Моя Мия. На осколках первой любви (СИ) - Коваль Лина Страница 57

– Так, это я подписал. Давайте сразу на берегу – если надо будет поставить подпись в дневнике или лично привезти сто пятьдесят рублей на туалетную бумагу – вы звоните моей жене или, в крайнем случае если она не берёт трубку…

А она никогда, блядь, её не берёт… Это факт!

– Тогда что? – округляет глаза девчонка.

– Тогда звоните моему секретарю. Номер есть на визитке, которую я вам давал в сентябре. Личный телефон на обороте – для экстренных случаев, – нахмуриваюсь. – Скажите, Инесса Сергеевна, является ли профилактическая прививка экстренным случаем? Может быть, скорая помощь выезжает, чтобы наградить вакциной второклассницу?

– Нет, – мотает она головой беспомощно.

– Отлично. С этим закончили, надеюсь.

Поднимаюсь из-за парты, застёгиваю пуговицу на пиджаке и прихватываю пальто.

– До свидания, Мирон Андреевич, – пропевает Инесса Сергеевна и я раздражённо закатываю глаза.

После школы заезжаю на объект и пытаюсь утрясти текущие вопросы с бригадой отделочников. Прораб тупит страшно, но за годы работы нашей с Иваном Соболевым строительной фирмы, я перевидал таких умельцев сотни, поэтому терпеливо вдалбливаю, что проект помещения под салон красоты останется прежним, а ему придётся потрудиться.

Затем еду в офис, где мы с партнёром обсуждаем бюджет на следующий год.

Только в юности кажется, что взрослая жизнь – это возможность бухать и трахаться сколько хочешь. Когда достигаешь тридцати, понимаешь, что ни-хе-ра всё не так и «бухать и трахаться» надо тоже подстраивать под рабочий график. А это уже не так весело, ей-богу!

Вечером наконец-то попадаю домой. Мой островок спокойствия и адекватности в этом бренном мире. Место, где я всегда счастлив. Даже когда мои ногти красят розовым смывающимся лаком.

– Папа, – бежит ко мне Тая, пока я снимаю пальто и пиджак.

Нетерпеливо ждёт и запрыгивает на протянутые к ней руки, целует щеку.

– Колючий, пап, – хихикает.

– Ага.

Потом дочь замирает и смотрит на меня внимательно.

Блядь. Один в один Карамелина. Чудо природы.

– Что сказала Инесса Сергеевна, папочка?

В дверном проёме замечаю свою любимую. Мия прислоняется плечом к косяку, складывает руки на груди, соблазнительно выгибается.

– Да-да, что сказала Инесса Сергеевна. Громов? Нам очень интересно.

Закатываю глаза.

– В следующий раз пойдёшь к ней сама, – не выпуская из рук дочь, снимаю обувь и иду в ванную комнату.

Мой прокурор с обвинением следует за мной.

– Если я пойду к ней сама, то наша дочь останется без аттестата о начальном школьном образовании.

– Почему, мам? – округляет глаза Тая.

– Потому что твоя мама – опасная женщина, – отвечаю, усаживая ребёнка на тумбу и переключая кран.

– А Инесса Сергеевна неопасная?

– Нет, милая. Она… обычная.

Подмигиваю жене в зеркало. Мою руки и расстёгиваю пуговицы на рубашке.

– Пап, – спрашивает наша восьмилетняя дочь. – Ну, правда. На меня не жаловались? Я ведь лучшая?

Перевожу взгляд на тёмные глазки в обрамлении пушистых чёрных ресниц и милое детское личико, застывшее в ожидании похвалы.

– Ты наша любимая, Тая, – отвечаю, отправляя рубашку в стирку. – И поэтому для нас с мамой всегда лучшая. Что бы ни случилось, помни об этом. Мнение всех остальных для меня неважно, никто мне не может рассказать о тебе больше, чем я сам знаю.

Детское личико озаряется счастливой улыбкой.

– Я тогда пойду в комнату мультики смотреть, пап.

– Беги, мелочь, – снимаю дочь с тумбы и перебираю пальцами кудряшки.

Наконец-то переключаю внимание на жену. Окидываю взглядом стройные ноги, целомудренно прикрытые облегающим платьем. Поднимаюсь до округлой груди – моя любимая часть её тела, если не считать интеллекта.

– Откуда эта херня в ней? – киваю в сторону двери, за которой только что скрылась наша сомневающаяся в себе дочь.

