Небо над океаном (СИ) - Марина Владимирова-Бойко Страница 46

— Черт!

Я заметалась по комнате. Все знали, только не я. Конечно, я была занята другим. Сначала подготовкой к конкурсу, теперь переездом. Мы много разговаривали с Джексоном, обсуждали разные темы, в итоге казалось, что толком ничего о нем не знала. Но я знала его любимую песню, любимый цвет, какой зубной пастой он пользуется и что ненавидит больше всего. Ненавидел он мою родную маму, у него даже выражение лица менялось, когда он начинал говорить о ней. Это задевало, я старалась сгладить углы как могла, но похоже все бесполезно.

Отец уже купил билеты. Выезжаем завтра вечером. Значит, это наш последний, проведенный день. День его рождения. Все что я могла сделать, так это ругать, что не рассказала ему обо всем раньше.

Отец говорил, что у меня есть неделя, а в итоге все оказалось не так. Похоже он сильно спешил, я его жутко разозлила и он купил билеты на поезд раньше. Сегодня утром он сообщил, что для меня куплена верхняя полка, хотя знал, что если мы куда-то едем всегда просила покупать нижнюю.

С болью в сердце ждала Джексона. Все веселились, а я не могла натянуть приветливой улыбки. Руки опускались, даже когда садилась за рояль и меня просили сыграть.

Не могла сидеть на месте, решила прогуляться, пока не пришел Джексон.

Свежий воздух точно сможет взбодрить и привести в чувства.

Холодная, промозглая осень. Серый асфальт, грязные лужи, которые расплескивались по тротуарам. Уже зажглись фонари, а еще я обратила внимание, что несмотря на сырую погоду сегодня многолюдно. Поправила шарф и остановилась у здания филармонии. По странному стечению обстоятельств, оно оказалось совсем рядом с Парусом. Мое внимание приковала афиша. «Показательные выступления юных пианистов…», — написано большими буквами. Мероприятие состоялось уже завтра вечером. Я в это время буду ехать в поезде, на верхней полке.

Наверное, каждый второй мечтает жить у моря, я тоже мечтала, но у каждой мечты имеется свой срок давности. «Все течет, все изменяется», — античный фразеологизм. Именно так говорил Гераклит и был прав. Не нужно мне бушующее море, мне не нужен бездонный океан. Потому что чувства к Джексону намного сильнее и глубже.

Я смотрела на вывеску и никак не могла отвести глаз. Вспоминала, как мы с Оксаной Рудольфовной разучивали Камиля Сен-Санса, а Джексон улыбался и говорил, что классика — это скучно. Я представляла полный зал и как сажусь за рояль, пальцы нервно подрагивали только от одной мысли, что я буду выступать перед такой большой аудиторией. До сих пор сложно унять тревогу в сердце, но желание играть намного сильнее. Как говорил Джексон: «Просто в этот момент закрой глаза».

Я закрыла и услышала голос за спиной.

— Волчонок, ты что тут делаешь!?

Джексон… Резко обернулась. Это он. Рядом с ним пес, тот самый которого мы кормили пиццей, только теперь у пса была чистая и гладкая черно-белая шерсть, а еще красивый ошейник и поводок.

— Джексон! — воскликнула я и подбежала к нему. — Что ты тут делаешь?

— Вот собакена из химчистки забрал, а еще еле от родаков еле отмазался. Гости понаехали, будто сегодня прием королевы.

— С днем рождения Джек! — я прильнула к нему и легко поцеловала его в щеку. — Почему ты не сказал?

— Ненавижу отмечать свою днюху, — он взял меня за руку, и мы пошли вперед.

— Почему?

— Потому что в этот день в аварию попала моя мама.

На самом деле Джексон думал, также, как и я. Что они с отцом всегда будут вдвоем. Играть в хоккей, слушать музыку, вместе обедать и ужинать тоже вместе. Потому что мамы не стало и никто никогда не сможет ее заменить. Я также думала, когда от нас ушла мама. Папа всегда будет рядом, ведь он не сможет забыть нашу самую дорогую и самую любимую…

— Классная собака, как его назовем?

— Даже не знаю, — я почесала пса за ухом. Шерсть у него была гладкая и мягкая. Пес коснулся своим мокрым носом моей руки, а потом высунул язык и тяжело задышал.

— Предлагаю Тарзан. Прыгучий словно белка. Мы с ним через забор так сиганули.

— Значит Тарзан!

Пес несколько раз гавкнул, будто согласился.

— А ты почему здесь? Пришла посмотреть место своей будущей работы?

— Я так просто… Прогуляться, тебя ребята ждут.

— Тогда пойдем! — уверенно сказал Джек и мы взявшись за руки быстрым шагом направились в Парус.

Мне снова хотелось ударить себя чем-то тяжелым. Почему я продолжала молчать? Почему?! Потому что у него день рождения, я не хотела делать ему больно, потому что он уже испытывал горечь в этот день.

Как мы только переступили порог Паруса, так раздался довольный голос Дэна:

— Сюрприз!

— С днем рождения! С днем рождения — скомандовали он дружно.

— Спасибо, спасибо ребят. Все очень круто! — он сильнее обнял меня.

— Джексон, сыграй нам! — просила Кира.

— Давайте исполним нашу любимую.

— Окей! — согласился Лео.

Каждый занял свое место. Кира с Лейлой расположились на диване. Дэн взмахнул барабанными палочками, подмигнул Лейле, Лео включил штекер от усилителя в розетку и рванул по струнам электро-гитары. Джексон несколько раз постучал по микрофону, я взяла несколько нот. А потом… В одно мгновение мощный стерео звук оглушил Парус.

Все разошлись около одиннадцати. Мне несколько раз звонил отец, но я не снимала трубку. Я хотела хоть еще немного побыть с Джексоном и мне кажется, что об этом все знали, даже он.

Мы сидели с Джеком на улице, он обнимал меня за плечи, и мне было совсем не холодно.

— Какая ночь, а? — сказал он.

Легкий ветер играл моими волосами, я сильнее прижалась к его сильному плечу и посмотрела в темно-синее небо. Он снял джинсовку, накинул мне на плечи, сильнее обнял.

— Сколько звезд… Их же можно зачерпнуть ладонью и высыпать, как золотую пыльцу.

— Ты бы классно выглядела, осыпанная звездами.

Я лишь натянуто улыбнулась. А потом между нами повисло молчание. Долгое, тягостное. Опустила голову и не понимала, как начать разговор? Как подобрать нужные слова? Не знала… Но он должен об этом знать, хоть об этом так сложно говорить.

— Ты грустишь?

— Нет.

— Тогда, что случилось?

— Я уезжаю, — решаюсь сказать.

— Надолго? — легко спросил он.

— Навсегда.

Он отстранился. Затем сжал мою ладонь в своей ладони.

— Я поеду с тобой.

Я посмотрела в его удивительные глаза и не могла сказать также.

— Хочешь, сбежим?

— Куда?

— С тобой хоть на край света.

— Это невозможно, — отрицательно закачала головой. Ты