Расческа для Лысого - Мария Зайцева Страница 25

Она вытирает губы невыносимо сексуальным растерянным жестом и смотрит на меня.

И я не выдерживаю. Подхватываю ее под мышки, подтягиваю к себе. И целую. Не целовал баб после минета, западло это. Но не эту. Эта – чистая. Эта – невинная. Эта – моя.

Глубоко целую, жадно. И она растерянно отвечает. И обвисает в моих руках, такая податливая, мягкая, нежная. Доверчивая.

Я отрываюсь, смотрю на залитые слезами щеки, на закрытые глаза с острыми мокрыми стрелками ресниц…

Наказал, бл*.

Животное я все же. Тварь.

Аккуратно кладу на кровать, становлюсь на колени, раздвигаю стройные гладкие ножки. Никогда этого не делал. Но надо извиняться. И хочу. Смотрю на нежную сердцевинку, розовую мякоть, и понимаю: хочу. Пи**ц, как.

Она одуряюще пахнет. Чем-то немного пряным и сладким. Женским. Как зверь, нюхаю свою самку, наклоняюсь, на пробу провожу языком прямо по центру. Широко и сильно. А чего разведывать? Сразу в омут. И реально в омут попадаю. Потому что голову сносит сразу. И даже не контролирую поэтому, что конкретно делаю.

Просто лижу, как зверь, насильно удерживая дергающиеся и норовящие стыдливо сдвинуться ножки. Упиваюсь вкусом, необычным, сладковато-терпким, немного мускусным. Животным.

Не умею этого делать, не знаю, поэтому чисто на инстинктах. Но по дрожи нежной плоти подо мной чувствую, что все правильно. Что так, как надо, делаю. И это заводит. Сильнее, чем запах и вкус даже. Понимание того, что ей нравится, что она кайфует, себя теряет. У меня нет времени смотреть на ее реакцию, и прям жаль, что нет! Что не вижу, как она выгибается, а она наверняка выгибается, и стонет, и губы кусает от напряжения, и глаза закатывает… Сука, это непередаваемо! Это доставляет больше кайфа, чем ее минет с заглотом до этого!

И, когда она кончает, просто в какой-то момент выгнувшись и упирая ступни мне в плечи, я только продлеваю ее удовольствие, жадно и мягко слизывая ее оргазм.

И это отдельный вид кайфа. Отвечаю.

Потом я забираюсь на кровать, и она тянется ко мне искусанными губками, целуя, облизывая, смакуя себя. Это не кажется тупым и грязным. Ни ей, ни мне.

– Малех…

Мне все же надо по делам. Я могу оставить ее в номере, мне будет дико приятно, если она дождется моего возвращения. Но у девчонки учеба. И сестра, наверно, оборвала телефон.

– Да, я поняла… Дела… – вздыхает она, – собираю манатки…

– Стой, – придерживаю я за талию, утаскиваю под себя, наваливаюсь. Смотрю в хитренькое лисье личико, понимая, что не хочу ее отпускать. И сам никуда не хочу. Но надо, сука. Надо. – Ты до скольки учишься?

– До пяти.

– Я заеду, покатаемся. Хочешь?

Она смотрит на меня, раздумывая. А я, бл*, как мальчишка, первый раз свидание назначивший. Жду. И сердце чего-то колотится.

– Хочу, – наконец, шепчет она, обнимая меня ногами. И, сука, я ведь опять готов. Очень даже готов.

Я смотрю на часы. Ну, пятнадцать минут есть еще.

Чуть удобнее перехватываю под попку и резко вхожу. Отдельный кайф – ее удивленно распахнутые глазки.

– А как же… Дела? – выдыхает она уже в такт моими глубоким движениям и сильнее обнимая бедрами, скрещивая ножки за спиной.

– Мы по-быстрому, малех, – говорю я и накрываю мягкие губки поцелуем. Она только стонет мне в рот податливо.

Каааайф…

Похер, что будет потом, насколько долго это все будет.

Кайфовей, чем сейчас, с ней, я себя не ощущал никогда.

Глава 15

Ленка

– Мелехова, я напоминаю вам о необходимости отработки. Отдельно, и, заметьте, уже третий раз…

Голос вредной старушки-преподши по социологии разбивает мое сонно-мечтательное настроение. Черт…

Какая, нафиг, учеба, какая отработка? За что?

– За что?

– За пропуски, Мелехова! Напоминаю, что у вас… Так… Пять пропусков…

– Я болела!

– Меня это не волнует! Как будущий экономист, вы обязаны знать социологию, это вам пригодится в дальнейшей работе…

Поняв, что бабка села на своего любимого конька, я отвлекаюсь и смотрю на экран сотового. Еще десять минут до конца пары. А потом…

Вокруг возятся однокурсники, тоже уже на низком старте. Последняя пара, социология, чтоб ее. Кому-то домой хочется… А кому-то… Не домой.

Дядя Миша должен за мной приехать. Обещал. Правда, ничего конкретного, просто покататься. Но, помня наши прошлые «катания», я жду кое-чего поинтереснее. Я украдкой смотрю на экран телефона, на свое отражение. Надо в туалет забежать, хоть освежиться.

А лучше бы домой, переодеться. А то платье уже подбешивает. И так фурор произвела, блин, явившись в таком на учебу. Хорошо, что у нас дресс-кода нет. Каждый дрочит, как хочет. Но я даже здесь выделилась. Парни с группы все глаза сломали, кретины.

А я что, виновата, что у меня любовник горячий? Из кровати еле выползла? Домой не успела заехать переодеться?

При воспоминании о сегодняшнем утре, губы сами собой расплываются. И преподша тут же это замечает, переключаясь опять на меня:

– И вот на примере Мелеховой можно понять, что надо всего лишь вовремя сдавать отработки. А не копить! Хотя, даже она не самый вопиющий случай! Вот у Санько пятнадцать отработок…

Отлично! Новая жертва найдена! Досидеть бы последние пять минут.

Лювлю Машкин многозначительный взгляд, отворачиваюсь. Отвали, подруга, тебе сегодня ничего не светит. Сама виновата, нехер было ко мне с утра липнуть с расспросами и извинениями.

Ванька, гад, постарался! Растрепал про драку в ночном клубе, скот. А эта овца наверняка обзавидовалась и полезла, забыв о нашем чудесном вечернем разговоре. Ну, я и напомнила. Не стала сдерживаться. Надо было ее лицо видеть расстроенное. Чуть не заплакала, овца. Правильно, сначала херню делаем, а потом страдаем и других во всем обвиняем. Очень круто. Прям очень. Я вот, когда херню творю, хотя бы осознаю, кто в этом виноват. И ни на кого свои косяки не сажаю. А тут прямо обида. И злость.

И в итоге весь день за спиной шепотки. Злобная тварь. Всем растрепала все, что могла. Ладно, хоть особо не знает ничего. Но, судя по горящим по-дурному глазам, придумывает знатно. А мне до такой степени похер, что даже странно. Весь день хожу, как дурочка, улыбаюсь.

И в мыслях только он, Миша. Как он брал меня с утра, как целовал. Сука, никогда так хорошо не было. Словно на наркоту меня на себя подсадил, хитрый такой. И ведь даже не злюсь на него больше. Какая, нафиг, злость? Я уже и не