Сибилла Вилан - Только поцелуй

Сибилла Вилан

Только поцелуй

Глава 1

Дженетт Паркер сняла очки и, откинувшись на спинку кресла, устало потерла глаза. Утро только начиналось, но было так жарко, что вентилятор, с тихим поскрипыванием вертящийся над головой, ничуть не спасал.

Видимо, следствием жары была и некоторая рассеянность, порождающая досужие мысли. В обычных обстоятельствах такое ни за что не пришло бы в голову трезвому и целеустремленному директору радиостанции Си-би-эс.

Что за судьба, думала Дженетт, семнадцать лет держать на плаву это утлое суденышко в маленькой застойной заводи, где ничего не случается и из года в год повторяются одни и те же имена и «новости». Зачем слушать радио, если можно сходить в косметический салон Мэрион Смайли и получить любую исчерпывающую информацию в красках и в лицах, сдобренную ее своеобразным юмором, да в придачу еще сделать себе прическу или наложить макияж?

Дженетт вздохнула, водрузила очки на место и снова склонилась над бумагами. Нужно было закончить составление договора с новым спонсором. Спонсоры, спонсоры, подумала она. Пока есть товары, нуждающиеся в рекламе, они не пропадут. К ней постепенно возвращалось обычное деловое настроение.

А тем временем Мэрион Смайли заканчивала трудиться над сооружением на голове недюжинных размеров дамы, восседающей в кресле. Последний раз придирчиво осмотрев то, что еще несколько лет назад сочла бы образцом безвкусицы, Мэрион сдвинула все сооружение чуть влево и прощебетала:

— Ну вот, Эвелин, готово! Ты просто картинка!

Дама повела борцовскими плечами, и, похлопав Мэрион по руке, довольно протянула:

— Ты волшебница, детка. Я всегда это говорила. Сегодня у меня великий день, поэтому все должно быть высший класс. Ты не находишь?

Мэрион, сдержав улыбку, понимающе закивала.

— Да-да, Эвелин. И я от всей души желаю тебе удачи. — Она ничуть не кривила душой, поскольку Эвелин Сузан Арчер, потерпевшая неудачу, — это страшное дело!

— Ну что ж. — Дородная дама тяжело поднялась с кресла. — С Богом!

Она величественно выплыла из салона под жаркое теннессийское солнце.

— Пожалуйста, слушатель. Вы в эфире.

— Я… я… ну, мне никогда прежде не приходилось этого делать… Звонить на радио. И я немного нервничаю.

— Все в порядке. Мы все здесь, на Си-би-эс, ваши друзья. Задавайте ваш вопрос.

— Ну… хмм… Даже не знаю, как сказать. Стефани Митчелл улыбнулась стоящей рядом с ней Саманте Робинсон, своей лучшей подруге и сотруднице. Они находились в звуконепроницаемой студии рядом с кабиной и через стекло видели Эвелин Сюзан Арчер, склонившуюся к микрофону. Эвелин Сюзан явилась на станцию одетая в полном соответствии со своей ролью радиозвезды. Она была в костюме «под Шанель», купленном в Мемфисе, и при полном макияже, включая ее любимые лавандовые тени для век. Почему-то она считала, что это придает ей сходство с Элизабет Тейлор, о чем не постеснялась сообщить Стефани и Саманте. Волосы были начесаны и обрызганы лаком и казались неким самостоятельным существом, которое, будь его воля, выпрыгнуло бы из кабины, если бы не было надежно прикреплено к голове Эвелин Сюзан большими наушниками.

— Продолжайте, слушатель. Мы все очень хотим услышать ваш вопрос.

У нее был густой южный акцент, а интонации такие, что долго заставляли Стефани колебаться, но в конце концов она решила, что все не имеет значения. Эвелин Сюзан считалась лучшей стряпухой между Миссисипи и Теннесси, и Стефани просто повезло, что удалось уговорить эту женщину участвовать в ее последнем детище — кулинарном ток-шоу.

«Добавьте остренького» должно было стать хитом сезона — у женщин Стонвилла, штат Теннесси, в эти блаженные летние месяцы не было других занятий, кроме готовки, уборки и усмирения детей, вырвавшихся из-под опеки школьных учителей. В такой ситуации радио не выключают целый день, так что многотысячная аудитория им была гарантирована.

А значит, в конечном итоге передача позволит Стефани покинуть родной город.

Эвелин Сюзан взглянула на подруг и одарила их королевской улыбкой, одновременно произнеся в микрофон:

— Всем нам не раз случалось бывать в кухне, милая, так что не стесняйтесь, задавайте ваш вопрос.

Ободренная знакомым дружелюбным голосом, звонившая снова заговорила, на этот раз быстро и часто.

— Ну, видите ли, мой муж хочет кое-что сделать. — Она понизила голос. — Нечто необычное. Конечно, это звучит смешно… но, с тех пор как мне исполнилось пять лет, меня ни разу не шлепали. Он говорит, что хочет быть моим папочкой и нежно наказать мою попку. — Она хихикнула. — Как вы думаете, нам стоит попробовать?

Саманта поперхнулась, Стефани продолжала тупо смотреть сквозь стекло. Эвелин Сюзан сидела совершенно неподвижно, лицо ее превратилось в гипсовую маску. Слушательница конечно же не могла сказать то, что послышалось Стефани, так почему же Эвелин Сюзан не отвечает ей? Почему не рассказывает, как взбивать яичные белки в невесомую пену? Почему не объясняет разницу между нарезанными и протертыми овощами?

Слушательница заговорила снова, и на этот раз ее голос звучал намного увереннее, почти непринужденно.

— Ну, я сказала ему, что подгузник не надену ни за что, но против остального, возможно, возражать не буду, если мне ответят… любезностью на любезность. Вы понимаете, о чем я?

Молчание. Полное, абсолютное молчание. Пробудившийся инстинкт самосохранения дал команду рукам, и Стефани, придвинувшись к стеклу, стала делать отчаянные знаки Эвелин Сюзан.

— Отвечай же ей, ради всего святого! — неистовствовала она. — Скажи что-нибудь. Все равно что!

Но женщина за стеклом по-прежнему оставалась недвижимой, слепой и глухой. Не обращая внимания на безумную жестикуляцию, она сидела, словно парализованная чувствами, о которых Стефани могла только догадываться.

— Тебе бы лучше заменить ее. — Саманта бросила на Стефани панический взгляд. — По-моему, она умерла и сейчас находится на пути к кулинарному раю.

Действительно загорелое лицо Эвелин Сюзан побелело, а глаза закатились. Стефани потребовалось всего мгновение, чтобы решить, что делать. Смутить слушательницу, сказав, что она перепутала передачу о кулинарии с передачей о сексе, было нельзя. Такое объяснение только испортило бы все. Следовало как можно скорее избавиться от нее, а это означало только одно — ответить! Стефани включила ближайший к ней микрофон и заговорила на удивление спокойным и уверенным тоном, несмотря на бешено колотящееся сердце.

— Ну что ж, если вы оба этого хотите и это никого не обидит, почему бы не попробовать? Я хочу сказать: шлепайте и позволяйте шлепать себя!