей раз я победил — и скоро снова уеду.

— Снова уедешь? — в голосе Поля звучало неподдельное изумление. — Но ты же только-только приехал! — он с трудом сдерживал упреки, готовые сорваться с языка. — Я-то полагал, что ты насовсем, что все будет как в добрые старые времена, когда мы были мальчишками. Ну съездил — и довольно. — Но, взглянув на упрямое лицо друга, Поль неуклюже пошел на попятную: — Ты же получил диплом, кончил колледж — чего еще?

— Да так-то оно так, — примирительно бросил Роберт. — Но мне еще надо столько сделать, столько увидеть! — В голосе его зазвучали жесткие нотки. — Я здесь и пару недель не пробыл, а уже задыхаюсь! Я просто свихнусь, если останусь дольше! Мне надо уехать, Поль, — и по той же самой причине, что и раньше!

Поль кивнул. Ему нечего было предложить другу, кроме молчаливого сочувствия. В глазах Роберта, вновь обращенных к морю, светился холодный огонь и вызов.

— Тебе с родителями повезло, Поль, — особенно с отцом. Не сомневаюсь, он был в восторге от твоего решения пойти по его стопам на шахту, но думаю, он вряд ли бы особенно наседал на тебя, если б ты захотел делать что-то другое. И вы с Клер для него равны, — его дети и все тут. А для моего отца Джоан — само совершенство, а я — блудный сын!

— Ну, Джоан девчонка что надо, уж это ты не можешь отрицать, — с горячностью вставил Поль. Он даже в пылу чуть не сказал: „свой парень в доску“, но не был уверен, прозвучит ли это как комплимент.

Лицо Роберта чуть смягчилось.

— Конечно, — в голосе его прозвучали нотки нежности. — Разве она виновата, что так похожа на отца, и характером вся в него, Какому отцу это не понравится? Он души в ней не чает и позволяет делать все, что она хочет. А вот мне любую мелочь приходится брать с бою. И прежде всего свободу. И бой все продолжается!

Глядя на твердый подбородок Роберта, на горделиво приподнятую голову друга, Поль любовался его горячностью. Несмотря на молодость, он умел сочувствовать страданиям ближнего, и тем не менее не мог даже мысленно представить себе, как можно постоянно ссориться с родителями.

— Так что ты собираешься делать? — спросил он.

— Все что угодно! — последовал незамедлительный ответ. — Я готов ко всему — к любой работе, стипендиям, грантам[1], чтобы продолжить учебу. Больше всего мне б хотелось заниматься какой-нибудь научно-исследовательской деятельностью, да вообще чем угодно, лишь бы выбраться отсюда!

Только сейчас до Поля стал доходить смысл сказанного:

— Из Брайтстоуна?

— Из Австралии, старина! — Поль впервые слышал от Роберта столь определенное высказывание. — Этот остров, может, и самый огромный в мире, но пока на нем мой отец, он мал для нас двоих!

Томительная пауза затягивалась. Поль лихорадочно искал нужные слова: