Она любила кофе (СИ) - Полесья Золотникова

Полесья Золотникова

Она любила кофе

Глава 1. Все бабы-стервы, а мужики-козлы

— Ты — дебил! — сказала очередная в его жизни баба и с высокой трагедией звучно захлопнула за собой дверь.

Минута, вторая. Парень лишь истерично рассмеялся. Наконец-то сплавил дуру, аж камень с души свалился. Нет, на самом деле Илларионов не был подонком или мажором, для которого случайная ночь с девушкой ничего не значит. Все куда интереснее.

Размышления неожиданно прервала резко открывшаяся дверь. Чуть нервно не подавился. Как он мог забыть, что зло всегда возвращается?

— Ты даже не остановишь меня?! — раздраженно спросила Олеська на всю общагу.

— А должен типо? — сухо усмехнулся Серый. — Ты так смешно бесишься. Можно смело оставаться дома и не ходить в цирк.

Эх, рано обрадовался. Правду говорят: «Г» так просто не отлипает.

— Вообще-то, да! — зло тыкнув пальцем в грудь, предъявила шатенка.

— Перекрестись трижды. Мы ничего друг другу не должны, — равнодушно ответил парень и вернулся за ноутбук.

Она недовольно подбежала к нему, настроенная до победного вынести мозг. И это вместо того, чтобы просто выбросить саму себя из его жизни, чего так героически добивался. Жаль у нее гордости не хватит. Вцепилась в него, как за свой последний шанс.

— Олесь, дверь-то закрой, дует, — за минуту перед началом второго акта пьесы опередил истеричку хозяин комнаты.

— Да ты… да ты… — начала было аж заикаться от возмущения девушка, а затем, отдышавшись перед «забегом», во всех красках описала какое он чмо и почему.

Илларионов тяжело вздохнул. Ничего нового.

— Дверь-то закроешь? — холодно спросил Сергей, большую часть давно устаревшей информации пропустив мимо ушей.

Та едва не подавилась собственной слюной. Ему до нее давно всё это объяснили.

— Смотри, не захлебнись ядом. Мне трупы в общаге не нужны. Как бы жить еще здесь.

Это стало последней каплей. Умотала из комнаты быстрее поезда-экспресса.

«До чего она любит строить из себя жертву обстоятельств, куда бы деться. Все бабы — стервы, этим сказано. Слава богу, хоть свалила. Теперь с чистой совестью и целой нервной системой можно доделывать реферат на завтра».

— Нет, ну, ты представляешь, да? — метеором ворвалась в комнату к своей подруге Олеся.

— Что опять? — сонно поинтересовалась блондинка, нехотя отбросив в сторону одеяло.

Дурацкий день, как обычно, подкрался незаметно.

— Этот козел даже не поздравил меня с двумя месяцами!

— Да, ужасный козел, — скептически произнесла девушка, а потом сонно протерев глаза, добавила. — Двумя месяцами чего?

— Как мы встречаемся!

— Точно козел, — с иронией усмехнулась собеседница. — Нынче все мужики такие. А чего ждала? Букетов роз как в сериалах? Ура, ты смогла вытерпеть меня два месяца, пошли в кино?

— Не смешно, Танька! Не смешно! — чуть ли не рыдая, произнесла Олеська.

Таня лишь зевнула.

— Нет, вот что во мне не так? Почему попадаются одни сволочи?! — всплеснула руками Белова, неизбежно впадая в очередную истерику.

— Не знаю. Сиськи есть, задница на месте, талия — почти часы. Черт разбери этих парней, — пожала плечами, про себя в который раз подметив подозрительное отсутствие соседки по комнате.

Предательница Тоня. Не захотела, видимо, концерты слушать. Бросила одну. Хоть бы разбудила! Знала ведь о ее привычке: выключить будильник и продолжать дрыхнуть дальше с чистой совестью.

— Я — полная неудачница! — снова завела привычную шарманку подруга, с несчастным видом усевшись на край постели.

Как Щукина не переубеждала — все без толку. Без лишних слов прошла в пижаме к чайнику, важно заглянула внутрь. Олеся хотела пострадать фигней? Хай страдает. Лично у девушки сейчас утро, плевать на какие-то там двенадцать дня.

— Тань, ну, реально, чем я им не нравлюсь? Вон, за Краскиной все млеют, хотя сама она та еще пофигистка. Даже о салоне красоты не слышала, судя по состоянию волос! За Литвинской бегают, невзирая на то, что вообще, говорят, по девочкам. Представь, такая, а мальчики пачками провожать лезут. Может, это сейчас модно?

— А ты лично удостоверялась? — слегка приподняла бровь собеседница, заливая питьевую воду. — На счёт ее ориентации.

— Ну-у-у… — замялась Белова.

— Плохо, Олесь, плохо. Хороший журналист всегда проверит факты, прежде чем открыто обсуждать их с кем не попадя, — пристыдила одногруппницу Щукина, под конец поставив чайник на платформу.

Нажала кнопку, тот привычно зашумел.

— С ума сошла?! Мне теперь с ней взасос до десен проверяться?!

— Нет, я не об этом. Сначала надо установить истину. А слушки, домыслы, сплетни не по нашей части, раз поступила на журфак. Задумайся! — философски пресекла Татьяна дальнейшее перечисление всей женской половины университета.

Олеся задумчиво смолкла. Этого затишья вполне хватило для полноценного закипания воды. Затем Таня по-хозяйски «наболтала» на двоих чай с бергамотом, прекрасно зная, сколько ложек сахара предпочитала гостья.

— Держи, горе-журналистка, — Щука вручила подруге кружку и села рядом на кровать.

— Верно говоришь, я все делаю через задницу. Не удивлюсь, если родилась также! — совсем расклеилась Олеська.

— Забей. Найдешь себе ещё ни одного Сережу. Универ огромный. Целый остров в твоем распоряжении.

— Я не хочу другого, Тань. Да, он — урод. Да, он ведет себя хуже свиньи, но, блин, похоже влюбилась в Илларионова. Понимаешь?

Танюшка скривилась. Она терпеть не могла все эти розовые сопли.

— Он очень красивый, и маме понравился. Она даже с его матерью, Светланой Викторовной, дружит. Представляешь? Это определенно судьба.

— Быть с козлом? Так себе судьба. Может, ты просто переключишься на другого? На Витьку Кузнецова, например. Он с первого курса по тебе сохнет, — предложила альтернативу девушка, отпивая.

— Он — неудачник по жизни! Нет, уж, спасибо.

— Вай, а ты профи, можно подумать? Напомни, кем ты себя называла несколько минут назад? — холодно спросила Таня.

Олеся раздраженно подскочила, едва не окатив содержимым кружки от возмущения:

— Да ты, да ты…

— Так, сбавь обороты, чай горячий!

— Знаешь, что?! Засунь его себе…

Продолжение фразы потонуло в неожиданном оре какой-то металл группы, резко взорвавшей тишину комнаты.

Чертыхнувшись, Белова недовольно поставила кружку и вылетела прочь. Щукина, как сидела спокойно, в умиротворенной позе, так и осталась. Ей не привыкать к вспышкам подруги. Потом