Расческа для Лысого - Мария Зайцева Страница 16

Я ловлю себя на том, что опять завожусь. Не понравилось мне. Знаю, какими они тварями могут быть. Чувствуют, что за ними крепкий, сука, тыл, и начинают беспредельничать.

Если бы не налетела на меня Ленка, то не факт, что ушла бы от него сегодня. При одной только мысли, что этот урод мог лапать девчонку, не зря же она по роже ему съездила, хоть и дура, но просто так явно такого делать не будет, в глазах темнеет.

Миха, спокойно. Ты чего это завелся? Давно такого не было. И, бл*, отчего-то такой прилив злости будоражит, как раньше хорошая доза чифира. Меня его один старый сиделец на второй моей ходке учил правильно заваривать. Упаковку чая со слоном на поллитра воды. И настоять. И потом хлебаешь. И торкает похлеще самого чистого белого.

А сейчас и без чифира торкнуло. Злостью пузырящейся в крови. И прямо голову задурило кайфом.

Ох ты ж девочка Леночка, непростая ты, походу, совсем непростая. И вот умом понимаю, что не надо мне тебя. И тебе меня. Все понимаю. Но нихера не останавливает. Наоборот, прет. Все больше и больше.

Как она сегодня сидела в машине у меня, заноза дерзкая… Ноги свои в гольфах, сука, развратных, на торпедо складывала. Длинные. Красивые. Я сразу вспомнил, как хорошо они меня обнимали совсем недавно, когда она на капоте машины сидела, вся к лунном свете.

А тут еще круче. Потому что эти гольфы в сочетании с юбкой клетчатой… Сука, привет педофилам… Никогда ты, Миха, на девочек не заглядывался, в зоне этих тварей, что пришли за растление, даже не касался, только плевал в их сторону… А тут, бл****… До греха доводишь, девочка Леночка…

А она глазки свои лисьи щурила, губки пухлые кривила… И не понимала, дура дерзкая, что по грани, по тонкой линии… Что захоти я, и она бы уже отсасывала мне прямо в машине. И с удовольствием.

А самое главное, от чего торкало, что знал. Видел. Реально, с удовольствием бы это делала. заводила меня, сучка. Хотела. Мокрая была. Такая, бл*, мокрая.

Я ж хотел ее просто так отпустить. И не планировал. Потому что все для себя решил, и решение свое менять не собирался. Но, бл*.

Не смог. И это про*б, Миха. То, что нет терпения с ней. Это серьезный про*б.

И то, что остановился потом, не довел дело до конца, это маленький плюс в череде охерительных минусов.

Ощущаю, как от воспоминаний о том, как держал ее в машине только что, как трогал мокрое белье, ощущал ладошку на своем члене, опять все поднимается.

С досадой закуриваю. Ну надо же, бл*, только успокоился! Ну вот и скажи кто после этого, что бабы – не зло?

Бабы – зло! Просто те, кто говорят другое, еще не встретили свое зло.

Глава 10

Миша

– Миша, глянь в почте у тебя данные должен был перекинуть секретарь. И не передумал насчет рыбалки?

– Нет, спасибо, Вить… И еще вопрос. Мне бы данные на Елену Мелехову. Двадцать один год. Студентка. Есть что по твоему ведомству?

– Так… Записал. Жди, Миш.

Я отключаюсь и залезаю в почту. Так, чем порадуешь, ментяра…

Ну, в принципе, ничего особенного. Работа, работа, работа… Перевод. В разводе. Дети… Чего ж тебе от стервотины надо? Неужели того же, чего и мне? Длинных ног на плечи? Но, если так, то тут тебя ждет мощный облом, псина. Не для тебя она, это точно. Я об этом позабочусь.

Кстати, вопрос на миллион: а не пристраивала ли мелкая дрянь уже свои ножки на его погоны? Не просто же так летел за ней с красными зенками? И, если так, то почему упоминания об этом нет никакого? Вот, бабы его. В количестве трех штук. Это после развода. И двух штук. Во время брака. Не особо ходок, зная их натуру и возможности. Мелехова не упоминается в любовницах.

Вибрирует входящее письмо на почту. Оперативно. А еще говорят, полиция у нас херово работает…

Открываю, читаю и прям чувствую, как губы в улыбке расползаются. Ну стервотина… Нормально так она погуляла… Несколько приводов в полицию. Хулиганство. Осквернение статуи Ленина в центральном парке. Баллончиком раскрасила в розовый цвет. Драка в общественном месте. Задержание в нетрезвом виде. Оскорбление сотрудника полиции. Ага, вот оно. Вот, значит, откуда дорожка-то. Оскорбила тебя малая, да, сотрудник полиции? И нехило так оскорбила… Походу, до нутра пробрала. Ну, этого у нее не отнять. Умеет, коза мелкая. Так… По возрасту ей на тот момент восемнадцати не было еще. Потому обошлись штрафом. Нехилым таким. И сотрудник полиции отказался от заявления. Миром договорились? Интересно, на чем сошлись?

Размышляю об этом и ощущаю, что от злости вести начинает. И очень сильно хочется вернуться и спросить девчонку, чем она расплачивалась за то, что мент не стал делу ход давать… И вот чувствую, что ответ-то мне не понравится. Очень. Не зря он за ней бежал, ох не зря…

Пиликает входящий, и я тут же переключаюсь. Сухой просто так сам не названивает. Значит, вопрос по отчету, который я еще не выслал. Или что-то срочное.

– Лысый, ты чего там тележишься так долго? – голос Сухого спокойный и даже дружелюбный, но меня это, само собой, не обманывает. Я его прекрасно знаю, еще с тех времен, когда он не был Троскеном. И имя Сухого знали все, кому это было можно знать. И кое-кто из тех, кому не стоило. И характер его знали. И нихера он с тех пор не изменился.

– Все нормально, сегодня собирался отправлять данные.

– А то мне птичка тут принесла, что ты херней страдаешь…

– Черная птичка?

– Догадливый.

– Кто-то уже за это ответил?

– Шутник. Черный поднялся и вполне может теперь напрямую разговаривать.

– Может?

– Нет. Но думает, что да.

– От меня что-то требуется дополнительное?

– У тебя в отчете про Колесова полные данные?

– Да, от начала построения бизнеса.

– Копни глубже. Чем в начале двухтысячных занимался?

– Сделаю.

– И смотри там. Черный чего-то нервный. Не хочу, чтоб тебе зад подпалил.

– Разберусь.

– Не сомневаюсь, Лысый, не сомневаюсь…

Я отключаюсь и задумываюсь. Интересно. Очень интересно. То есть, пока я тут шустрил, кстати, очень даже аккуратно и мирно, местный авторитет решил, что я где-то перешел грань. Где? Когда?

С Вовой Черным, под которым была серьезная часть бизнеса в регионе, я пересекался только один раз. Но заочно знал долго. И не особо хорошие вещи.