Спи, моя радость. Роман в трёх частях - Вероника Карпенко Страница 33

Но для Сони осенняя морось была не помехой. Там внизу оставался Никита! Он стоял на сухом «островке», под высоким навесом подъезда. И, наверное, много курил, ожидая её? Но, не зная, дождется ли.

«Умоляю тебя, не входи!», — попросила она, зная, что просто не в силах опять пережить их взаимную ненависть с папой. А теперь уяснив для себя, что отец никогда не поймет…

Осторожно ступая по ламинату, Соня кралась к двери. На родительской кухне до сих пор длился спор. Как присяжные, они за глаза обсуждали её «провинность».

— Саш, а что, если это любовь? — послышался мамин голос.

Она не любила кричать, и даже сейчас говорила не громко. Но эти слова, как спасительный свет маяка, промелькнули… И снова угасли под напором отцовского гнева.

— Да какая к черту любовь? Лиза, ей восемнадцать! — прозвучало как будто диагноз.

«У любви не бывает возраста», — думала Соня. Уж теперь она знала.

— А сколько было мне, когда мы познакомились? Вспомни!

— Это другое! — отрезал он жестко.

— Ну конечно, — ответила мама.

Она приняла её сторону! Несмотря на заметную Сонину отчужденность. На их вечные склоки. Она верила ей!

— Он женат! И почти мой ровесник! — по спине пробежал холодок от свирепого голоса папы.

Он открыл дверь так резко, что стоявшую рядом Соню обдало сквозняком, как ударной волной. И застыл. Вероятно, надеясь услышать слова извинения.

Но, заметив её чемодан, изменился в лице:

— Ты здесь больше не живёшь!

— Саша! — в сердцах прокричала мать.

— Поняла? — бросил он. Как отрезал!

И ушёл. На прощание, пнув деревянную дверь.

В ареоле прохладного света их когда-то уютная кухня растеряла последние признаки жизни. Там, где раньше стоял современный обеденный стол, было пусто. На стене, как посмертный рубец, обозначилась вмятина.

Мать устало вздохнула и раскрыла объятия. Соня медленно подошла, опустила тяжелую голову ей на плечо.

— Ты прости меня, ма, — прошептала она.

— Все наладится, — тихо ответила мама, как в детстве, целуя в висок.

От её шелковистых волос пахло розовым маслом, кружевная накидка касалась пылающих щек. Как же редко они обнимались! «Почему?», — с запоздалым раскаянием думала Соня.

Время сделало крюк, возвращая назад. «Заблудиться во сне означает — потерять ориентир наяву», — вспоминала она предсказания сонника. Но, похоже, оракул ошибся! Ведь её ориентир оставался внизу. Он тревожно курил, ожидая её возвращения. Прислоняя скворчащий окурок к заживающей нижней губе.

Глава 9

Соня выпрямила ногу, и зябкий холодок коснулся голой ступни. Одеяло пристроилось сбоку большим снежным комом. Она лежала, раскидав себя по кровати. Сладкий утренний сон еще тяготил. Но другие потребности организма оказались сильнее его. Она сгребла себя в охапку, и босиком пошлепала в сторону туалета. На ходу поправляя короткие шортики.

На фоне гротескного дизайна санузла её полотенце с вышитым зайчиком смотрелось неуместно. Возможно, и сама она была не к месту в его устоявшейся жизни?

— Птичка-невеличка, — дразнился Никита. Все время боясь, что его упрекнут в нездоровой любви к юным девочкам.

— Я уже взрослая! — противилась Соня. Пытаясь ему соответствовать.

Но как бы ярко она ни красила губы, как ни старалась казаться повыше, на фоне его запредельной харизмы все равно оставалась девчонкой. Красивые женщины пялились вслед, беззастенчиво флиртовали и строили глазки. Вероятно гадая, кем приходится этому мачо «малявка с веснушками». Сестрёнкой? Едва ли! Племяшкой? Возможно. А что, если дочерью…

Через стену шумела вода. «Уходит», — подумала Соня. Она грустно вздохнула и нажала на маленький слив. Вид был заспанный. Из отражения в зеркале на неё смотрела не юная соблазнительница, а какая-то лохматая кошка. Времени было немного. Вот-вот он помоется, и покинет её, наградив поцелуем. Соня поправила волосы, прополоскала рот и разлепила сонные веки.

Шум воды внутри ванной комнаты напоминал водопад. Если закрыть глаза, то можно представить, что это сон. Горячий и сладкий, как утренний кофе. Соня скинула майку на узких бретелях, стянула те самые шортики.

В запотевшей от пара душевой кабинке угадывались очертания мужской фигуры. Он стоял под «тропическим душем», подставляя широкую спину. Ей безумно хотелось увидеть, как упругие капли стекают вдоль позвоночника. Исчезают в зазоре тугих ягодиц. Как вода омывает могучие плечи, устремляется вниз, к животу. Пробуждая встревоженный утренним душем конец…

Соня открыла стеклянную дверцу, понимая, что просто умрёт, если сейчас же его не коснется!

Никита вздрогнул от неожиданности.

— Ты чего вскочила? — он обернулся и выключил воду.

Она смущенно пожала плечами, прикрывая свою наготу. Между тоненьких пальцев промелькнул возбужденный сосок. Он посмотрел на неё жадным взглядом, и оттого желание близости стало сильнее. Из приоткрытого ротика вырвался стон.

Никита взмолился:

— Лапуль, я спешу!

Соня сделала «глазки» и прикусила губу:

— Я быстренько! Хочу пожелать тебе доброго утра!

Без предисловий она шагнула внутрь тесной кабинки, оставляя узкий зазор. Запотевшие стекла добавляли киношности их любовному действу.

Никита отпрянул, изображая «невинную жертву». С его габаритами вышло забавно! Мокрое после душа, его тело источало животную силу. Захотелось немедленно встать на колени. Соня сделала это.

— Детка, — одобрительно выдохнул он.

Член уже пробудился и требовал ласки.

— Приятно? — игриво спросила она. Уже не ища одобрения, а всего лишь дразня его.

— Дааа, — простонал Никита. Теперь умоляя её продолжать.

Иногда он был жестким, вынуждая её подчиняться. Иногда целовал до потери сознания. На её хрупком теле не осталось местечек, неизученных им.

— Когда-нибудь и я тебе надоем! — однажды сказала она.

— Откуда такие мысли? — насторожился Никита.

Соня махнула рукой, мол: «Это жизнь, детка».

— Недавно фильм смотрела. Там они тоже любили друг друга, а потом неожиданно поняли, что истратили всю любовь.

В его глазах промелькнуло облегчение:

— С нами такого не случится.

— Ты так уверен? — усмехнулась она, макая кисточку в темно-вишневый лак.

— В себе, да! — ответил Никита. — А вот насчет тебя…

Он покачал головой.

— В смысле? Ты на что намекаешь? — она взмахнула рукой, и капля лака упала на столешницу. В попытке исправить ситуацию Соня сделала только хуже! Перепачкав ещё и подушечки пальцев.

Никита вздохнул и вышел из комнаты.

— Сердце красавицы склонно к измене! — послышалось из коридора.

«Подумаешь, пятнышко», — раздраженно фыркнула Соня.

Жить вместе оказалось не так уж и просто. Он мог вспылить из-за всякой мелочи. Например, из-за кружки с остатками кофе. Которую Соня помыла. А было нельзя! Он мог часами сидеть за компьютером, не обращая никакого внимание на её гимнастические этюды. А потом разбудить среди ночи и «тихонечко» трахнуть…

По сравнению с душной кабинкой, пространство ванной комнаты показалось глотком