Принцесса для босса. Семья из прошлого (СИ) - Витина Элина Страница 5

Замешательство сменяется настоящей яростью. Внутри все горит, будто меня живьем бросили в костер и разгневанная толпа улюлюкающих зрителей лишь подливает масло в огонь, вместо того, чтобы хоть как-то помочь. Тыкают палками, забрасывают камнями… уничтожают.

Как он смеет? Этот мужчина, что, поставил своей целью разрушить мою жизнь?

— Я не собираюсь увольняться, — уверенно заявляю. — Я первая сюда пришла. Если вам так стыдно за то “нелепое недоразумение”, то нечего было покупать нашу компанию!

От волнения я снова перехожу на “вы”, но ничего не могу с собой поделать. Чем больше я абстрагируюсь от прошлого, тем легче мне будет пережить этот разговор. Куда проще спорить с противным новым боссом, чем с мужчиной, в которого я когда-то отчаянно влюбилась.

— Если бы я знал, что ты здесь работаешь, то не купил бы.

По идее, я не должна удивляться. Было бы странно, если бы он забыл как я выгляжу, но помнил название компании, в которой я работала. Но мне все равно больно. Пока я почти семь лет жила воспоминаниями, он, кажется, просто стер меня из своей памяти. Дурацкое прозвище — единственное напоминание о той встрече.

Логически я понимаю, что на мою жизнь та ночь оказала больше влияния, но что-то мне подсказывает, что даже если бы не случайная беременность, я бы все равно не смогла так легко выбросить его из головы. Он же — будто опухоль острым скальпелем вырезал все напоминания обо мне из своей головы. Держу пари, полезные знакомства и важные разговоры с того форума он помнит до сих, а вот наивная стажерка испарилась из памяти, как только он сорвал со своей шеи тот злополучный бейдж с чужим именем.

Мужчина встает из-за стола и медленно надвигается на меня. В то время как меня потряхивает от эмоций, Максим Горский излучает собой хладнокровие и сдержанность. Такой себе островок спокойствия в бурлящем океане моей истерики. Я — лишь мимолетный эпизод его жизни. “Нелепое недоразумение”, от которого ему не терпится поскорее избавиться.

Приближается ко мне не спеша, я бы даже сказала величественно. Словно царь зверей, разгуливающий по своему прайду.

— Птенчик, не стоит уподобляться своей знаменитой тезке и устраивать здесь плач Ярославны. Мы же взрослые люди.

— Тезке? — не сдерживаюсь от саркастической усмешки. — Вообще-то, Ярославна — это отчество. Княгиню звали Ефросинья.

— Спасибо за столь важную информацию, — фыркает он, ничуть не смутившись. — Но вернемся к нашему вопросу. Сколько ты хочешь за свое молчание?

— Можете не переживать, я не собираюсь распространяться о нашей связи. — Пытаюсь вложить в эти слова хотя бы сотую долю того пренебрежения, с которым он сам отзывается о той ночи, но получается у меня из рук вон плохо. Голос ломается и в итоге фраза выходит с каким-то чувственным придыханием, что разумеется, не ускользает от его внимания.

— Еще раз повторяю, — чеканит он. — Вместе мы работать не будем. Я слишком долго добивался всего этого, чтобы теперь так легко скомпрометировать себя и пустить все коту под хвост.

— А я по-вашему, не добивалась? Мне кто-то эту должность на блюдечке с голубой каёмочкой принес?

— Нет, разумеется, я так не думаю, Ярослава, — снисходительно соглашается он. — Поэтому и предлагаю щедро компенсировать все твои неудобства. По-хорошему, предлагаю, заметь. Не обещаю испортить тебе жизнь и сделать так, что ты сама захочешь уволиться, а прошу лишь назвать сумму. У тебя не будет необходимости сразу хвататься за первую попавшуюся должность, можешь вообще год не работать, а искать вакансию мечты…

Открываю рот, чтобы съязвить что-нибудь острое по поводу его доброты, но понимаю, что всерьез раздумываю над его предложением. Перспектива работать вместе меня совсем не радует. Он хоть и пытается строить из себя доброго самаритянина, делая такое щедрое предложение, но что-то мне подсказывает, что если я откажусь — он с легкостью перейдет к плану Б. Тому самому, по которому он превращает мою жизнь в ад и я сама бегу отсюда без оглядки. По идее, у меня нет выбора. Нужно соглашаться. Но…

— Я не могу, — выпаливаю резко. — Не потому что не хочу, а реально не могу. Если я уволюсь, то потеряю квартиру.

