Его отец. Выжить после развода - Виктория Борисовна Волкова Страница 6

— Спасибо, что уделил мне время, — поднимаюсь с места. С ровной спиной выхожу из кабинета. Улыбаюсь красавице блондинке на ресепшене. И только в нарядном лифте, украшенном зеркалами и панорамными окнами, даю волю слезам. Они беззвучно катятся по щекам, словно горькие капли предательства, оставляя за собой следы отчаяния и обиды.

Гляжу на свое отражение и сама себя не узнаю. Зареванная, лохматая, с подтеками туши под глазами. Нет. На улицу в таком виде точно выходить нельзя.

Лифт тормозит где-то на середине пути. В кабину входят мужчины и женщины в деловых костюмах. Косятся на меня, молча пожимают плечами и отводят глаза.

В нос ударяет сладкий запах парфюма. Еще немного, и я начну чихать. Нет. Только не это. Выскакиваю на этаже. Рукой придерживаю закрывающиеся двери. И сразу натыкаюсь взглядом на табличку WC на двери.

Заскакиваю в туалет. Откидываю сумку на широкую столешницу с вмонтированными раковинами. И тупо глазею на свое отражение в зеркале.

Ужас. Мною только детей пугать.

Не дай бог, меня в таком виде увидит Дашка. Или кто — то тайно сфоткает и выложит в интернет. Клиенты тогда точно ходить перестанут.

Ну кому нужна городская сумасшедшая вместо нормально логопеда?

«Нет, так не пойдет!» — уговариваю себя. Наспех умываю лицо. Стираю мейкап и разводы туши. Прикладываю к глазам платок, смоченный холодной водой. И заслышав голоса, прячусь в первую попавшуюся кабинку.

— Да я бы за свое зубами выгрызла! — говорит одна женщина другой. — Иди и добивайся. Слышишь?

— Само собой! — отвечает ей вторая. — Это имущество моего ребенка. И не сомневайся, я добьюсь своего. По судам затаскаю этого козла.

Прислонившись к перегородке спиной, запоминаю каждое слово. За свое, за крышу над головой для ребенка я буду бороться. Пока не знаю как. Но я точно придумаю что-нибудь. И не позволю Славе обмануть меня еще раз.

Дом мой. И я его не отдам. Если надо, сама поеду в колонию к свекру. Ну не съест же он меня?

Глава 7

— Илья, я сама поеду! — врываюсь в кабинет к Дараганову.

И осекаюсь на полуслове. У Ильи в кабинете идет совещание и несколько пар изумленных глаз с интересом и насмешкой буравят меня.

— Минутку, — роняет Илья и спешит мне навстречу. — Иди сюда, Соня, — берет под локоток и заводит в прозрачную, похожую на аквариум переговорную. — Куда ты собралась? Ничего не понимаю…

— К Славиному отцу. В колонию, — заявляю решительно. И пусть мне эта идея самой не нравится, но и отступать не хочу. Бобровы должны мне. За отобранное обманом имущество, за мои нервы и Дашкины слезы.

— Ты понимаешь, о чем говоришь? — садится на стол Илья. — Сама колония тут недалеко. Но, Соня… Это опасно. Нельзя молодой девушке без крайней нужды заходить в такие заведения.

— А у меня и так крайняя нужда, — бурчу опустив голову. Снова глаза наполняются предательскими слезами. Снова я на грани истерики. Если сейчас Илья откажет, что мне делать?

— Ты могла бы пожить у меня, — вздыхает он. — Квартира большая. Я, правда, недавно переехал… В некоторых комнатах идет ремонт…

— Спасибо, Илья, — улыбаюсь, всхлипывая. — Но это несерьезно. Сколько я у тебя буду жить? Месяц? Год? И то долго. А мне требуется жилье на всю жизнь.

— Да ты права, — вздыхает Дараганов. — Глупое предложение. Прости, — понуро опускает голову. И тут же подхватывается с места. — Так… Соня… Меня люди ждут. Но я тебя услышал. Попробую обезопасить. Сделать, так сказать, твой визит на кичу максимально безопасным, — поясняет он, беря меня за руки. — Приеду к тебе, когда все пазлы сложатся. Давай. Не раскисай, — целует меня в лоб, словно старший брат.

— Спасибо, Илечка, — шепчу еле слышно. И выйдя на улицу, подставляю лицо теплому солнышку и свежему ветерку.

Я справлюсь. Иначе и быть не может. Илья поможет. Лара посидит с Дашкой. И Бобров-старший пойдет навстречу. Подпишет все документы. Дашка у него единственная внучка. Должен помочь!

Окрыленная несусь на работу в гимназию. Успеваю только снять пальто и причесать волосы. Выхожу в холл за ученицей, Катей Трояновой.

— Привет, Катюша, — улыбаюсь ласково. — Здравствуйте, — киваю толстому солидному папе.

— Добрый день, Софья Александровна, — добродушно кивает мне Троянов, большой начальник и бизнесмен. — А у нас успехи. Катяшка букву «Р» стала выговаривать.

Мысленно вздрагиваю от сомнительно ласкового имени. Но не поправляю. Не имею на это право. Мы — учителя, народ подневольный. Особенно по дополнительному образованию. Поэтому обычно все претензии к нам. Ребенок шепелявит, не хочет говорить правильно, гримасничает. Кто виноват? Логопед! Не научил, гадость такая.

— Да ты молодец, Катюша, — приобнимаю девочку за плечи. — Я тобой горжусь.

— Через час за тобой мама приедет, Катяшка, — направляется к двери Троянов. Вроде бы ласковый и любящий, а у меня внутри все переворачивается от обиды за ребенка. Ну нельзя так! Нельзя!

Прикусываю язык и всю дорогу до кабинета думаю, как бы аккуратно сказать родителям. Нет, отцу говорить бесполезно. Но может, мама прислушается. Она производит очень приятное впечатление. Тоненькая, умная, изящная женщина в длинных платьях. Музыкант, кажется…

— Как дела, Сонечка? — около кабинета окликает меня подруга Карина. — Какие новости? Удалось поговорить с Бобровым?

— Да, все хорошо, — киваю я, пропуская в кабинет девочку Катю. — Потом расскажу, добавляю полушепотом.

И сама себя ругаю за болтливость. Ситуация критическая. Чем меньше народа знает, тем лучше.

«Каринка своя, родная!» — пресекаю глупую панику. Она же со мной всю беременность нянчилась. И в роддом ко мне приходила. Слава тогда в командировке был.

«А вдруг уже тогда началось?» — екает мое глупое сердце. А я и не подозревала ничего. Даже толком и не расспрашивала. В командировке, значит, в командировке.

«Перестань», — уговариваю саму себя. Раскладываю перед Катей методические карточки и начинаю урок.

«Давай потом кофе попьем. Расскажешь мне свои новости», — в конце занятия приходит сообщение от Карины. Не обращаю на него внимания. А в груди снова торкает.

Откуда она знает, что у меня есть новости? Я же никому не рассказывала!

«Не могу. Мне за Дашей надо», — проводив Катю к маме, печатаю сообщение подруге. И опять язык не поворачивается поговорить…

Может, я лезу не в свое дело? Но психолог во мне кричит в голосину.

Так нельзя называть ребенка! Это же травма на всю жизнь.

«Не лезь», — останавливает здравый смысл. Девочка спокойная и веселая. Нет никаких травм. Просто дурной домашний прикол.

— Сонь, да мы быстро кофейку попьем и я довезу тебя до детского сада, — уже