А я тебя да - Юлия Резник Страница 24

— Не знаю. Подумаю еще.

— Ага.

— Семен… — коснулась широкой спины мужа.

— А? — остановился тот.

— А купальника-то у меня и нет.

— Ничего. Голышом искупаешься. Сверху один черт не видно, — осипнув, накинул вариант Шведов.

Глава 13

Вера

Я почувствовала, как к щекам приливает румянец. Ну, разве не странно, что за столько лет вместе я не разучилась краснеть? Особенно учитывая тот факт, что Семен весьма настойчиво внедрялся в мое личное пространство, безжалостно стирая личные границы и делая все, чтобы у меня от него не осталось секретов. Хоть чего-то, что бы принадлежало лишь мне… В нашем доме я не могла уединиться даже в гребаной ванной. И за его пределами не могла. За мной всегда ходили люди Шведова, которые докладывали ему о каждом сделанном мною шаге. Муж знал обо мне все, даже самые смущающие подробности, мы были близки так, как только это возможно. Но когда дело доходило до секса, мы как будто раз за разом превращались с ним в чужаков. В нашей постели не было абсолютно никакой интимности. Мы просто исполняли пресловутый супружеский долг: молча раздевались, молча ложились, молча двигали бедрами, сгорая от неловкости. Все. И никаких экспериментов, жарких разговоров или, чур меня, обсуждений фантазий… Ни-че-го. Сделали дело — и забыли до следующего раза.

Если бы я не застала Семена на горячем с той шлюхой, подумала бы, что ему вообще не нравятся женщины. А так я просто не знала, что думать.

Может быть, ему не нравилась я?

Но тут тоже ничего не сходилось. Иногда Шведов так жарко на меня смотрел, что у меня волосы на теле вставали дыбом, и дыхание учащалось. Да и вообще Семен, как пионер, был всегда готов. Ну и аппетиты у него были просто нереальные для мужчины его возраста. Редкая ночь у нас обходилась без секса. Да и утро. А если уж Шведов уезжал в командировку, то потом, по возвращении, мог не слазить с меня всю ночь. И это при полном отсутствии разнообразия, которое он получал, наверное, на стороне. По крайней мере, с той своей коллегой он занимался… Даже вспоминать не хочу! Со мной бы он так не стал. Когда я пыталась проявить инициативу, чтобы хоть что-то изменить, Шведов меня тормозил:

— Ты чего это, Вер? Перестань. Тебе еще этим ртом моих детей целовать, — сказал он, когда я упала перед ним на колени.

Это был такой холодный душ! И такой идиотский предлог, господи боже!

Но это уж я потом поняла, когда чуть повзрослела. А тогда казалось, он взрослый, опытный, он знает, что говорит. Что так, наверное, правильно…

Это сейчас все на виду. Женщины перестали стесняться рассказывать о том, что их волнует, даже с экранов. В последние годы ни один стендап-концерт, ни одно женское шоу на Ютьюбе, ни одна лекция хоть сколь-нибудь значимого психолога не обходилась без разговоров о сексе. Информация лилась со всех сторон. И по мере того, как я ее анализировала и впитывала, приходило понимание — то, что происходит между нами в спальне, неправильно, что нормальные люди так не живут, что у них все по-другому. Просто это была меньшая из моих проблем, и до поры до времени я на ней не зацикливалась — были дела поважнее. Неудачные попытки ЭКО, депрессии, срывы. А теперь, наверное, уже поздно что-то менять. Если я, будучи здоровой и красивой, не смогла, то сейчас…

— Эй, что с лицом? — усмехнулся Семен, встряхивая плед. Как он и говорил, действительно случился отлив, и я получила возможность своими глазами убедиться, что у нашего дома просто шикарный пляж. Я старалась не думать, в какую копейку Шведову влетел здесь участок. И какие схемы он провернул, чтобы оформить все это богатство, не засветившись.

— Да так. Вспомнилось.

— Что именно?

Плед, подхваченный порывом ветра, лег на песок чуть кривовато, я наклонилась, чтобы его расправить.

— Как я пыталась сделать тебе минет.

— Хмм…

Скулы Шведова потемнели от прилившей к ним крови. Неужели смутился? Я — так точно, и поскольку терять мне было уже совершенно нечего, застрочила, будто из пулемета:

— А ты сказал, что мне еще этим ртом детей целовать, и не дал.

И вот клянусь, я вообще от него не ждала ответа! Но Семен наклонился к корзинке, достал баночку с безалкогольным пивом, с шипением открыл и, глядя мне прямо в глаза, заметил:

— Сглупил.

Я медленно моргнула. Мне что, послышалось? Шведов признался в том, что был неправ? И? Что теперь? Боже, зачем я вообще завела разговор, к которому не готова?

— Ну да. Детей-то мне уже не целовать… — хмыкнула зло. И хотела было встать, но Семен не позволил. Удержал за руку, притянул к груди, чтобы мне было удобней, и расположил босые ноги по обе стороны от моих бедер.

— Не начинай, а? Хорошо ведь сидим, — попросил он, целуя меня в висок. И то, что попросил — не приказал, не рявкнул, погасило мою агрессию мигом.

— А мне чего не предлагаешь выпить?

— Сейчас открою.

Я закатила глаза и забрала его банку. Губы коснулись жестянки ровно там, где еще совсем недавно были его. Вот, что было по-настоящему интимно. Об этом я говорила… И Семен ведь тоже не остался равнодушным! Он с такой жаждой за мной наблюдал, что по позвоночнику прокатилась волна дрожи. Значит, можем же! Можем… Господи, вот и толку, что нам лет под сраку? Все как в первый раз.

— Замерзла?

— Нет, — шепнула я. — Хорошо.

— Смотри. А то ж ты еще купаться собралась. Помнишь, что тебе солнце противопоказано?

— Помню, — кивнула я.

— Это ничего, Вер. Главное, что все хорошо, — Семен так часто это повторял, что по идее эти слова должны были утратить силу. Но к удивлению, ничего подобного я не заметила. Они меня, как и прежде, очень поддерживали.

— Я, наверное, больницей воняю.

— Нет, — Семен с шумом вдохнул воздух у скулы. Потерся носом. — Я по тебе скучал, девочка. Столько всего передумал…

— И к чему в итоге пришел?

В этот момент у меня громко заурчал живот, и Шведов, хмыкнув, отполз, чтобы достать из корзинки предусмотрительно заказанную еду. Закуски на любой вкус, брускетки, канапе с икрой и, конечно же, фрукты.

— Да, собственно, ни к чему новому.

— Очередной намек на то, что ты никогда меня не отпустишь? — спросила я, замирая в ожидании ответа, с которым Шведов не торопился.