Случайный брак - Диана Рымарь Страница 37

Последнее предложение у меня выходит с ноткой угрозы. Вроде и не хотел конфликтовать, но этот краснолицый любого выведет.

– Упертый, да? – хмыкает он. – Что ж, хорошо…

Тесть разворачивается и идет в дом.

Я, грешным делом, понадеялся, что он ушел за Ксенией.

Но вместо этого Анатолий Владимирович возвращается с… ружьем!

Черное, гладкоствольное. Дробовик, что ли?

Моя челюсть летит вниз.

Чего-чего, а подобного я никак не ожидал.

С обалдевшим видом наблюдаю, как он пересекает двор. Останавливается в паре метров от меня, держит ружье наготове.

А потом орет:

– Пошел отсюда на хрен, и чтобы больше я тебя возле Ксюхи не видел!

Смотрю на ствол ружья, снова перевожу взгляд на лицо тестя.

На улице день, по бокам дома соседей, пусть на улице и никого. Он всерьез решил угрожать мне оружием? Неужели не боится сесть?

– Будешь стрелять? – резко перехожу на «ты».

– Не доводи до греха, – цедит он. – Я ее растил не для такой сволочи, как ты. Уезжай, а то я за себя не ручаюсь!

Стою на месте как приклеенный. Ни на сантиметр не двигаюсь.

Тогда он резким движением передергивает затвор и направляет дробовик на меня:

– Пошел вон!

По идее, я должен бы испугаться. Но вместо этого чувствую лишь дикую злость, а еще бессилие.

Скрежещу зубами, решая, как поступить. Пугать меня ружьем – это беспредел.

Очень хочу рвануть вперед, выхватить ружье и…

И понимаю, что это может закончиться чем угодно. Поэтому разворачиваюсь и иду к машине.

Да уж, дружбы у меня с тестем явно не будет.

Глава 37. Я уже взрослая

Ксения

Лежу в кровати, укутанная в одеяло с головой, только нос торчит.

Я в спальне одна, хотя мы делим ее на двоих с моей пятнадцатилетней сестрой Ольгой. Она сейчас в детской с младшими сестрами, боится зайти, потому что чувствует себя жутко виноватой за то, что проболталась маме про беременность.

Именно на сестру я не очень-то злюсь, может на ее месте и сама проболталась бы. Но видеть и говорить с ней не хочу. Никого из своей семьи видеть не хочу, поэтому и ушла в спальню, спряталась под одеялом.

Слышу, как открывается дверь.

В комнату входит мама.

– Ты чего лежишь в темноте? – тянет она с ноткой горечи в голосе.

Подходит к столу, включает ночник.

За окном уже стемнело, а я и не заметила даже. Ночь подкралась незаметно.

– Ксюш, пойдем ужинать, а? – говорит мама примирительным голосом. – Ну это ж не дело, столько часов просто лежать. Поешь, повеселеешь, я испекла пирог, попьем чай.

Она правда думает, что после того как столько на меня кричала я побегу гонять с ней чаи? Я от нее ожидала другого – хоть толику понимания.

– Не хочу… – бурчу из-под одеяла.

– Ксюш, ну пойдем, – просит она ласково.

Не ведусь на провокацию, делаю вид, что вообще не замечаю ее присутствия.

Мама качает головой и уходит.

Прислушиваюсь к собственному организму, понимаю, что и вправду не хочу есть, хотя сегодня у меня в желудке не побывало почти ничего.

Ни есть не хочу, ни из комнаты выходить, ни видеть никого из родителей.

Я к Тимуру хочу…

Да, еще вчера я была на него жутко обижена, очень злилась. Подумала, что и вправду лучше не мириться, учитывая, как он себя со мной повел. Но подолгу обижаться на любимого человека, который к тому же хочет мириться, – это очень сложно. К утру я успела выплакать литр слез, а заодно созреть для нового разговора с мужем. Но… не сложилось. В общагу к Светке нагрянул папа.

С моим отцом и в спокойном состоянии спорить себе дороже, а в бешеном вообще лучше тихонько сидеть и изображать послушную куклу.

Я и мяукнуть не успела, как он подхватил мою сумку и под конвоем сопроводил к своей старенькой «Ладе Калине». А дальше гнал домой на всех парах.

Все же я думала, что ситуация как-то утрясется, поговорю с Тимуром позже, может как-то уладим дело.

А он, оказывается, тут же поехал сюда. Понятно же, что за мной! Наверное, мириться хотел, иначе зачем бы приехал?

Но теперь я ему точно на фиг не сдалась, с таким-то папашей!

Это же уму непостижимо – взять и направить на человека ружье. После такого Тимур наверняка посчитал, что семейка у меня на всю голову двинутая. А кому захочется таких родственников?

Когда отец пошел разговаривать с Тимуром по-мужски, я очень надеялась, что они как-то договорятся. Ведь Тимур разумный человек, и раз уж приехал сюда из Краснодара, значит настроен решительно.

А потом мы увидели в окно, как отец грозит ему ружьем.

Я чуть в обморок не хлопнулась, когда это узрела.

Отец вернулся домой как ни в чем не бывало, а Тимур… Уехал!

И все…

Будто этого мало, отец еще позабирал у меня и сестер телефоны, чтобы я не могла ему позвонить. А мне очень хотелось!

Снова слышу шаги за дверью.

В спальне появляется папа.

– Ксюха, что происходит? Мама ужинать зовет, ты не идешь. Хватит отлеживать бока. Чего ты?

Он вправду не понимает?

– А ничего! – резко подскакиваю в кровати. – Молодец, папа, защитил, отпугнул человека своим ружьем. А он мне, может, дорог! Может, я хотела послушать, что скажет!

– Ты мне это брось! – гудит он, сложив руки на груди. – Мала еще, замуж выскакивать. Считай, вчера справила восемнадцатилетие, по сути дите… Не подходит он тебе, не пара, с гнильцой мужик. Чтобы я больше не слышал про него ни слова, поняла? Завтра же пойдешь писать заявление о разводе!

– Чего? – охаю с обалдевшим видом.

– Того! Теперь ты живешь дома, а всяким там козлам к тебе ходу нет. Ишь ты, вцепился в молоденькую девчонку как клещ…

– Папа, ты совсем уже? – пищу на выдохе.

– Ты мне еще поспорь, – грозит он.

Тут в комнату входит мама и требует возмущенно:

– Толя, выйди оттуда! Хватит с нее на сегодня.

Она хватает его под локоть и уводит.

Слова ложусь на кровать, укрываюсь одеялом с головой.

И вдруг решаю – а правда, с меня хватит.

В конце концов, я уже взрослая, совершеннолетняя. Они не могут по щелчку пальца управлять моей жизнью. Если я не хочу бросать университет, я не должна этого делать. Если я не хочу подавать на развод, тем более никто не может меня заставить. Фигу папе с маслом, я не стану сама