Сокол - птица гордая (СИ) - Рог Ольга

1. Чтобы жизнь медом не казалась…

— Маша! Ты меня слышишь? Мое терпение не безгранично! — орал мой опекун.

Мне его было даже жаль. Друг отца пытался меня как-то пристроить и вернуть на "путь истинный". Я жевала жвачку и втыкала бездумно в телефон. Эмоции? Нет ничего. Все выгорело год назад, когда на моих руках умерла мама, получив известие о гибели отца…

Военные, в форме, топтались в прихожей и отводили глаза:

— Примите наши искренние соболезнования… полковник Сергей Николаевич Сокол погиб при исполнении, в сирийском городе Алеппо…

Дальше какие-то фразы доносились, словно сквозь толщу воды. Мама начала опадать. Я кинулась к ней, кричала чтобы вызвали скорую… Она вздохнула, с болью глядя мне в глаза… Обхватив голову мамы я качала ее, как она меня в детстве и гладила по волосам. Выла, как волчица, вцепившись в тело матери, когда ее пытались увезти. Мир был пуст. Исчезли звуки, краски. Неделю я не разговаривала совсем. Мама ушла за отцом, оставив меня одну.

— Ты должна жить ради них. Они в тебя верили — дядя Толя держал меня за руку.

— У тебя глаза Веры и ее улыбка…

— Хочу клубнику, — хриплю не слышно, разлепив ссохшиеся губы.

— Конечно, дочка! — бывший сослуживец отца обрадовался.

— Живо за клубникой! — рычит на охрану, находящуюся сзади себя.

Потом потянулись серые будни. Я продолжала учиться, ходить в секцию дзюдо и на плавание. Вечерами играла на пианино любимые произведения мамы. Спусковой крючек сработал на сороковой день…

В доме опекуна собрались друзья и сослуживцы отца. Родственников у меня не было. Отец и мать выросли в детском доме, там и познакомились. Сочувствующие ходили по кругу и дотрагивались до меня. Это раздражало. Решила забиться куда подальше, чтобы не лапали больше. Не нужна мне их показушная жалость. Взяла книгу и пристроилась на диванчике, в столовой.

— Долго ты будешь с ней возиться? Или тоже запал, как на ее мать? — шипела супруга опекуна. — Или ты думал я прощу тебе, что ты всю жизнь сох по Вере?!

— Галя, заткнись или пожалеешь! — пробасил Анатолий.

— Она такая же ведьма, как ее мать! — перешла на визг супружница. — Ты со своими детьми так не возишься, как с ней!

В три прыжка я оказалась рядом с этой сучкой. Схватив за волосы, дернула на себя:

— Ты мою маму ведьмой назвала! — рычу. — Еще раз этот поганый рот произнесет ее имя, я всю рожу твою ботексную располосую! Ни один косметолог не поможет!

Тетка верещит, как резанная. Дядя Толя пытается нас разнять, но я как цербер вцепилась намертво. Набежала охрана и гости подтянулись. Мы уже катались на полу, как кобры, в связке. Охране все же удалось меня оторвать, вместе с клоком белобрысых волос. Галина скулила и билась в истерике, повторяя, что я чудовище.

На следующий день меня переселили в квартиру моих родителей, с одним охранником. Приходила женщина, раз в два дня, готовить мне еду и убираться.

Маша Сокол

У меня и раньше друзей особо не было. Все замыкалось на моей семье. Моей лучшей подругой всегда была мама. Сейчас чувство одиночества било по нервам. Держаться удавалось на одном честном слове…

Второй "звонок" прозвенел, когда староста нашего 11 А класса Самохина, пригласила всех на вечеринку в честь своего Дня рождения.

— Ты пойдешь? — нехотя она окинула меня взглядом.

— Нет, — вернула ей ожидаемый ответ.

— Да что вы с ней нянькаетесь? — я замерла, услышав голос нашей красотки Пшеничкиной Светы. — Ей лишь бы выделится! Вся такая из себя сиротка, пожалейте ее…

Класс затих.

Из показаний самой Пшеничкиной, которые мне зачитывал опекун, я узнала, что таскала ее за волосы по всему классу и вытирая лицом Пшеничкиной доску. Поставила на колени и заставила читать "отче наш", перед казнью…

Конечно, до тяжких телесных не дошло, но меня перевели в другую школу, заплатив не малый моральный ущерб родителям Светки.

