Люба (СИ) - Даниленко Жанна Страница 18

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍На работе после планерки и обхода Корецкий вызвал к себе аспиранта Борисова. Он был зол на него, до защиты оставались считанные месяцы, а Саша расслабился, и Корецкий очень боялся, что тот не успеет все закончить. Борисов пришел, и Корецкий поймал себя на мысли, что любуется парнем. Бог ему дал все — и ум, и внешность, и характер. Корецкий невольно вспомнил все годы работы с Сашей. Нет, в том, кем он стал, есть заслуга самого Корецкого. Конечно, природные данные — основа, но человеком Борисова сделал он. А значит, он может и потребовать.

— Когда ты закончишь работу? Время идет, а ты топчешься на месте. Последнее время ты вообще ничего не делаешь. Ты даже с работы стараешься уйти пораньше. Тебя ничего не интересует. Пропадаешь неизвестно где и с кем. Так не пойдет. Вера говорит, что у тебя девица. Ты чем-то не тем занимаешься, защитись и гуляй. Саша, об отношениях с женщинами мы уже не раз говорили и про безопасный секс тоже. Саша, женщин много, а работа одна, и в настоящее время работа явно важнее.

— Александр Валерьевич, это не просто женщина. Я хочу на ней жениться, с ней все серьезно. Я уже взрослый человек и мне кажется, что я готов иметь семью, я хотел просить вас дать мне семейное общежитие. Я коплю деньги на свадьбу, кольца. Не надо о ней плохо думать, вы ее не знаете, она другая.

— Ладно, не знаю. Твое дело. Женился бы хоть на москвичке, а то семейное общежитие. Я их что, строю? Кто она по профессии?

— Она учится в меде на третьем курсе.

— Господи, ты больше никого не нашел? Иногородняя студентка! Я тебе поражаюсь. При твоих данных надо и жену иметь с интеллектом, а не студентку без мозгов. На что ты ее содержать собираешься? Цены растут, а зарплата нет. Саша, что ты делаешь?

— Я привык много работать, буду больше дежурить.

— Хорошо, давай статьи. Я их сегодня просмотрю и завтра отправлю. Или ты был так занят своей подругой, что статьи не написал?

— Александр Валерьевич, я написал, но не все напечатал, две, как мне моя девушка перевела, так и остались, но почерк у нее красивый. Посмотрите? Или напечатать?

— Давай сюда, сам разберусь.

С этими словами Корецкий взял рукописи и потерял дар речи. Почерк дочери он не узнать не мог.

А он думал с кем она встречается. Вот он, стоит перед ним! Сказать ему? Что сказать? Что он, подлец, спит с его несовершеннолетней дочерью, что она беременна, что ему тяжело на это смотреть, что он не знает как ему быть, как ей помочь? Сказать, что она беременна? А кто его просил? Люба просила не лезть. И только что он сам говорил парню, что работа важнее личной жизни, то есть важнее его Любы? В груди появилось дикое чувство тяжести, воздуха не хватало.

Корецкий достал таблетки.

— Саша, иди работай. Потом поговорим.

Вечером отец удивительно вовремя пришел с работы. Любы не было дома. Корецкий понимал, что за дочерью надо было лучше присматривать, это все можно было предвидеть. А он в это время крутил роман с Катериной, родил в шестьдесят пять лет сына. На что он надеялся? На то, что девочка воспитана на литературной классике? Что она не посмеет влюбиться? Он забрал ее из Штатов из-за боязни наркотиков, но там хоть романов не было, а тут в Москве оставил на произвол судьбы. Так что виноват во всем он один. Надо было дочерью заниматься. И где, как она встретилась с Борисовым? Он снова взял таблетку нитроглицерина. Сердце давило и пекло.

Около девяти вечера в замке повернулся ключ. Люба вошла, сняла обувь, потянулась.

— Папа, ты дома? Ты чего это сегодня рано?

— Люба, ты ела? Дома шаром покати, ты совсем не готовишь.

— Папа, прости, сейчас что-нибудь соображу. Ты дома все равно не живешь, а мне одной много ли надо. Я ела в кафе.

— Что, у Борисова такая большая зарплата, что он может тебя кормить в кафе? Или ты врешь?

Люба покраснела. Потом внимательно посмотрела на отца. «Откуда он все узнал?»

