По ту сторону экрана - Татьяна Миненкова Страница 41

— Я не хочу в этом участвовать, Михаил Александрович, — твердо произнесла я, проигнорировав грубое и несправедливое обвинение. — Мне нужно забрать вещи и документы. И побыстрее уйти отсюда.

— Надо же, как у тебя все просто, Ясенева! Обуть бюро на пару с обоими Лазаревыми и уйти, как ни в чем нет бывало! Не получится, Ева Сергеевна!

Он уже и Станислава Викторовича сюда приплел. Я бы на его месте не была так уверена. Решительно обошла недоумевающих сотрудников, внимательно следящих за развернувшимся перед ними представлением, и прошла к своему кабинету, открывая дверь ключом, стараясь не обращать внимания ни на следующего за мной по пятам Сушкова и немного отставших зрителей, ни на щемящую тоску от взгляда на пустой кабинет Лазаревых.

— Если ты думаешь, что легко отделалась и следствие не нашло твоей причастности к пропаже денег, ты ошибаешься! — не унимался Сушков, пока я быстро скидывала личные вещи и канцелярские принадлежности в очень кстати не выброшенную коробку, с которой переезжала в этот кабинет неделю назад. — Я сам найду доказательства! И завалю следственный комитет жалобами! Подниму общественность!

Стараясь абстрагироваться от его слов, чтобы не растерять смелость, я напоследок оглядела кабинет, чтобы удостовериться в том, что ничего не забыла. Вроде бы всё. Осторожно положила сверху коробки бутылек с черными чернилами, чтобы не разлился. Успела купить его, чтобы заправлять счастливую ручку, но пока еще не применила по назначению.

— Документы на увольнение готовы? Трудовая? Выписки? — холодно бросила я, переведя взгляд на Сушкова.

— А не получишь ты документы, пока не ответишь на вопрос о том, где деньги, похищенные со счетов S? — фыркнул он, перегородив мне выход из кабинета.

Остальные сотрудники продолжали наблюдать за нашим диалогом сквозь стеклянную стену кабинета и раскрытую настежь дверь.

— Ты должна ответить за свое предательство, благодаря которому бюро осталось без средств к существованию, а его сотрудники останутся без зарплат!

— Я не имею к этому отношения. Дайте пройти!

— Нет уж, дорогуша, тебе не удастся выйти из этой истории белой и пушистой! — гневно прошипел он и, когда я попыталась обойти его, железной хваткой вцепился в мой правый локоть.

От резкой боли я чуть коробку с вещами из рук не выпустила.

— Отпустите! — зашипела я.

Смелости во мне почти не осталось. Будучи один на один против разъяренного Сушкова и хмурого, агрессивно настроенного им коллектива бюро, я трезво оценивала свои шансы. За деньги люди на многое готовы и, поддавшись стадному инстинкту, легко раздерут меня на сувениры. Сердце в груди забилось испуганной, рвущейся на волю птичкой.

— Нет уж! — рявкнул он рядом с моим ухом, заставляя отшатнуться, но выдернуть свою руку из его захвата так и не получилось, все же сил у него было явно больше. — Где деньги, Ясенева?!

Я не сдержала всхлип и прикрыла веки. Стало по-настоящему страшно. Ёшкин кодекс, как я оказалась в такой дурацкой ситуации?! И неужели Денис, действуя, по его же словам «справедливо и правильно» не предусмотрел такого поворота событий?! Кажется, я все-таки в нем ошиблась. И от этого осознания внутри стало еще паршивее, хотя паршивее, кажется, было некуда.

Все мои силы уходили на то, чтобы просто не расплакаться, понимая, что сделать это вот так, перед всеми, поддавшись давлению обвинений, будет мало того, что унизительно, так еще и равносильно косвенному признанию своей вины в происходящем.

— Где наши деньги?! Отвечай, или окажешься за решеткой, вместе со своим Лазаревым! Где наши деньги! — заорал Сушков, и эту же фразу эхом повторил кто-то из толпы сотрудников, а остальные забормотали что-то поддерживающее.

От нарастающей с каждым мгновением паники закружилась голова, а перед глазами заскакали разноцветные пятнышки, заставившие зажмуриться. В груди стало тесно. Казалось, что кислорода не хватает и, если так продолжится, я рискую задохнуться. Все это выглядело, как происходящий наяву кошмар, от которого было никуда не деться. Но он закончился всего тремя словами, произнесенными знакомым, полным спокойствия и уверенности голосом:

— Убери руки, Миша.

Лазарев. И от понимания того, что мне это не померещилось, резко и рвано вдохнула воздух. Я заметила бы его раньше, если бы не зажмурилась, не желая видеть происходящего вокруг меня ужаса. Все остальные, стоящие к дверям лифта спиной, вынуждены были обернуться, чтобы удостовериться что Денис действительно здесь.

Он быстрыми шагами направлялся в нашу сторону, не глядя, однако ни на кого, кроме меня. В том же бежевом джемпере и джинсах, в которых он был позавчера в момент задержания. Привычно решительный и властный, твердый и авторитетный, Денис приближался к нам и по мере его приближения тревога и паника внутри меня отступали. Раз уж он здесь, значит все в порядке. Внутри начало разгораться теплое счастье, вспыхнувшее маленькой искоркой, быстро превращающейся в яркий огонек.

Сушков действительно отпустил мою руку, но скорее от удивления, чем от желания подчиниться. Теоретически, появление оппонента, кому можно было бы высказать все предыдущие обвинения в лицо, должно было бы его обрадовать, но я была уверена, что в его взгляде на мгновение промелькнул испуг. Это меня он мог запугивать своими угрозами, а Лазарева почему-то боялся. Он даже как-то сжался весь при его появлении.

— Уважаемые сотрудники бюро, — громко обратился Денис к собравшимся, оттесняя от меня трусливо замершего Сушкова и встав между нами. — Как тот, кто все-еще является партнером бюро и до этой минуты имеет доступ к его счетам, могу с уверенностью заявить вам, что средства на заработную плату и продолжение работы на них имеются в полном объеме, и если они вдруг под шумок непостижимым образом оттуда исчезнут, вы смело можете спросить о причинах их отсутствия у Михаила Александровича.

В толпе работников пробежал недоуменный ропот.

Ты не можешь… — зашипел было Сушков, который, видимо успел отойти от шока, вызванного неожиданным появлением Лазарева, но он не собирался давать ему договорить.

— Однако есть иная проблема, — повысил голос Денис, чтобы заставить присутствующих замолчать. — Партнерский договор, заключенный не так давно между мной и Михаилом Александровичем, является недействительным, поскольку кое-кто решил схитрить и заключить его с нарушением закона. Такой договор не породил между нами никаких прав и обязанностей, а следовательно и бюро, как таковое, перестанет существовать, в лучшем случае, оставшись чем-то иным, изменившим форму