Исключительно твой - Юлия Резник Страница 2

— Мама… — склоняюсь.

— Я не так это все себе представляла, — вздыхает она.

— Ну, теперь уж как есть, — пожимаю плечами.

— Я даже не думала, что отец так вцепится в эту идею. Просто поделилась с ним своими опасениями на твой счет.

Мужики тактично отходят чуть дальше, тем не менее, грея уши.

— Не знал, что у тебя есть какие-то опасения.

— Ты слишком зациклен на работе. В жизни есть и другие радости. Мне так жаль, что они тебя миновали…

В понимании мамы радость — это семья. Ну… Если она такая, как у них с отцом — это действительно радость, кто ж спорит? Затык в том, что я еще не встретил той женщины, с которой у меня может быть так, как у них. И что-то мне подсказывает, с Фаридой так тоже не будет. Погуглить ее, что ли? То, что у нас до сих пор свадьбы устраивают родители, не отменяет того факта, что мы живем в двадцать первом веке.

— Я счастлив. У меня все хорошо.

— Ты не обижаешься?

— Мам… — закатываю глаза.

— Я хотела как лучше.

— Я знаю. — Мама нежно ведет ладошкой по моей гладковыбритой щеке. Зажмуриваюсь. Наклоняюсь опять. Опять целует в лоб. Я не обижаюсь. Нет. Родители — это святое.

— Ладно, идите уже. Вижу ведь, как не терпится.

— Отец не расстроится?

Мама качает головой. Богатые золотые серьги колышутся. Так, вблизи, конечно, на лице мамы видны тонкие морщинки. У глаз, в уголках губ. Но издали ее запросто можно принять за мою ровесницу. Говорят, мальчики ищут в жене маму, если так, где мне найти такую красавицу? Отцу несказанно повезло. Уходит, обдавая меня знакомым с детства парфюмом.

— Царица, — глядит ей вслед Тоха.

— Слюни, — напоминаю я.

— Да я ж ничего такого!

— Именно поэтому я тебе еще не втащил. Пойдемте уже, пока я окончательно не загнался.

— Дык, пойдем. Мы уже пару часов тебя умыкнуть пытаемся.

— Считайте, вышло.

Идем хищной стаей к выходу. Изредка останавливаемся с кем-нибудь перекинуться парой слов.

— Мар!

Торможу.

— Лала! Ты что здесь делаешь? Мама знает?

— Т-ш-ш. Я просто одним глазочком хотела посмотреть на гостей! Все такие красивые!

Обнимаю сестру. Ей всего двенадцать. После моего рождения мама беременела еще несколько раз, да так и не могла выносить. Лала стала настоящим подарком современной медицины.

— Ты тоже красивая!

— Ага, — закатывает глаза.

— К себе беги, пока тебя родители не спалили.

— Ладно. С днем рождения, братик! Антон, Назар, Арсений… кланяется каждому, проходя мимо моих друзей. Антон делает ей «сливку», но заметив мой взгляд, одергивает руку. Машу, мол, норм. Она ж ребенок, не девушка. И уже беспрепятственно выходим на улицу. Жарко. Смрадно. Раскаленный асфальт, выхлопные газы — все прелести мегаполиса.

— Ну что, в клуб?

— Только недолго. Ты же слышал, мне завтра тащиться в Беляево.

— Не. Не слышал. А что там?

— Какой-то пикет против сноса очередной заброшки.

— Забей. Постоят — разойдутся. У вас все уже на мази, как я понимаю?

— Все разрешения имеются.

— Ну, так вот. Забей — говорю ж. Давай лучше как следует оторвемся. У тебя это, может, последний шанс.

— Не напоминай, — закрываю глаза.

Мужики нервно ржут. Заталкиваемся в машину. Открывается бар. Я пью редко и обычно немного, но тут сам бог велел. Хочется расслабиться. Не так, чтобы потерять контроль, но чтобы не думать о предстоящем. Мужики болтают, не затыкаясь, видимся редко, бизнес отнимает кучу времени. Болтовня отвлекает. В клубе какие-то девочки, все хорошо. Можно даже уехать с одной из них. Вон та, темненькая, ничего… Но все-таки не настолько хороша, чтобы я предпочел ее, а не сон. Вымотался я в последние месяцы просто невозможно. Сжег себя, стараясь угодить отцу. Еще и собственный проект начал, из которого непонятно что выгорит. Говорить о нем, нет? Попытаться самому выстроить? Как-то тесно мне было, свои амбиции душили, вот и начал. А тут вроде как, наконец, отец решил полностью мне довериться. Теперь хоть разорвись.

Нет. Спа-а-ать. Извини, девочка. Прощаемся. Еду домой. Снимаю костюм, аккуратно развешиваю, пусть ему прямая дорога в химчистку, и можно было не утруждаться, привычка к порядку дает о себе знать. Проваливаюсь в сон, едва голова касается подушки. Кажется, только уснул, как телефон будит.

— Чего? — не глядя на номер.

— Марат Маратыч, у нас ЧП.

Встаю резко, так что в голове кружится.

— Что за ЧП?

Оказывается, идиоты в Беляево решили нагнать техники, несмотря на протест. Люди решили, что заброшку тут же сносить начнут. Завязалась потасовка с местными активистами. Несколько пострадавших в больнице.

— … а там какие-то девахи понаехали и…

— Так, стоп. Какие девахи?

— Блогерши недоделанные. Экоактивистки долбаные. В общем, такой подняли шум, что мы во всех новостях.

— Слишком много нелестных прилагательных, — одергиваю я и тут же добавляю: — Каким боком экоактивистки к стройке? Там же никаких заповедников нет. — Встаю, шлепаю в кухню. Без чашки кофе мне это не переварить. — Может, от конкурентов подгон, Миш? Что СБ?

— Да роют, что… Вроде как стихийно все получилось. Но лучше перебдеть.

— Это точно. А пострадавшие? Там насколько серьезно?

— Не-не, тут не переживайте, до жести не дошло.

— Все равно. Помощь, деньги на лечение… Это организуй.

— Так не мы же их под бульдозер толкали, Марат Маратыч.

— Не мы. Но мы виноваты в том, что до такого вообще дошло. Приеду — будем разбираться, как так вышло. Да и вообще. Не обеднеем. Закрыли разговор.

— Да мы тут сами можем…

— Вижу я, как можете, — хмыкаю.

— Марат Маратыч…

— Я туда все равно собирался сегодня.

— Вас лучше не светить. СБ опасается, как бы чего не вышло.

— Я по-тихому приеду. Рожа моя в прессе не особо мелькала. Никто ничего не поймет.

— Но Марату Арзасовичу…

— Отец поручил этот проект мне, — цежу. — Сейчас подъеду, посмотрю, что там за блогерши, с которыми мои люди не могут справиться.

ГЛАВА 2

Афина

— Ой, девочки! Ой, красавицы. Даже не знаю, как тебя за них благодарить, Афинушка!

Я лежу на древнем гамаке, щурясь от яркого солнца, что проникает даже сквозь густую крону раскинувшейся над головой ивы. Травинка в зубах — не очень хорошая замена сигарете, но я решила покончить со всеми вредными привычками. Да и дети вокруг…

— Перестань, Сергеевна. Ты тоже, вон, глянь, сколько народу нагнала.

Приподнимаюсь. Мышцы на животе напрягаются. Окидываю себя придирчивым взглядом. М-да. Довела я себя, конечно… Надо есть. Надо спать! Надо себя любить, — повторяю заученную наизусть мантру.

— Да что мои? Они даже при желании не