— Дочь, это ведь твоя затея? Он явно не знает, кто ты есть на самом деле. Зачем ты его обманула? Зачем сказала, что иногородняя? Люба, я не понял твоих игр. Он знает о ребенке или это для него тоже будет сюрпризом? Люба, о чем ты думаешь? Что собираешься делать? Какая у тебя гарантия, что он не отвернется от тебя, когда узнает правду? И что прикажете делать мне? Может, мне в суд на него подать за совращение малолетней? Сегодня я промолчал, я видел его статьи в твоем переводе. Мне трудно не узнать твой почерк. Люба, я старался дать тебе образование. Я старался сделать из тебя ученого, врача с большой буквы. Я думал, что после меня ты получишь клинику. Я готовил Борисова, я видел его целеустремленность, талант руководителя, характер, волю. Я видел в нем следующего директора. Я потратил годы жизни, чтобы вырастить из вас людей, вы моя надежда. Понимаешь, вы оба. И что я получил? Внука или внучку. Все? Это все, что вы оба смогли мне дать…

Корецкий перешел на крик.

— Люба, пойми, я не против внуков, но все должно быть вовремя. Я девять лет пытался из Сашки сделать человека, а он — подлец. У него защита в марте. Ему сейчас точно не до ребенка и не до тебя. А ты знаешь, какая у него зарплата? Он нищий, а ты привыкла к другому.

— Папа, прекрати. Не кричи. Давай я пожарю картошку. Потом ты выпьешь валериану, и мы спокойно все обсудим.

Люба взялась за чистку картошки. После ужина она спросила:

— Папа, ты хочешь, чтобы я избавилась от ребенка?

— Чего хочешь ты? Давай поговорим именно об этом.

— Пап, не сердись, я хочу родить своего сына. Я буду хорошей матерью, папа. Поверь, я знаю, какой должна быть настоящая мать. А еще я очень люблю его отца. Согласись, что это не преступление. Да, ты прав, всю эту кашу заварила я. Саша действительно не знает мою истинную фамилию. Я еще не решила, как буду выпутываться, но это моя проблема, папа. И о ребенке он тоже ничего не знает и почему-то не догадывается, это меня настораживает, ты же вон догадался. Папа, я счастлива с Сашей и не хочу пока ничего менять. Я подумаю обо всем позже и все решу. Неужели я хоть немного не могу побыть счастливой? Я все решу позже. Ладно, папа?

Люба разрыдалась. Отец обнял ее. В душе ему было ее очень жалко, да и внуку по большому счету он рад. Но он решил проявить твердость.

— Люба, двадцать пятого декабря тебе исполняется восемнадцать лет. Двадцать шестого декабря ты должна все рассказать Саше. Если ты этого не сделаешь, это сделаю я.

Было двадцать седьмое декабря. Саша встретил Любу после лекции. На улице стоял жуткий мороз. От пронизывающего холода не спасали никакие куртки, шапки и рукавицы.

— Куда пойдем? — спросил Саша. — Холодно очень.

— Пойдем сразу к тебе, — предложила Люба. — В такой мороз гулять не хочется, а я еще на лекции замерзла.

Они пошли в общежитие. Комендант встретила их ехидной улыбкой и как всегда предупредила:

— Борисов, гости только до девяти.

— В курсе, — ответил Саша.

Они поднялись к нему в комнату. Комендант позвонила Корецкому и сообщила, что Борисов с девушкой уже пришли.

Саша с Любой сначала пили чай с печеньем, больше у Саши ничего не было. Потом посмотрели новости по телевизору. В комнате тоже было холодно. Люба прижалась к Саше всем телом,

— Обними меня, — попросила она. — Саш, прости меня за все.

— За что, родная?

— За все. Саша, я обманывала тебя, мне так много надо тебе рассказать. Мне надо очень много тебе рассказать, но я боюсь, я не знаю как и я не хочу.

— Я знаю. Я до сих пор понятия не имею, кто ты на самом деле, но это не мешает мне любить тебя.

— Значит, простишь? Мне очень нужно, чтобы ты меня простил и ни о чем не спрашивал. Я обещала все тебе рассказать, но не буду, я хочу просто быть с тобой. Я счастлива, когда мы вместе, понимаешь? Я не хочу ничего менять. Если ты узнаешь правду, мы уже не сможем быть вместе.

— Люба, перестань, иди ко мне. Мы всегда будем вместе, кем бы ты ни была.