История Натаниэля Хаймана - Арм Коста Страница 7

счастье, когда она согласилась на первое свидание! Я пригласил её позавтракать вместе. Она выбрала маленькую уютную кофейню, в которой иногда читала книги после работы или же в полном одиночестве наблюдала за прохожими. Авелин шутила, говоря, что окошко неприметной кофейни — волшебное, оно показывает увлекательный фильм под названием «Жизнь прохожих». Мы сидели вдвоём за массивным столиком цвета переспелой вишни, читая лица людей, пробегающих мимо нас, словно страницы книги. Мы рассуждали, какие жизненные следы остались на их глазах, губах, щеках, висках, пытались угадать, кто эти люди, кем они работают, какие у них семьи и увлечения… Я замирал от счастья, когда Авелин махала мне рукой, выбегая из здания, в котором работала. Мы шли, держась за руки, как юные влюблённые студенты, и люди улыбались при виде нас. День за днём мы ужинали в её любимом ресторане, любуясь закатами, не считая часов и минут, толковали обо всём на свете, а потом я преданно провожал её домой, идя с ней под руку тенистыми аллеями. Она была моим спасением, она заполнила собой мою душу и постепенно сама стала ею.

Тут господин Хейм остановился и пристально посмотрел на меня, своего внимательного слушателя.

— Вы понимаете, о чём я говорю? — быстро спросил он.

Я не ответил, поскольку вопрос Натана Хейма показался мне риторическим. Ну, чего здесь можно не понять? Обычная история любви, думаю, три четверти парижан могли бы рассказать о себе то же самое. Облегчённо вздохнув и вернувшись в обычное спокойное состояние, которым он блестяще управлял, господин Хейм продолжил:

— Наш мир, мир для нас двоих, существовал около трёх месяцев, — сделав короткую паузу, господин Хейм задумчиво посмотрел на меня. — А потом Авелин взяла отпуск и решила навестить своих родителей. Я не стал возражать и не делился с ней переживаниями и тревогой о том, как невыносимо будет для меня её отсутствие, какой тяжкий камень тоски ляжет на моё сердце.

Господин Хейм отвёл глаза, видимо, ему было не по себе от мысли, что приходится делиться с малознакомым человеком такими интимными вещами. Я опустил голову, чтобы не видеть в его глазах печали. Сказать по правде, его рассказ не слишком увлекал меня. Вероятно, я прочёл слишком много книг, в которых часто встречаются похожие истории.

— Мне стало легче после того, как мы с ней договорились: каждый день в течение месяца, пока она гостит у родителей в Валансе, мы должны созваниваться. Я не могу передать вам, мсье Рууд, того сладкого чувства, которое шевелилось в душе каждый раз, когда я снимал трубку, чтобы услышать её милый голос. Он был единственным утешением в моей жизни, верхом моего блаженства. Наверное, вас интересует, чем я занимался в отсутствие своей любимой? — Натан Хейм опередил меня с вопросом, наблюдая за выражением моего лица. — У меня было твёрдое намерение — начать читать. Да, а почему бы не вернуться к чтению книг после пятнадцати лет перерыва? И вот я нерешительно вошёл в книжный магазин. Это была одна из старинных букинистических лавок, без которых сложно представить себе Париж. Тысячи книг на полках, на столах, даже на полу. Ты бродишь в этих книжных лабиринтах, наслаждаясь запахом старой бумаги, и, кажется, слышишь бесчисленные голоса, рассказывающие тебе истории. Когда-то я забегал в букинистические лавки чуть ли не каждый день. А потом ушёл с головой в работу и перестал читать…

Мсье Хейм сокрушённо вздохнул, а я тотчас стал прикидывать в уме: что же это за работа, из-за которой человек не находил времени на чтение? Кто он, мой странный гость: банкир, биржевой делец, а может, владелец знаменитой парфюмерной фабрики? Между тем Хейм продолжал рассказ:

— Продавец любезно расспрашивал о моих предпочтениях в литературе, но я ответил, что выберу книгу душой и в его помощи пока не нуждаюсь. В книжной лавке стояла глубокая тишина. Я рассматривал томики стихов, старинные фолианты, переплетённые в натуральную кожу, новенькие книги в глянцевых обложках…

— И какую же книгу вы выбрали? — перебил я.

Натан Хейм либо не услышал, либо проигнорировал мой вопрос, задав встречный:

— Вы верите в судьбу, мсье Рууд? Верите ли вы, что она прописана кем-то свыше, начиная от нашего рождения и до последнего вздоха?

Я растерянно молчал. Никогда ещё мне не задавали таких странных вопросов!

— Скорее нет, чем да, — пробормотал я.

Признаться честно, я просто не задумывался над такими вещами. Слишком прагматичной была моя жизнь: интервью, работа с текстами, обеды с приятелями, оплата по счетам, пробки на дорогах. Наверное, и по складу характера я был скорее реалистом, чем философом или мистиком.

— Мне тоже так казалось, — уверенно произнёс Натан Хейм. — Но знаки изменили мою жизнь и моё неверие в судьбу.

— Это уж слишком! — вскрикнул я. — Опять знаки? Вы можете, наконец, объяснить, что ещё за знаки?

— Всему своё время, друг мой. Десятого апреля — эту дату я запомнил на всю жизнь — по воле знаков я купил «ту самую» книгу. Она стояла на полке среди других томов с невзрачными корешками. Её переплёт выделялся бронзовыми узорами, названием, выведенным золотистыми буквами, и обложкой небесно-голубого цвета. Книга показалась мне странной и одновременно притягательной. Едва вернувшись домой, я начал читать её. Непонятная дрожь пробегала по моему телу и останавливалась где-то на кончиках пальцев, а сердце сжимала непонятная тоска по Авелин. Отчего? Ведь она же рядом, пусть и на расстоянии… Словно в ответ на мои мысли, телефон зазвонил. Подняв трубку, я мгновенно успокоился: голос ласково произнёс моё имя. Любимая пожелала мне доброго дня и спросила, чем я занимаюсь. Я робко и внимательно слушал, как она делилась впечатлениями от поездки, и по её тону было понятно, что они с родителями изрядно стосковались друг по другу. Потом она сказала, что лежит на диване и читает книгу — ту же, что и я.

— Забавно, — улыбаясь, прошептал я. — Интересное стечение обстоятельств.

Мне страшно захотелось записать эту интересную деталь, чтобы в дальнейшем использовать в каком-нибудь из своих рассказов. Но было неудобно браться за ручку в присутствии мсье Хейма.

— Мы с ней остановились на одной и той же главе, на одной странице и на одной строчке, словно что-то намекало нам, что совпадение неслучайно, или же это вовсе не совпадение. Ситуация показалась мне восхитительной, мы с Авелин ликовали, сами не зная почему. Я не знал. Но она всё понимала. По голосу в телефонной трубке я чувствовал, что она улыбается. Стало ясно, что Авелин наконец оценила наши отношения и чувства — она сказала, что сама судьба привела нас друг к другу, и теперь мы