Через месяц, с формулировкой: "в нашей гимназии таким не место", меня выперли снова. А не чего всяким соплякам, щупать меня в раздевалке! Разбила троим одноклассникам светлые лица… не поняла видите ли их желания поближе познакомиться с новенькой…

Сейчас, в кабинете дяди Толи мне зачитывали приговор.

— Ты понимаешь, каких трудов мне стоило все замять, чтобы тебя не поставили на учет в полицию? Собираешь свои вещи и едешь в закрытую школу! Это все, что я могу для тебя сделать!

Я кивнула и пошла на выход.

— Маша! Если тебе нужна будет моя помощь — звони!

Хлопнула дверью, не оборачиваясь.

2. Ловушка захлопнулась

Меня высадили у ворот. Охранник нажал кнопку вызова и всучив пакет документов ретировался в машину. Я обернулась на отъезжающее авто опекуна и пожалела, что спала по пути сюда… не запомнила дорогу. Как буду когти рвать обратно?

"Назовите свое имя" — слышу в динамике домофона.

— Мария Сокол, — отвечаю.

Что-то спикало. Камеры наблюдения повернулись на меня. Ворота начали медленно отъезжать.

"Пройдите в приемный блок" — безразличный голос в динамике.

Топаю по тоннелю, вертя головой. Вижу дверь с надписью "Приемная". Толкаю и попадаю в комнату без окон. Ко мне шагнул высокий мужчина, в серой форме:

- Положите вещи на стол, Мария и пройдите к экрану, — тычет в странный аппарат.

На мой вопросительный взгляд отвечает, что это скан, проверяющий, что ничего запрещенного я не проношу.

— Обыскивать будешь? — шиплю.

— Нет необходимости, леди, — и пошел шмонать мои сумки.

— Еду не положено! — откладывает мой запас шоколадок.

Перещупал всю мою одежду, фетишист, вплоть до нижнего белья. Средства личной гигиены: зубную щетку, пасту, и прочую химию тоже закинул в бак с "запрещенкой", сказав, что мне все выдадут здесь.

Когда взял в руки фоторамку со мной и родителями… папа там был в форме. Обнимал нас с мамой. Я тогда дурачилась и морщила нос.

Досмотрщик перевел взгляд на меня, явно удивленный, но вопрос не задал.

В итоге, сгреб мои шмотки обратно в чемоданы и кивнул на выход.

Дальше меня отвели в мед. кабинет. После осмотра терапевта, невролога, гинеколога у меня взяли чуть не пол литра крови. На органы мои что ли нацелились? — мелькнула мысль.

Растрепанную и едва сдерживающуюся, чтобы не сорваться, меня отвели к ректору сего владения.

— Мария! Добро пожаловать! — из кресла поднялся весьма радушный дядька, полноватой наружности.

— Вы извините, такие правила, — разводит он руками.

Пошелестев моими документами, попросил заполнить анкету. Ничего особенного в ней не было: чем увлекаюсь, какие секции посещала, какими языками владею, какие блюда люблю… животные, любимый цвет и прочая ерунда.

Вручил мне большой пакет с формой и средствами гигиены. Вручил электронную именную карту, которая открывала двери в мою комнату. Она же была пропуском в корпуса: библиотеку и столовую.

— Внимательно прочитайте каждый пункт правил, — отдает мне брошюру. — Сегодня отдыхайте.

— Расписание занятий придет на ваш планшет, — выдает мне его.

— Телефон прошу сдать, я его положу в вашу ячейку хранения. Звонить можно раз в неделю.

Выдохнув, вышла из корпуса администрации. Охрееенеть! Через ухоженный сквер, в центре которого был фонтан, дорожки тянулись к разным… домами эти архитектурные сооружения назвать было нельзя. Больше походило на небольшие виллы.

Сектор "В", — читаю на своей электронной карте и двигаюсь по указателю. Небольшие стайки молодежи, в разной форме, заинтересованно глазели на меня. Остановилась перед дверью своего сектора. Провела картой по сканеру и вошла в холл. Никто не встречал. Видимо, все были на занятиях. Повернулась у двери увидела имена с номерами комнат. Моя под номером 15. Потом осмотрюсь, устала до чертиков.