Карамелина пожимает плечами. Прислоняется к серому кафелю, спрятав руки за спиной. Загадочно смотрит, облизывая розовые губы.

Упираю ладонь в стену, в двух сантиметрах от её головы и склоняюсь, чтобы тоже их облизать. Как всегда вкусная…

– Голодный?..

– Пиздец какой, – отвечаю отстраняясь.

– М-м-м… Ужинать будешь?..

– Не-а, – смеюсь, целуя изящную шею и поглаживая тонкую талию. – Я с Иваном поел в офисе.

– Довольно практично. Ты идеальный муж.

– Ага.

Дыхание между нами утяжеляется. В брюках становится невыносимо тесно.

Жена отстраняется и с хитрой улыбкой щёлкает замком на двери.

– А что на ужин, кстати? – хриплю наблюдая, как она снимает платье, откидывает его в сторону и медленно усаживается на колени.

– Готовка – не мой конёк, любимый.

Поднимаю голову к потолку и прикрываю глаза.

Блядь. Это правда. Слава службам доставки и полуфабрикатам.

– Приходится брать другим, – продолжает Мия и тянет на себя металлическую пряжку и расстёгивает молнию. – Чтобы ты не заглядывался на молодых училок.

– Пошли они к херам…

Её кулак крепко обнимает напряжённый член, и я в эту же секунду обо всё забываю. Вообще. Всё моё внимание в движениях её руки и в том, как она обхватывает головку тёплыми губами. Посасывает её нежно, а затем проталкивает дальше.

Сердце словно высокоскоростная комета на воздух взлетает и кружит вокруг Земли. Пощипываю карамельные соски по очереди, проверяю каждую грудь на тяжесть и аккуратно убираю роскошные волосы за плечи.

Она такая красивая, моя любимая…

Всегда.

Что бы ни случилось.

Когда злится, нервничает или смеётся. Когда радуется виду из окна в долгожданном отпуске или когда плачет от счастья на свадьбах своих школьных подруг и утирает слёзы салфетками… Даже когда рожает… она самая красивая. Для меня лучшая. Во всём.

Я любил Мию всегда. С детства. Просто по-разному. Наш союз – это крепко-выстроенная десятилетиями конструкция, в которой есть всё. Мне хочется её защищать и оберегать с трёхлетнего возраста, потом она стала мне интересна как друг, затем мне было невыносимо видеть её с другим и знать, что она не моя и никогда моей не будет… И я захотел её трахнуть до зубного скрежета… тогда, в деревне. А ещё она родила мою дочь - самую красивую девочку на свете.

Важны ли в нашей семейной конструкции все эти моменты по отдельности?

Да, конечно.

Но если хоть одно случилось бы не в нужное время, наша семья бы не была такой крепкой. Вот и всё.

Напрягаюсь, пытаясь не слить раньше положенного.

Секс с действительно любимой женщиной – это когда ты на взлётной полосе уже во время прелюдии. Если не сдерживаться, я могу кончать только от одного её взгляда, когда мы смотрим друг на друга и она снизу…

Член подрагивает, у неё во рту влажно и горячо. Охуенно горячо.

Скриплю зубами и позволяю ей самой настроить темп и ритмичность. Получаю эстетическое наслаждение оттого, как покачивается её грудь и какие звуки вываливаются из её рта, наполненного мной.

Чувствуя приближение оргазма, подаюсь бёдрами вперёд и упираюсь руками о тумбу позади. Кончаю, как люблю – на её дрожащую грудь. А затем тянусь, чтобы поцеловать сладкие губы.

Скидываю брюки с трусами и прохожу в душ.

Мия вытирается салфетками и подхватывает с пола платье.

– Как тебе ужин? – спрашивает невинно.

– Спасибо, любимая, было вкусно. Как всегда.

– Угу.

– В принципе можешь не готовить, – смеюсь, настраивая воду.

*

– Пора подумать о втором ребёнке? – спрашиваю её, когда мы лежим в тишине нашей спальни перед сном.

– Может и пора…

Подобный разговор заводится у нас регулярно, но дальше дело не идёт.

Первая беременность была незапланированной и достаточно трудной морально. Я работал как не в себя, чтобы купить квартиру побольше. Молодой был, хотелось самому, чтобы без посторонней помощи. Доказать отцу и тестю, что чего-то стою.

Доказал.

Вроде как уважают. По крайней мере, в свой мужской неофициальный клуб выпить виски или поиграть в биллиард зовут регулярно.