— У тебя ипотека? — интересуется он. — Я могу оплатить все взносы на ближайший год.

— Это не ипотека, точнее не обычная. По контракту я должна отработать в нашей, точнее, уже в вашей компании еще шесть лет.

— Я думал, что жилье предоставляется только строителям, — подозрительно хмурится он. — Или меня дезинформировали?

Еще до моего прихода в эту фирму, Иван Борисович замучился с текучкой кадров. Строители проходили обучение, набирались опыта, перенимали технику… а потом целыми бригадами уезжали на заработки в другие города и даже страны. Тогда у босса произошел конфликт с каким-то подрядчиком, который объявил себя банкротом и не достроил жилую многоэтажку в одном из спальных районов. Шеф принял решение здание все равно достроить, но на продажу не выставлять и предложил работникам компании постепенно выкупать себе квартиры. Естественно, Горского никто его не дезинформировал и жилье, действительно, предназначалось в основном для рабочих, а не офисных сотрудников. Но из каждого правила есть исключения. И мне посчастливилось стать одним из них.

Когда мы в первый раз после того форума пришли к начальству, чтобы рассказать, что туда затесался самозванец, босс от нас лишь отмахнулся. То, что этот проходимец обвел вокруг пальца все бизнес сообщество, заботило его гораздо больше, чем обманутая наивная девочка, которой тот запудрил мозги. Он даже как-то в очередном приступе раздражения сказал, что я сама виновата.

Еще и Юльке попало за то, что не проверила толком документы. Борисыч строго-настрого запретил нам поднимать шумиху вокруг этого, чтобы ни в коем случае не запятнать репутацию компании. И я его понимаю… могу представить шок “строительной элиты”, когда бы выяснилось, что они обсуждали серьезные бизнес вопрос с самозванцем.

Я так и не рассказала ему, чем именно закончилось мое знакомство с лже-Робертом, но мне кажется, когда Иван Борисович увидел мой выпирающий живот через несколько месяцев, сам обо всем догадался. Сопоставил даты, мои слезы, отчаяние, с которым я просила его помочь найти самозванца и несмотря на то, что вслух так ничего и не сказал, предложил мне участие в программе льготного жилья. Каждый месяц из моей зарплаты удерживалась определенная сумма на выплату кредита, но хотя бы проценты не взымались. Да и непосильного первого взноса тоже не было. Единственным условием, как и для всех других работников, был десятилетний контракт. И нарушать я его не собираюсь.

— Этот вопрос я беру на себя. Взносы на первый год покрою лично, дальше будешь выплачивать из новой зарплаты.

— И как вы это по бухгалтерии проведете? Если я не буду числиться, то…

— Птенчик, не забывай, пожалуйста, что я здесь теперь единовластный хозяин.

— Я, в отличие от вас, на память не жалуюсь, — обиженно ворчу.

— Так что, мы договорились? Квартира остается у тебя, денег на первое время я отстегну, любые рекомендации напишем и… в добрый путь!

Тихонько умирая внутри, я молча киваю, а он напоминает:

— Главное, не забывай о самом важном условии: до вчерашнего дня мы с тобой не были знакомы. Не виделись, не пересекались, не разговаривали и даже мимо не проходили. Усекла, Птенчик?

— Усекла, Роберт, усекла, — выдаю с апломбом, решив напоследок позволить себе эту колкость.

— Вот и отлично, — протягивает он. — С тебя заявление на увольнение, отрабатывать, разумеется, не нужно. Деньги переведу на твой счет уже сегодня. Насчет квартиры тоже не беспокойся, сделаем все в лучшем виде.

— Я могу идти? — сухо интересуюсь.

Вместо ответа, он лишь снисходительно кивает, но как только я берусь за ручку двери, мне вслед летит:

— Удачного полета, Птенчик.

— Идите к черту, босс! — бросаю я и игнорируя гулкое биение сердце покидаю его кабинет.