Измена. Право на обман - Арина Арская Страница 10

— Он пьет? Употребляет наркотические вещества?

— Нет, но…

— Притормозите, милочка, — охает Лидия Ивановна, вглядываясь в мои глаза. — Вы можете себя подвести под суд. Вы, что, готовы в суп мужу мешать наркотики?

— Я этого не говорила, — я не отвожу взгляд.

— Да по вашим глазам все видно, — поддается в мою сторону. — Лишить человека родительских прав тяжело. В первую очередь должна быть угроза для ребенка, но насилие к матери или члену семьи тоже могут быть основанием, однако одних только записей маловато. Вы понимаете?

— Что требуется еще?

— Свидетели, как минимум. А еще заявления в полицию, например. Вызовы при факте насилия, снятие побоев… Не вздумайте!

— Что? — я слабо улыбаюсь, а сама подумываю с лестницы упасть и приложится лицом о стену.

— Господи, — Лидия Ивановна встает, оправляет юбку и шагает к двери, которую запирает на ключ.

Затем он подходит к шкафу, роется в нем и достает бутылку из темного стекла и две стопки.

— Ну, с таким я первый раз сталкиваюсь, — возвращается за стол и разливает густую жидкость, которая напоминает жидкую смолу.

— Что это?

— Успокоительное, — придвигает стопку ко мне, — настойка на травках. С Алтая привезла. Пейте.

Поднимаюсь на ноги, уверенно плыву к столу и опрокидываю в себя мерзкую горькую жижу в себя. Передергиваю плечами и возвращаюсь в кресло.

— Ну, а теперь к сути, — говорит Лидия Ивановна, когда опустошает рюмку.

— Он мне изменил, — говорю я и неожиданно горько всхлипываю.

— Рядом с вами коробка салфеток, — Лидия Ивановна со вздохом кивает на низкий столик у кресла. — Не стесняйтесь.

Глава 10. Да, дорогой, я тебя слушаю

— Привет, мам, — шепчет Дениска.

Лежит у дивана, на котором задремал Саша, и что-то рисует цветными карандашами.

— Т-ссс, — прикладывает пальчик к губам, — папа спит.

На цыпочках прокрадываюсь к сыну, перешагивая кирпичики лего сажусь рядом:

— Что рисуешь?

Наревелась я в кабинете юристки всласть. Ее якобы успокаивающая настойка сняла с меня зажим, и я выпустила из себя поток слез и отчаяния, на которое Лидия Ивановна молча вздыхала.

— Вот, — Денис садится и вручает мне рисунок. — Это мы. Вот папа, вот я, вот ты, а это ба и деда.

Очаровательный рисунок, яркий и теплый. Руки и ноги у нас, конечно, разной длины и толщины, но улыбки у всех до ушей. А еще у меня очень модная прическа, которая напоминает гнездо. По сердцу пробегает трещина печали.

— Красиво, — шепотом отвечаю я, приобняв Дениску, и целую его в спутанный висок. — Художником будешь.

— Я еще не дорисовал, — вытягивает рисунок и вновь ложится на живот, — мы тебе с папой ужин приготовили. Мы уже покушали.

Вот те раз. Ужин? Оглядываюсь на Сашу, который сладенько посапывает, сложив одну руку на груди, а другую — на животе. Нарастает жгучее желание встать и кулаком в лицо, а после придушить подушкой.

— Папа устал, — едва слышно отзывается Дениска, — мы много гуляли сегодня.

— Тебе понравилось? — поглаживаю сына по спине.

— Да, я хотел белку поймать, но не получилось, — откладывает желтый карандаш и берет коричневый, — но я ее все равно нарисую.

Сижу еще несколько минут, наблюдая, как Денис рисует огромную белку рядом с дедушкой и бесшумно поднимаюсь на ноги. Саша ворчит, елозит затылком по подушке и сонно вздыхает.

На кухне нахожу кастрюльку с пюре, сковороду с котлетками и тарелку с огурцами, нарезанными на тонкие брусочки. Неожиданно. И мне было бы приятно, например, пару дней назад, но сейчас мне тошно. Забота Саши — лживая, но я все равно голодная, поэтому накладываю пюре и пару котлет.

— Привет, моя бизнес-леди.

Замираю. Саша обнимает меня со спины и нежно целует в шею. От прикосновение го теплых губ по позвоночнику бежит искра.

— Я все ждал, что ты меня расколдуешь поцелуем от вечного сна, — хрипло шепчет на ухо и поддевает мочку губой.

Разворачиваюсь к Саше и вручаю ему лопаточку:

— Держи.

Саша недоуменно моргает, стискивая лопаточку, а я сажусь за стол:

— Сумасшедший день, — разламываю сочную котлетку вилкой и поднимаю взгляд на Сашу, который так и стоит с лопаточкой в руке, — у Машки…

— Опять Машка? — Саша хмурится.

— Да, — с улыбкой киваю и округляю глаза, — там такие страсти, Саша! Ну прямо сериал снимай.

— Ева…

— Она сегодня на обеде при мне, — поддаюсь к Саше с шепотом, — в каком-то приложении выбрала случайного мужика и побежала на свиданку. Представляешь? Буквально на час. Даже не опоздала на работу.

— Что? — стискивает лопаточку, и его глаза вспыхивает ревностью.

— Вот так, — отправляю котлету в рот и жую. Запиваю чаем и со смехом продолжаю, — говорит, раз муж мой бегает налево, то и я право имею. Всегда, говорит, хотела попробовать горячего восточного самца.

Лицо Саши бледнеет, верхняя губа дергается, и мне кажется, что он сейчас лопаточкой разнесет весь дом.

— Ева, — глухо порыкивает и ноздри раздувает.

— Да, дорогой, — облизываю вилку от разводов пюре, глядя в его глаза, — я тебя слушаю.

Глава 11. Какая я неловкая...

— Ева, — шипит Саша, — не общайся ты с этой потаскухой. Что она творит?

— Если проигнорировать моральную сторону вопроса, — пожимаю плечами, — то она поступила по справедливости. Муж-то ее первый нарушил договоренность о взаимной верности в браке. Нет? Ты так не думаешь?

Конечно, Саша так не думает. Он решил, что ему можно гулять налево, но его жене подобная роскошь не позволена, потому что она женщина. Какое лицемерие.

— Но так вопросы не решаются…

— А как решаются? — вздыхаю. — Разводом? Я ей предложила. Я согласна с тобой, милый, что им лучше разбежаться, однако муж Машке знатно потреплет нервы при разводе.

Саша загнан в ловушку и не знает, что мне ответить.

— И Машка так восхищалась нами, — мечтательно улыбаюсь, — тобой. Говорит, вот, Ева, как тебе повезло. Твой-то только на тебя смотрит. Мне даже как-то неудобно стало.

— Я дорисовал, — на кухню важно заходит Денис